Коридор

– Переживет, – засмеялся Ромка. – Бабуль, ты с нами выпьешь за знакомство? Сосуды расширишь, дав­ление уберешь. Давай!

– Ну, налей… Хватит, хватит… Но как же все-таки?..

– Бабуль, а чего ты вроде как недовольна? Новый родственник! Братан! Ништяк! Ништяк, Игорь?

– Ништяк, – неуверенно пронес старший лейте­нант.

Липа отхлебнула коньячку, и видно было, что но­вый «внук», несмотря на то что он – результат мены зятя, ей нравится. И действительно, похожи с Ромкой.

– А ты к отцу вообще не ходи, понял? – Ромка по­ложил руку Игорю на погон. – Не ходи. Чего тебе?.. Начнет нудить: почему, зачем, откуда?.. Да на кой он тебе! Брат – вот он! – Ромка хлопнул себя по груди. – Бабушка – вот она! Бабуль! Поцелуй его, а!

14. МАРЬЯ

На двери в пластмассовом пакетике висела карточ­ка «Шукурова К. А.». Второй кармашек был пустой. | Ромка постучал, никто не ответил. Он постучал сильнее.

Потом осторожно приоткрыл дверь.

Посередине стоял круглый старомодный стол, покры­тый зеленой скатертью с черным инвентарным номером на свесившемся углу. По обе стороны окна – кровати напротив друг друга, две тумбочки, два будильника, два шкафа – всего по два. Стульев, правда, три, один в уг­лу с дыркой, под ним на нкой табуреточке горшок.

Правая половина комнаты была обжитая: на тум­бочке прислоненная к вазе фотография толстой девочки в старинной резной рамке. Над кроватью коврик с оленем.

В комнате никого не было. Игорь поставил торт на стол.

– Голяк на базе, – покачал головой Ромка и тут за­метил в необжитом углу вплотную к шкафу маленький диванчик, наполовину заслоненный спинкой стула. На диванчике – толстую старуху. Старуха была в вален­ ках, несмотря на май месяц. Старуха спала.

– Она? – шепотом спросил Игорь.

– Не-е, другая… Которая на двери.

Ромка подошел вплотную к диванчику, чтобы выяс­нить, где вновь поступившая Сокова Мария Михайлов­на. Тронул старуху за плечо, та что-то пробормотала.

– Извините, не скажете, где Сокова Мария Михай­ловна?..

Старуха зашевелилась, выкарабкиваясь сна; Ром­ка наклонился поближе и на сером отекшем лице заме­тил две волосатые бородавки: над губой и на подбо­родке.

– Игорь! – Ромка повернулся к брату и потыкал пальцем в воздухе над головой старухи. – Вроде она… Тетя Маруся!..

Старуха чуть дернулась, бормотнула что-то, приот­крыла один глаз, затем другой…

– Жоржик! – пророкотала она глухим басом. И за­плакала, по-прежнему не меняя сонного на боку поло­жения.

Ромка смотрел на двоюродную бабку, на ее неузна­ваемое лицо, на мокрые от слез дряблые щеки и шмы­гал носом.

Марья плакала, не шевелясь, не отирая слез, и они тоненькими ручейками текли по обеим щекам на по­душку.

– вставай! – сморгнув слезы, бодрым голо­сом сказал Ромка.

Марья протянула вперед короткие, тяжелые, как у Липы, руки: – Тащи!

– Ну, как добралась? – спросил Ромка, когда ста­руха села.

– Живая, – прокряхтела Марья. – А это кто?

– Это Игорь. Помнишь, Липа тебе про него писала.

– Понятно, – сдержанно пронесла Марья.

– Мне вчера позвонили на работу, что тебя привез­ли, Игорь как раз на сессию приехал… Вот…

Марья спустила на пол растопыренные негнущиеся ноги в черных с белым клеймом валенках.

– Совсем села… Жоржик, очки подай. Ой, что это я тебя все Жоржиком? Ромочка! Ну-ка вон туда отой­ дите: взгляну… Похожи. Только у него задница помень­ше будет, а у тебя совсем как у Левки. Ну, да не в задни­це дело. Липочка-то чего же не приехала? На такси – так я денег дам.

– Забыла? Я ж тебе писал: умерла бабушка.

– О-ой, Липочка! – снова заплакала Марья. – Се­стренка моя дорогая!.. Забыла, дура старая… Жду, ду­ маю, приедет…

– Я тебе фотографию привез, похороны, как проси­ла… На гляди. Плакать будешь, не дам!

– Плачь не плачь, теперь уж что?.. Вот она, моя милая! Худенькая-то какая стала.

Липа и правда стала последнее время щуплень-кая. «Изболелась-то как», – профессионально- сочувствен­но сказала Ромке в морге женщина, одевающая покойни­ков. А она и не болела совсем – просто усохла.

Марья приложила карточку к губам, поцеловала не­сколько раз.

– А что же это – одни мужики? – Она недовольно взглянула на Ромку. – А Людмила, Татьяна где?

– Бабушка их не хотела.

– А соседи?

– Да ты знаешь, холодно было, тетя Марусь. Они потом помянуть пришли.

– Помянуть… Это они любят!.. А этот здоровый? С усами? – она ткнула пальцем в Вовку Синяка.

– Товарищ мой школьный. Липа его любила.

– А это кто? Ром, кто это?

– Сереня Круглов. Тоже товарищ мой. Из Уланского.

– Ну, ладно. Похоронили, значит. На тумбочку по­ложи. – Марья вздохнула. – Стул берите! – И протяну­ ла руку Игорю: – Сокова Мария Михайловна.

– Старший лейтенант Веревкин. Игорь Львович.

– Лейтенант? – сморщившись, повторила Марья. – Мало. Небось вино пьешь: вот и не выслужился. Жор­жик тоже вино любит, – кивнула на Ромку.

– Игорь через год капитана получит, – вступился Ромка.

– Ну, тогда ладно… Игорь Львович. А Лев тебе, значит, свою фамилию не дал?.. Ну и черт с ним! Ладно. Чай будем пить. Ну-ка там вон, кнопочку красненькую… Жми, жми, сейчас придут.

По коридору зашлепали быстрые шаги, и на пороге появилась толстая пожилая нянечка.

– Вот так, – довольно сказала Марья, – заслужила. Стульчик дай, голубушка, целый, без дырки, гости у ме­ня… Внуки…

– А чайничек поставить? – понятливо закивала та. – Плита у нас в конце, в коридоре.

– Жоржик, сходи посмотри, где там… – приказала Марья.

Когда Ромка вернулся, Марья беседовала с новым внуком, сохраняя на лице выражение повышенной су­ровости.

– Левку ко мне не возить! Слышишь, Роман? Выго­ню! За аморальное поведение.

– Я, пожалуй, покурю, – Игорь решительно напра­вился к двери.

– Довольна? – с укорной спросил Ромка Марью, когда дверь за Игорем закрылась, – Он-то при чем? Хо­ роший парень, скромный, доброжелательный… На отца зла не держит. А мог бы: всю жнь на Дедовом Поле…

– Прав, – бросила Марья. – Левка – кобелина, а парень ни при чем. Зови его, как покурит. Игорь вошел робко, не по-офицерски. Марья задумчиво посмотрела на него:

– Ордена мелом чисти.

– Да это не ордена, это… – начал было объяснять Игорь, дотрагиваясь до значков на мундире, но Ромка замахал на него рукой. – Мелом? Хорошо.

В комнату вошла нянечка со стулом.

– Нам без стука разрешают, – пояснила она Ром* ке. – Недослышивают они часто.

– Мы с вами теперь часто будем видеться, – сказал Ромка.

– А вы что же, навещать намереваетесь?

– А как же?

– Всяко бывает. Иной раз: сдали – и поминай как звали… За городом все-таки, ездить далеко…