У жителей соседних домов школа Ксанфа не пользовалась особой любовью. Занятия начинались до восхода солнца, и голоса ребят, зубривших уроки, не давали людям спать. Но с этим приходилось мириться, в конце концов, мальчики ходили в школу не для собственного удовольствия, а чтобы стать образованными людьми и примерными гражданами.
Руф зашагал по Главной улице по направлению к Форуму. Но на первом же углу он остановился и присел на бочонок из-под вина, который был прикован цепью к стене у входа в таверну.
Муций, который со своей скамьи в школе хорошо мог разглядеть Руфа, удивился, почему тот сидит там так долго. Неужели он уже позабыл свои неприятности? Казалось, его занимает толчея на улице. Солнце спустилось за Яникул,[7] и начало смеркаться. На безоблачном небе показалось несколько звезд. На Главной улице было полно людей, многие из них вышли из бань, что располагались неподалеку, на Марсовом поле. Их сандалии гулко хлопали по каменной мостовой. Время от времени из общего шума долетали обрывки разговоров и смех. На обочинах примостились нищие, выпрашивая у прохожих подаяние. Несколько уличных торговцев кричали до хрипоты, стараясь освободиться от своего товара, прежде чем стемнеет: горячие колбаски, фиги в меду, маслины, фруктовые пирожные и другие лакомства – все по самой выгодной цене. Отряд преторианцев[8] в латах, с копьями у плеча, промаршировал строем под командой молодого военачальника с мечом и в шлеме, украшенном плюмажем. Вслед за ними появилась большая повозка земледельца, которую тащили два сильных мула.
Повозка была нагружена доверху. Ее грубо сделанные колеса оглушительно гремели по неровной мостовой. Она остановилась как раз напротив школы, так как навстречу ей с другой стороны двигались носилки. Их несли восемь негров в богатых одеждах. Образовалась уличная пробка, и тут же собралась толпа. Гонец, прокладывавший путь носилкам, принялся вовсю размахивать палкой и кричать:
«Дорогу его светлости! Дорогу его светлости!»
Толпа отпрянула, а земледелец загнал наполовину свою повозку в узкий переулок, чтобы пропустить носилки. На них восседал толстый лысый человек в тоге сенатора с двумя красными полосами. Он читал свиток и обмахивался восточным веером. Очевидно, это был очень важный сановник: за ним следовала многочисленная толпа рабов и почитателей. Люди на улице громко выкрикивали ему приветствия, а некоторые даже подбегали поцеловать у него руку. Другие отпускали по его адресу шуточки, вызывавшие взрывы смеха.
Когда толстяк поднял голову, Муций узнал его по большому шраму, диагональю пересекающему лысину. Это был экс-консул Тэлл. Много лет назад он занимал высокий военный пост. Теперь считалось, что он ушел на покой и живет в роскоши на несметные богатства, награбленные во время успешных военных кампаний.
Негры рьяно продвигались с носилками на плечах, а Тэлл грациозно помахивал толпе веером. Затем он скрылся из вида. Земледелец снова тронул повозку, и она прогрохотала в сторону Форума.
«Хорошо, что тяжелые повозки не пускают в город днем, – подумал Муций. – На таких узких улицах они все время мешали бы движению».
Больше разглядывать было нечего. Уличная суета начала стихать; только несколько запоздалых путников спешили по домам, изо всех сил стараясь засветло добраться до родного порога. Уличные торговцы и нищие исчезли. Показались два ночных стража в длинных плащах, наброшенных на плечи. Они неторопливо двигались от одной лавки к другой, проверяя, хорошо ли заперты все ставни.
Руф так и сидел на бочонке, уставившись в никуда. Наверное, он ждал, когда закончатся занятия и придут рабы, чтобы отвести мальчиков домой. Они должны были теперь появиться с минуты на минуту.
Неожиданно Руф вскочил, перебежал на другую сторону улицы и исчез за углом в боковом переулке, ведущем мимо Марсова поля к большому мосту через Тибр.
Муцию, который все видел, его поведение показалось странным. Если Руф собирался пойти домой, он должен был пересечь Форум, а он побежал в обратную сторону. Было уже довольно поздно, наступил первый ночной час,[9] а бродить одному по улицам в полной темноте – неприятное занятие.
«Наверное, Руф просто захотел выбрать путь подлиннее, – мысленно рассуждал Муций. – Уж сегодня, конечно, он не будет спешить домой».
Такое объяснение вполне удовлетворило Муция, и он наконец принялся за скучные греческие слова. Через несколько минут он и думать забыл о Руфе.
СДАВЛЕННЫЙ СТОН
На следующее утро, когда мальчики пришли в школу, Ксантиппа там не было. Это не могло не вызвать удивления: до сих пор учитель никогда не заставлял себя ждать.
Ученики явились вовремя – за час до восхода солнца – и заняли свои места на скамьях, как полагалось. Рабы проводили их только до Форума, так как затем им надлежало идти за покупками на рынок.
Руф, конечно, отсутствовал; Кай, впрочем, тоже. Пришли только Муций, Юлий, Флавий, Публий и Антоний, и никто из них не мог сказать, почему нет Кая. Скорее всего, он не выполнил домашнего задания и сейчас наверняка гонял мяч, хотя вряд ли это могло ему помочь: Ксантипп обладал отличной памятью, особенно когда дело касалось наказания.
Но куда мог запропаститься Ксантипп? Не то чтобы ученики очень хотели его видеть, но сидеть в тишине и смотреть на стены было скучно. Мальчишки замерзли, их клонило ко сну, и с гораздо большим удовольствием они сейчас оказались бы дома в постелях. Их фонари, стоящие рядом на скамейках, тускло мерцали и издавали запах горелого оливкового масла. На улице еще не рассеялась тьма; в серый предрассветный час главная улица была пустынной и безжизненной.
В полном молчании Антоний и Флавий проглотили по паре булочек, купленных у пекаря по дороге в школу, так как из дома они ушли без завтрака. Мало-помалу мальчикам становилось не по себе. Комната, где жил Ксантипп, примыкала к классу и отделялась от него только тонкой занавеской. Если Ксантипп уже поднялся, то ученики наверняка бы услышали его. Но за занавеской стояла абсолютная тишина.
– Он проспал, – со злорадной усмешкой промолвил Публий.
Юлий покачал головой.
– Совершенно исключено, – сказал он. – Ксантипп всегда встает до наступления десятого часа ночи. Он сам нам говорил.
