проследовала за услужливым юношей к лифту. Внутри плотины, в самом низу, находилась электростанция; туда-то они и направлялись.
У основания плотины высился огромный грузоподъемный кран. Не в силах сдержать любопытства, Джиллиан принялась расспрашивать своего сопровождающего.
— И как вам только удалось протащить такую громадину в узкое ущелье?
— А мы спускали его по частям и целиком собрали уже на месте, — с готовностью объяснил инженер. — Мы эту штуку используем для расчистки территории от камней и бетонных глыб, оставшихся после взрывов, — чтобы строительный мусор не загромождал боковые каналы.
Джиллиан оставалось только дивиться про себя: до чего же качественно продуманы и спланированы ремонтные работы! Неудивительно, что Катберт до рассвета поднимается и вкалывает затемно, чтобы «наполеоновские» замыслы поскорее воплотились в жизнь! — думала про себя молодая женщина, входя в тесную кабинку лифта.
В верхней своей части плотина не превышала восьми футов в ширину, зато в основании составляла все пятьдесят семь. И чем ниже опускался лифт в разверстую бездну, тем отчетливее ощущала Джиллиан, как давит на нее эта внушительная, пятидесятисемифутовая громада, как смыкается вокруг нее, зажимая, точно в тисках.
Лифт остановился. И Джиллиан оказалась на самой настоящей электростанции, — в длинном, приземистом помещении, «приютившем» четыре массивные турбины. Там сияли лампы дневного света и царила безупречная чистота, — ни пылинки, ни соринки. В этом похожем на пещеру зале гуляло эхо: любой звук многократно усиливался, отражаясь от стен, становился глубоким и гулким, точно из бочки, так что молодая женщина на всякий случай понизила голос. А молодой инженер, поманив ее за собою, направился к группе мужчин у противоположной стены.
Даже если бы лицо и весь облик Катберта не врезались ей в память намертво, до мельчайших подробностей, Джиллиан сей же миг опознала бы в нем главного. Высокий, властный, и такой чертовски сексапильный в шлеме и синей рубашке с закатанными рукавами, он внимательно выслушивал каждого из подчиненных, — после чего отдавал распоряжения, — коротко, лаконично и доходчиво.
Джиллиан деликатно подождала в сторонке вместе с сопровождающим. Но вот Катберт закончил обсуждать дела насущные и обернулся в ее сторону. При виде гостьи лицо его просияло улыбкой, он радостно поздоровался с молодой женщиной и представил ее своим инженерам, подрядчику и нескольким рабочим.
— О, привет! А мы о вас уже наслышаны! — радостно заявил один из ремонтников. — Вы про нас кино снимать будете?
— Ну, вообще-то, если честно… — Молодая женщина извлекла из полотняной сумки через плечо портативную кинокамеру и робко вскинула глаза на Катберта. — Ты не станешь возражать, если я тут немножечко пощелкаю?
— Да пожалуйста, сколько угодно! Вот только если ты захочешь эти кадры где-то использовать, тогда придется обратиться в Бюро Ирригации и спросить разрешения у отдела по связям с общественностью.
— Разумеется.
Субподрядчики и инженеры разошлись по своим делам, и Джиллиан неуютно подумала, а уместна ли ее просьба. Катберт явно занят по уши, а тут, видите ли, она со своими экскурсиями!
— Слушай, а ты уверен, что у тебя есть время устраивать мне «обзорные туры»? Ну, то есть, прямо сейчас?
Катберт задумчиво поскреб рукою подбородок, где уже отчетливо пробивалась темная щетина.
— Сейчас или никогда; кажется, в ближайшие несколько дней я и десяти минут выкроить не смогу, — отозвался он. — Что бы ты хотела посмотреть в первую очередь?
— Да все, что покажешь!
— Тогда почему бы не начать с электростанции, раз уж мы здесь!
И, подхватив гостью под локоть, Катберт увлек ее к турбинам. Округлые, зеленые, высотой этажа с два, эти конструкции до смешного походили на гигантские шляпы китайского мандарина с красными пуговками на верхушке.
— Когда эти «малютки» вращаются, ты собственных мыслей не услышишь, — пояснил всезнающий инженер. — Вместе они вырабатывают более двухсот пятидесяти тысяч киловатт-часов.
Джиллиан изобразила должное благоговение.
Усмехнувшись, Катберт перевел абстрактную цифру на язык сравнений.
— Это составляет приблизительно семь процентов всей электроэнергии, вырабатываемой в пяти Тихоокеанских штатах.
— Пять процентов. Запомню. А как эти штуковины работают?
— Здесь в ход вступают элементарные законы физики.
Джиллиан застонала.
— И почему это я ничуточки не удивлена?
— Да они не что иное, как усовершенствованные водяные колеса, — пояснил Катберт, усмехаясь еще шире. — Вода из резервуара под большим давлением проходит через огромные трубы, — так называемые турбинные водоводы, — и вращает турбины. Они, в свою очередь, приводят в движение генераторы, производящие электричество.
И, увлекая гостью мимо гигантских турбин, Катберт показал ей то место, где вода, пройдя через их лопасти, снова выливается в реку ниже плотины. Теперь, когда водохранилище осушили, а шлюзы стояли открытыми настежь, от реки Санто-Беньо остался лишь тоненький ручеек, жалкая струйка, не больше.
— Вот потому люди и строят плотины, в том числе и эту. Одна из основных причин, заставившая перегородить дамбами систему реки Сакраменто, как раз в том и состоит: обеспечить бесперебойную подачу электроэнергии, — продолжал тем временем Катберт, подводя спутницу к висящей на стене карте. — Впрочем, задача номер один состояла и состоит в том, чтобы предотвращать наводнения. Ну, контролировать напор воды.
Поставив ногу на кстати подвернувшийся деревянный ящик, Катберт обвел рукою огромную область, включающую в себя штаты Вашингтон, Орегон и Калифорния. Джиллиан ненавязчиво отступила назад и навела на «лектора» кинокамеру. Слава Небесам, лампы дневного света обеспечивали неплохое освещение. Учитывая, что пленка у нее — скоростная, изображение получится вполне сносным.
— На протяжении миллионов лет река Сакраменто катила свои воды от Каскадных гор до Тихого океана. И жизнь целых народов, целых культур зависела от ее милости.
Господи, ну да чего же здорово Катберт смотрится в объективе! Закаленный и твердый, — мужчина, который, со всей очевидностью, обожает свою работу и делает ее на совесть! Джиллиан от души надеялась, что гулкое эхо похожего на пещеру зала не исказит этих глубоких, выразительных, бархатистых интонаций.
— Каждый год в горах начинал таять снег, — и по весне и в начале лета река Сакраменто и ее притоки разливались, выходили из берегов, затапливали поля и деревни. А в иные годы, когда в северных отрогах снегов выпадало немного, реки пересыхали и начинались засухи.
— Индейцы отлично разбирались в годичных циклах. Перед началом наводнений они уходили в горы, а когда реки возвращались в свои берега, они бросали семена в жирный, плодородный ил. Вот с засухами бороться индейцы не умели. Если дождей не выпадало слишком долго, они просто переселялись в другие края. Некоторые ученые считают, что именно поэтому племя зуни и покинуло здешние места.
Отлично! — ликующе думала Джиллиан. — Просто великолепно, лучшего и желать нельзя! Рассказ Катберта она представит в качестве одной из версий того, почему Древний Народ оставил свои обители в каньоне Санто-Беньо.
— Фермеры, пришедшие им на смену, изрядно недооценили силу реки Сакраменто. И жестоко поплатились за собственное легкомыслие. В 1911 году река разлилась на сотни миль и неистовствовала в течение двух лет, уничтожая дома, скот, целые поселения. В результате этой катастрофы и было создано Бюро Ирригации, а со временем люди возвели целую сеть плотин и дамб, подчинив и укротив могучую Сакраменто.
Катберт сошел с ящика и продолжил экскурсию. Теперь он повел гостью в длинный и узкий коридор.
