Клетка

Бертрам Чандлер Клетка

Посадка на неизвестную планету была вызвана тем, что закапризничали приборы электронного контроля над генераторами и «Счастливую звезду» отнесло в неизведанный район Вселенной. В довершение беды при соприкосновении корабля с поверхностью планеты вышел из строя ядерный реактор, и капитан, приказав помощнику Хокинсу срочно эвакуировать пассажиров, остался с несколькими механиками на борту, пытаясь ликвидировать последствия аварии.

Едва Хокинс успел отвести людей на безопасное расстояние, как раздался мощный взрыв. На том месте, где только что возвышалась стройная «Счастливая звезда», зиял гигантский кратер…

С оставшихся в живых пассажиров и членов экипажа быстро сходил лоск цивилизации. Атмосфера планеты, пригодная для дыхания, оказалась удушливой и жаркой. С неба беспрерывно моросил теплый дождь. Воздух буквально кишел спорами грибов, которые великодушно не трогали живую плоть, но охотно пожирали одежду. В чуть меньшей степени грибам пришлись по вкусу металлические предметы.

Проблема добывания пищи разрешилась довольно скоро. Несколько добровольцев, вконец ошалев от голода, осмелились отведать сочных грибов, сплошь покрывавших стволы огромных папоротникообразных деревьев, и нашли их довольно питательными и вкусными. Когда выяснилось, что ни один из дегустаторов не собирается корчиться в страшных судорогах, грибы стали основным предметом рациона.

Люди основали постоянное поселение на вершине небольшого холма — гор на планете не было. Растительность на холме была менее густой, а почва не столь заболоченной. Вайи папоротникообразных деревьев пошли на постройку примитивных жилищ.

Не в силах отказаться от привычных форм общественного управления, поселенцы избрали совет под председательством корабельного доктора Бойле. Хокинс, к своему глубочайшему удивлению, был выбран простым членом совета — большинство пассажиров, очевидно, все еще считали его одним из основных виновников теперешнего бедственного положения.

Первое заседание состоялось в специально оборудованном шалаше. Члены совета расселись по кругу. Председатель Бойле медленно поднялся на ноги. Хокинс криво усмехнулся — исполненной достоинства позе доктора, явно кичащегося своим высоким положением, никак не соответствовали грязные, всклокоченные седые волосы, неухоженная, нечесаная борода и полное отсутствие одежды.

— Леди и джентльмены, — начал Бойле. — Судьба избрала нас представителями человечества на этой заброшенной планете. Я предлагаю обсудить, каковы наши шансы на выживание — не как отдельных индивидуумов, но целой расы…

— Я хочу спросить у мистера Хокинса, есть ли надежда, что нас спасут? — выкрикнула с места одна из двух избранных в совет женщин, кокетливо одетая в юбочку из листьев.

— Ничтожная, — ответил Хокинс. — Перед посадкой мы успели послать сигнал о помощи, но от него мало толку — мы даже не знали координат. Более того, нет никакой уверенности, что кто-то нас услышал…

— Мисс Тэйлор, — обиженно прервал Хокинса доктор Бойле. — Позвольте напомнить вам, что меня выбрали председателем совета. Вы получите слово, когда я сочту нужным. Как многие из вас могли догадаться, — продолжал он, — эта планета находится в стадии развития, соответствующей примерно земному каменноугольному периоду. К тому времени, когда появятся более или менее разумные существа, наши потомки расселятся по всей планете. Мы должны обеспечить им максимально благоприятные условия существования. Мы оставим им наш язык…

— Плевать мне на язык, доктор! — оборвала его Мэри Харт, стройная блондинка небольшого роста с решительным лицом. — Меня прежде всего волнует именно вопрос о потомках. Я представляю в совете женщин, которые могут иметь детей. Здесь нас пятьдесят три человека, мужчин и женщин. Десять супружеских пар — их мы должны исключить. Остаются тридцать три человека, из которых двадцать — мужчины. Двадцать мужчин и тринадцать женщин. Предвижу серьезные осложнения на почве неизбежной ревности, жертвой которой может пасть любой из нас. Этого нельзя допустить.

— И что вы предлагаете, мисс Харт? — осведомился Бойле.

— Если двое мужчин воспылают страстью к одной и той же женщине, пусть они в честном бою решают, кто наиболее достоин этой чести.

— Ну что ж, своего рода естественный отбор… — пробормотал доктор.

На вершине холма была неглубокая впадина — естественная арена. Зрители расселись по краям. Роль рефери взял на себя доктор Бойле, который мог заодно оказать первую помощь участнику состязания. Главным призом была Мэри Харт.

Хокинс посмотрел на готовящихся к бою бородатых соперников. Он знал обоих: Феннет служил курсантом на «Счастливой звезде», а Клеменс — как минимум на семь лет старше Феннета — был коммивояжером.

— Имей мы чем побиться об заклад, я бы поставил на Клеменса, — заявил толстяк, расположившийся рядом с Хокинсом. — Сопляк курсант долго не продержится. Его поколение не умеет драться, а Клеменс знает все приемы кулачного боя.

— Феннет в лучшей форме, — отпарировал Хокинс. — Он ни минуты не сидел без дела, а Клеменс только объедался грибами и валялся на траве. Смотрите, какое у него брюхо!

— Здоровая упитанность еще никому не вредила, — обиженно ответил толстяк, поглаживая собственную выпуклость.

— Не кусаться, не выцарапывать глаза! — провозгласил рефери Бойле. — Пусть победит сильнейший!

Феннет вздрогнул, нерешительно шагнул вперед и ткнул кулаком в незащищенное лицо Клеменса. Удар получился несильный, но, видимо, болезненный. Клеменс прикоснулся к носу и с недоумением уставился на струившуюся по пальцам кровь. Осознав случившееся, он зарычал, как раненый бык, и прыгнул, намереваясь сокрушить противника одним махом…

Что-то Заставило Хокинса поднять голову. Вряд ли его привлек какой-то, звук — толпа ревела, как на финальном матче профессиональных боксеров. Что ж, людей было легко понять — впервые после гибели корабля они получили возможность поразвлечься. Однако, как было сказано, Хокинс поднял голову и… остолбенел. Над ареной парил вертолет. Какие-то неуловимые детали или особенности конструкции подсказали Хокинсу, что это не земная машина. Внезапно из блестящего полированного брюха вертолета выскользнула тусклая металлическая сеть и свалилась прямо на сцепившихся соперников, прихватив заодно рефери-доктора, Мэри Харт и подошедшую к ним поближе в азарте зрителя мисс Тэйлор. А когда Хокинс вскочил на ноги, чтобы помочь ей, сеть, словно живая, обвила его лодыжки и скрутила запястья…

Условия, в которых оказались пленники, выгодно отличались бы от покинутого ими мира, если бы не ненужная доброта и заботливость хозяев корабля. Клетка, где сидели трое мужчин, с замечательной точностью воспроизводила климатические условия планеты, где потерпела катастрофу «Счастливая звезда». Из отверстий в крыше беспрерывно просачивались капли до отвращения теплой воды, от которой не спасали два унылых папоротникообразных дерева. Дважды в день дверца клетки приоткрывалась, и пленникам давали грибы, точно такие же, как на покинутой планете.

Справа и слева стояли другие клетки. Справа сидела Мэри Харт, с которой мужчины могли обмениваться знаками, — материал, из которого были сделаны стены, оказался звуконепроницаемым. Соседнюю клетку слева занимало неведомое чудовище, напоминающее гигантского кальмара. По противоположной стороне широкого прохода виднелись другие клетки, но их обитателей нельзя было различить.

Хокинс, Бойле и Феннет сидели на мокром полу и глазели через толстое стекло на своих тюремщиков, которые, в свою очередь, рассматривали их.

— Если бы только они были гуманоидами, — вздохнул доктор. — Мы могли бы тогда попытаться установить контакт и доказать, что мы разумные существа.

— К сожалению, они не гуманоиды, — произнес Хокинс. — Впрочем, окажись мы на их месте, нас бы было трудновато убедить в том, что эти пивные бочонки с шестью щупальцами — братья по разуму… Попробуйте еще раз теорему Пифагора, — обратился он к курсанту.

Юноша без всякого энтузиазма соорудил на полу из веточек треугольник с квадратами на катетах и гипотенузе. Инопланетяне с видимым безразличием следили за манипуляциями Феннета плоскими