Рой Бартоломью
Свершилось ('Тамам Shod')
Вчера мы приехали из Тегерана. Пятьсот километров зыбучих песков, вымерших деревень, разрушенных караван-сараев, причудливых очертаний иранского плоскогорья. Чувствовали себя уставшими, но при этом возбужденными. Душ и ароматный чай в «Шах-Аббасе» — и мы отправились на прогулку. Сады, проспекты, купола, минареты. Здесь, в Исфахане, волшебная ночь и прекрасные небеса.
Усталые и счастливые, мы вернулись в отель и долго еще разговаривали, пока нас совершенно не сморил сон.
Мне приснилось, что в центре изумительного купола мечети Лотфоллах спрятан рубин, обладающий магической силой. Тому, кто тихонько встанет прямо под ним и затаит дыхание, откроется тайна сокрытого сокровища. Ни в коем случае нельзя никому рассказывать о волшебном рубине и нельзя попытаться завладеть им, ибо кто это сделает, превратится в дерево, а дерево превратится в облако, облако — в камень, а камень разлетится на тысячу кусков. Рубин этот дарует наслаждение, граничащее с изумлением, но не возможность обогащения.
Утром мы снова отправились на площадь Мейдан-е Шах. Исходили весь дворец Али Капу, от самых дальних закоулков и галерей до музыкальной залы. Меня поразили лестницы с невероятно высокими и узкими ступенями. Кто-то объяснил мне, что это сделано для защиты от нападения вражеской конницы.
Мелания остановилась на террасе, откуда простирался вид на старинную арену для игры в мяч (красивейшую в мире площадь!), а я, не в силах больше терпеть, бросился к мечети Лотфоллах. Встал под самым центром купола и замер, затаив дыхание. Рассеянный солнечный свет играл всеми оттенками охры. И вдруг — Боже мой! — вот оно, бесценное сокровище, так близко, и, кажется, его так легко заполучить, здесь, среди руин одной из древних башен с ее голубятнями и виднеющихся вдали за городом золотистых домиков. Видение промелькнуло за одну-единственную бесконечную секунду головокружительного сияния.
Я вернулся в Али Капу. Потом мы довольно бегло осмотрели Соборную мечеть, потом перешли старинный мост, насчитывающий более тридцати сводчатых арок…
Закончу ли я эти записки или мне суждено рассыпаться каменной пылью?
Пропавший олень
(«Лецзы»)
Один лесоруб из Чжэна увидел в поле отбившегося от стада оленя и убил его. Чтобы оленя не нашел кто другой, дровосек закопал его в лесу и присыпал ветками и листьями. Спустя некоторое время он забыл, где это случилось, и решил, что ему все привиделось во сне. И как сон, он рассказывал эту историю всем подряд. Один человек, услышав рассказ дровосека, принялся искать пропавшего оленя и преуспел в этом. Он отнес оленя домой и сказал жене:
— Дровосеку приснилось, что он убил оленя и позабыл, где его спрятал, а мне удалось оленя найти. Этот человек истинный сновидец.
— Тебе приснилось, что ты видел дровосека, убившего оленя? Это и вправду был дровосек? Хотя, если олень вот он, твой сон правдив, — отвечала женщина.
— Даже если считать, что я нашел оленя благодаря сновидению, — продолжал муж, — стоит ли гадать, кому из нас приснился сон?
В эту ночь дровосек вернулся домой, не переставая думать об олене, и уснул, и во сне увидел то место, где спрятал оленя, и человека, который оленя нашел.
На рассвете дровосек отправился к его дому и там обнаружил оленя. Они принялись спорить, затем отправились к судье, чтобы тот рассудил их. Судья сказал дровосеку: — Ты в самом деле убил оленя, но решил, что тебе это приснилось. Потом ты увидел сон и решил, что твой сон — правда. Этот человек нашел оленя и теперь спорит с тобою из-за него, а его жена думает, что он видел сон, в котором обнаружил оленя. Но раз уж олень вот здесь, перед нами, самое лучшее поделить его.
Слух об этом деле дошел до правителя Чжэна, и правитель Чжэна сказал:
— А судье не приснилось, что он делил оленя?
Хорхе Луис Борхес
Сон Педро Энрикеса Уреньи (перевод Б. Дубина)
Сон, привидевшийся Педро Энрикесу Уренье на заре одного из дней 1946 года, как ни странно, состоял не из картин, а из слов. Произносивший их голос был не его, но чем-то похож. Сказанное подразумевало пафос, однако тон оставался безличным и стертым. Все время этого, очень короткого, сна Педро отчетливо помнил, что спит в своей постели и жена бодрствует рядом. Голос во мраке сна говорил:
'Несколько вечеров назад, в кафе на улице Кордовы, вы с Борхесом обсуждали фразу севильского анонима 'Приди же, смерть, неслышною стрелою'. Оба согласились, что это скорей всего свободная вариация на тему кого-то из латинских авторов, поскольку подобные переносы — вполне в привычках той эпохи, незнакомой с нашим понятием о плагиате, место которому — не в литературе, а в коммерции. Вы не знали — и не могли знать, — что разговор был пророческим. Через несколько часов ты будешь спешить на последний перрон 'Площади Конституции', опаздывая на свою лекцию в университет Ла-Платы. Еле-еле успеешь на поезд, сунешь портфель в багажную сетку и устроишься у окна. Кто-то — имени я не знаю, но лицо вижу — наклонится к тебе с вопросом. Но ты не ответишь, уже мертвый. С женой и детьми ты, как обычно, простишься перед уходом. И не запомнишь этого сна, чтобы все совершилось именно так'.
Хорхе Луис Борхес
История двух сновидцев (перевод В. Кулагиной-Ярцевой)
Арабский историк Аль Иксахи сообщает о таком случае:
Рассказывают люди, достойные доверия (но лишь Аллах всезнающ и всемогущ и милосерд и не знает усталости), что жил некогда в Каире человек богатый, но такой великодушный и щедрый, что вскоре потерял все богатство, кроме дома, доставшегося ему от отца, и должен был работать, чтобы добывать себе кусок хлеба. Однажды, когда он трудился в саду, сон сморил его, и он уснул под смоковницей. Во сне ему явился неизвестный, достал изо рта золотую монету и сказал:
— Тебя ждет богатство в Персии, в Исфахане, иди за ним.
Проснувшись на следующее утро, он отправился в далекое путешествие. Его подстерегали опасности среди пустыни, на быстрых реках, ему встречались пираты, идолопоклонники, хищные звери и дурные люди. В конце концов он добрался до Исфахана и устроился на ночлег в саду постоялого двора. Рядом с постоялым двором был дом, и по велению Аллаха воровская шайка, орудовавшая на постоялом дворе, проникла в дом, а его обитатели проснулись и принялись звать на помощь. Тут же подняли крик и соседи, и шум продолжался, пока не появился начальник ночного дозора со своими людьми, а воры стали убегать по
