— На коньках? — переспросила Элла, ожидая от него какого-нибудь нового подвоха.
— В декабре Балатон замерзает, — заметил художник.
— И такой толстый лед, что можно кататься? — удивилась она.
— У нас конька весьма популярны, как и ледовый серфинг, и санный спорт.
Неужели он задержит меня здесь до декабря? — заволновалась Элла, но решила пока не возражать, уверенная, что вернется домой задолго до Рождества. Хотя интересно бы увидеть, как озеро покроется льдом.
— У этого блюда есть какое-нибудь особое название? — перевела она разговор, чтобы собраться с мыслями, тем более что перец, фаршированный рубленой свининой и запеченный в томатном соусе, был великолепен.
— Toltott paprika, — ответил Золтан, внимательно глядя на нее. — Вам нравится?
— Очень!
Элла встретила взгляд его задумчивых серых глаз, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы повторить про себя заготовленную заранее фразу: «Так когда мне можно будет надеть бальное платье?»
Фрида внесла очередной восхитительный десерт и вышла. Сейчас ланч закончится, подгоняла себя Элла. Осталась последняя возможность удивить Золтана. Памятуя о том, как он огорошил ее, просив, катается ли она на коньках, Элла решила действовать так же.
— Мне скучно, — внезапно заявила она, глядя в глаза художнику.
Лицо его мгновенно окаменело, взгляд стал недружелюбным. За всю неделю она ни разу его таким не видела.
— Могу я предложить вам, чтобы вы нашли себе какое-нибудь занятие?
— Уже нашла — позировать для портрета! — вспыхнув, съязвила она. — Я здесь именно для этого. Боюсь, мне исполнится сорок, когда вы, наконец, возьмете кисточку! — Ей пришлось замолчать, так как Золтан вскочил, взбешенный, и быстро вышел из комнаты.
Негодяй! — подумала она и, почувствовав внезапное отвращение к роскошному десерту, тоже покинула столовую. Негодяй, негодяй, негодяй! — твердила она, несясь вверх по лестнице. Я немедленно возвращаюсь домой, в Англию!
Она вошла в свою комнату, достала из шкафа чемоданы и принялась укладывать свои вещи, мечтая как можно скорее оказаться в аэропорту. Но вдруг остановилась, поняв, что не полетит первым же рейсом в Лондон, и на топ есть две веские причины. Окна из них — реакция ее отца, а другая — тот что несмотря на свой гнев и бессильную ярость, она не хочет расставаться о Зоятаном Фазекашем. Она никуда не хочет уезжать! Как же быть?
Спустя десять минут Элла разложила все на прежние места, уже более спокойно думая о том, что в любую минуту может снова собрать свои чемоданы и уехать. Она надела свитер и жакет и решила пройтись.
Дом Золтана находился в очень живописном месте. За эту неделю она узнала, что озеро Балатон — самое крупное в Центральной и Восточной Европе, линия его берега растянулась на сто двадцать миль. Она также узнала, что на южном берегу расположены знаменитые песчаные пляжи, но дом Золтана стоит на северном берегу, между Ба-дачонью и деревней Сиглигет. Бадачонь — это район погасших вулканов и целебных источников, там производят вино из особых сортов винограда, растущих на склонах гор. А Сиглигет — это древнее селение, раскинувшееся возле развалин замка тринадцатого века.
В какую сторону пойти? — думала Элла, выйдя из дома. И до деревни, ж в Бадачонь слишком уж далеко. А вокруг так красиво-Ничего не решив, она дошла посмотреть на озеро. Она уже гуляла там и знала, что у подножия холма, на котором стоит дом, есть небольшая пристань, где привязаны две лодочки и большая шлюпка с веслами. Однако на полпути Элла увидела прислоненный к дереву велосипед. Наверно, Освальд, подумала она, ездил куда-то и теперь вернулся. Она уже было прошла мимо велосипеда, не, почувствовав, что раздражение снова овладевает ею, вспомнила слова Золтана: «Найдите себе какое-нибудь занятие» — и заколебалась. В последний раз она ездила на велосипеде, еще когда была подростком.
В этот момент из кухонной двери вышел Освальд и направился к велосипеду. Если он собирается отвезти его в сарай, подумала Элла, тогда есть надежда, что он не скоро заметит его исчезновение… Но нет, так нельзя, одернула она себя.
— Сервус, Освальд! — Элла улыбнулась, подошла к велосипеду и взялась за руль. — Кёрек эдь… э… — она пыталась вспомнить, как будет по-венгерски «кататься» или «ехать», чтобы закончить свое «мне хотелось бы».
Но Освальд и так понял, чего от него хотят, и специально для гостьи подвез велосипед к дорожке возле дома.
— Кёсёнём, Освальд, — поблагодарила она, мечтая, чтобы он исчез, когда она будет делать свои первые после длительного перерыва попытки езды на велосипеде.
Однако Освальд по-прежнему стоял на месте, и Элла пожелала себе, чтобы ему не пришлось поднимать ее с гравиевой дорожки. После нескольких неудачных попыток она поехала, и уже хотела помахать ему, но руль у велосипеда оказался более подвижным, чем она ожидала, и ей пришлось держаться за него обеими руками.
Спустя пятнадцать минут она крутила педали и двигалась в неизвестном ей направлении.
И зачем только она сказала Золтану, что ей скучно! Катаясь по холмам, проезжая мимо прекрасных рощ, она и думать забыла о скуке. Элла вспомнила сцену за ланчем, свой гнев и желание немедленно уехать из Венгрии, и ей стало неловко.
Заметив, что попала в какой-то населенный пункт, где стояли несколько коттеджей и маленькая гостиница, она решила, что освежающий напиток ей не помещал бы. К счастью, в кармане жакета нашлась и купюра.
Успешно объяснившись с официантом, Элла вышла со стаканом лимонада на улицу. Погода была не очень теплая, но поездка разогрела ее. Интересно, сколько миль она проехала? Вдруг в баре появился еще один клиент. Он подошел к столику, за которым сидела Элла.
— Не возражаете? — спросил он вежливо. — Я слышал, вы говорите по-английски. Мне тоже хотелось бы поговорить на этом языке.
Несколько мгновений Элла разглядывала его, а потом заключила, что этот симпатичный светловолосый юноша не представляет никакой опасности. Если она правильно поняла, все, чего он хочет, — это. поупражняться в английском.
— Пожалуйста, — пригласила она, показав жестом, что он может сесть.
За следующие пять минут она узнала, что зовут его Тамаш и он музыкант, а по понедельникам обычно у него выходной. Она в ответ на это сообщила что зовут ее Элла и что она живет у друзей, недалеко отсюда.
— Вам нравятся моя страна? — спросил он, и Элла смутилась. Ей настолько понравилась Венгрия, что она не хотела уезжать домой.
— Очень, — ответила она и, стремясь уйти от щекотливой темы, задала первый пришедший в голову вопрос: — А что вы пьете?
— Barack pаlinka, — ответил он, и Элла внимательно посмотрела на прозрачную жидкость в его бокале. — Абрикосовый бренди. Я принесу вам тоже, — предложил Тамаш и исчез прежде, чем девушка успела отказаться.
Пока он отсутствовал, Элла спрашивала себя, должна ли она заплатить за палинку. Ей очень не хотелось поднимать суету из-за денег, и она интуитивно чувствовала, что новый знакомый угощает ее от чистого сердца.
Когда он вернулся, Элла предложила:
— Можно я заплачу?
— Вы моя гостья, — ответил он, и теперь ей не оставалось ничего, кроме как потягивать приятный бренди и надеяться, что концентрация алкоголя в нем не слишком высока. Она представила себе, что случится, если она опьянеет и ее заберут в полицию вместе с велосипедом. Интересно, какое будет лицо у Золтана, когда, позвонят из полиции?
— А что вы делать, когда не жить в Венгрии у друзей? — прервал ее фантазии Тамаш.
