сохранения отношений необходимо определенное равновесие системы «брать — давать». Основное различие в том, что в отношениях между чужими действует правило равновесия, а в отношениях с родными это правило не работает, так как статус «родного» изменить ничем невозможно. Родной является как бы моей частью, поэтому, давая ему, я как бы даю себе. В отношениях с чужими людьми мы, для того чтобы их сохранить, должны соизмерять то, что даем, с тем, что получаем. Если это равновесие нарушается, то есть мы даем больше, чем берем, или, наоборот, берем больше, чем даем, то начинают возникать прообразы родственных отношений. В первом случае мы оказываемся в позиции благодетеля, то есть в родительской роли, во втором — в роли ребенка.
Позиция благодетеля, кроме всего прочего, чревата еще и тем, что другой человек подсознательно чувствует свой долг, и в нем накапливается ощущение униженности (ведь он не может вернуть вам столько же). Когда это ощущение достигает критической точки, происходит освобождение через обесценивание благодетеля. Недаром есть пословица: «Благодетелю — первый кнут»! Вариант — мрачноватая шутка в современном стиле: «Ни одно доброе дело не останется безнаказанным». Если же другой отказывается брать, то он встает в позу высокомерия, «не дает себя любить», создает у дающего постоянную фрустрацию в плане проявления любви.
Родственные отношения не симметричны по своей природе. Родительская роль является дающей, а детская — берущей. Смешение отношений выражается в этом случае по-разному. Например, дети стараются перейти в роль дающих. Они считают, что должны своим родителям за то, что те для них сделали. У меня был случай, когда жена одного крупного бизнесмена решала проблему обретения финансовой независимости. Она стала учиться на курсах и планировала открыть свое дело. Это был пример смешивания ролей мужа и отца. Обретение независимости возможно только от отца. А если отношения брачно- семейные, то жене по закону полагается пятьдесят процентов совместно нажитого имущества. В этом отличие жены от подруги, любовницы и т. д. Жена — это серьезно. О како й независимости идет речь, когда ей полагается половина всего, что есть у обоих! Взятая на себя «детская» роль не позволяла этой женщине осознать и воспользоваться уже имеющимися у нее правами.
Новое измерение: вместо «родные — чужие» — «близкие — далекие»
Может возникнуть вопрос: если супруг — чужой, то как же с ним вместе жить? Думаю, когда мы говорим об отношениях с «чужими» людьми, необходимо ввести еще одно измерение: «близкие — далекие».
Практика консультирования показывает, что такое измерение может осознаваться, скорее всего, во взрослом состоянии и является признаком зрелости человека. Отсутствие разделения на «близкие — далекие», возможно, связано с тем, что в детстве ребенка воспитывают с установкой на «родные — чужие». Родные — это безопасно, а чужих людей надо бояться. Слово «родной» становится синонимом слова «близкий», а «чужой» — синонимом слова «далекий». В итоге у ребенка возникает идея о том, что близкие отношения могут быть только с родными. Согласно этой логике, чтобы сформировать близкие отношения с чужим, надо сначала с ним «породниться». Подобное смешение и вызывает впоследствии невротизацию отношений. Далее появляется еще более родной человек — ребенок. И тогда уже можно «безнаказанно» на него «обрушить» всю свою любовь.
Взрослый, в отличие от ребенка, может расширить свое представление об отношениях: «Родные могут быть близкими или далекими, и чужие могут быть близкими или далекими». Если говорить о супругах, то в этом искусство спасения отношений — сближаться с чужим, но не делать его родным. Супруг — это чужой человек, но близкий. Близкий, но не родной. Конечно, такие отношения создают напряжения. И попытка построить с мужем родственные отношения нередко является способом сброса этого напряжения, которое необходимо для здоровых отношений, иначе будет скука вдвоем — извечная болезнь застарелых браков.
Ловушка «двойной роли»
Другой пример смешения отношений «родные — чужие» — когда роль мужа переплетается с ролью отца (и наоборот, роль жены с ролью матери). В этом случае возникает ловушка «двойной роли». То есть супруг должен быть не только успешным мужем, но еще и хорошим отцом.
Смешение проявляется, например, когда девушка, описывая своего будущего супруга, в качестве одного из его главных качеств указывает: «Чтобы любил ребенка». Как я уже отмечал выше, кто как любит ребенка — может определить только сам ребенок. Но слово «ребенок» может пониматься двояко: или это ребенок, который еще должен родиться, или, что вернее, речь идет о ее «внутреннем» Ребенке. На сознательном уровне женщина ищет мужа, а неосознанно — маленькая девочка ищет себе отца. Такая двойная позиция часто приводит к неудачам в завязывании отношений с мужчинами, которые также бессознательно чувствуют эту двойственность. Быть мужчиной они согласны, но быть отцом — нагрузка значительно серьезнее. Поэтому муж чины от роли отца старательно уходят. Это смешение возникает в результате либо сильной привязанности к отцу, то есть наличии так называемого «функционального брака», либо в случае полного отвержения или отсутствия отца. Вот случай из практики на эту тему. Ко мне пришла молодая женщина, которая сказала, что уже давно, но безуспешно пытается «найти мужчину».
— У меня проблема с мужским полом, — начала она, — не получается строить отношения. Когда сближаемся, я начинаю предъявлять мужчине свои требования. Считаю, что он мне чего то недодает. Молодой человек исчезает с горизонта.
— А как Вы предъявляете требования? Давайте представим, что этот мужчина сидит здесь, — предложил я.
Девушка повернулась к пустому стулу и начала общаться с воображаемым мужчиной.
— Я ему говорю: «Мне не нравится то, что происходит в наших отношениях, хотя, конечно, я ничего не могу от тебя требовать, но то, как ты себя ведешь, меня расстраивает. Хотя ты свободный человек и можешь вести себя, как хочешь» и т. д. В общем, получается какой-то бред.
— Да, в том, как Вы говорите, есть какая-то двойственность. С одной стороны, Вы предъявляете свои претензии, а с другой — отрицаете их наличие, — выдвинул я предположение.
— Я согласна, это так.
— А что плохого в претензиях? — спросил я.
— Я чувствую, что в своем поведении начинаю копировать свою маму, — ответила она. — Мама тоже также постоянно приставала к папе со всякими требованиями.
В процессе дальнейшего разговора у девушки возник образ себя как человека, который имеет какую-то ценную вещь, на пример автомобиль, и хочет ее пристроить в «надежные руки». То есть, с одной стороны, она хочет себя «отдать» под чужую ответственность, а с другой — контролирует, как с ней будут обращаться.
— То есть Вы хотите, что бы Вас кто-то «взял», но целиком себя не отдаете? — подытожил я.
— Да, я избегаю тех, кто мог бы взять меня в «крепкие руки». Обычно мои партнеры — это люди романтического склада, творческие, не жесткие. Как мой папа.
— То есть Вы таких выбираете, а потом требуете от них ответственности?
— Да, и в этом я похожа на свою маму, но я не хочу быть как она! Здесь у меня созрел вопрос, который я решился ей задать.
— Но если Ваши родители так плохо жили вместе, почему мать терпела отца?
— Наверное, надеялась, — быстро ответила она.
— Можно надеяться месяц, год, но не двадцать лет.
Девушка задумалась. Пауза затянулась. У меня наготове были разные версии, которые можно было предложить, напри мер: «Чтобы объяснить свою неуспешность» и т. п. Но я почему то молчал. Наконец она полувопросительно произнесла: «Может… из-за детей?» Я почувствовал, что здесь кроется что-то важное.
— Может быть, для Вас дети тоже имеют большое значение? Может быть, Вы ищете отца для ребенка, то есть для еще не родившегося ребенка? — стал спрашивать я.
Она подтвердила. «Обычно бывает наоборот, сначала мужчина, а потом, может быть, от него будет ребенок, — размышлял я. — Откуда же взялся этот „неродившийся“ ребенок?»
