механический колобок, мелко перекрестилась.
– Короче, это велосипед. Он может заменить любое четвероногое, на котором ездят верхом, – закончил молодой человек.
Члены комиссии воззрились на двухколесную диковинку, которую придерживал за руль изобретатель.
– Это как же прикажете понимать вас, голубчик? – нарушил тягостную паузу сидящий рядом с председателем комиссии старичок, смахивающий на вяленую воблу. – Как гласит известный закон, конь и о четырех ногах, да спотыкается. А у вашего верблюда только два колеса. И потому любой, кто залезет на него, тут же свалится наземь.
Члены комиссии удовлетворенно закивали, соглашаясь с хорошо аргументированной речью старичка, а златокудрая зипунка с прической «конский хвост» что-то занесла в протокол.
Я изменил фокусное расстояние инфраобъектива и увидел не очень ровно обрезанный по краям пергаментный лист, по которому юная дева бойко водила гусиным пером. Неужели это тот самый пергамент, который я изучал в архиве?!
– Короче, ездить на этой штуке нельзя, – подытожил председатель комиссии, нахмурив брови. – Забирайте и падайте сколько хотите.
– Зря боитесь! – возразил изобретатель, у которого прошла первая оторопь, и ласково погладил свое детище. – Разрешите, я продемонстрирую вам… – И он закинул ногу, намереваясь вскочить в седло велосипеда.
– Оставьте ваши цирковые номера! – рявкнул председатель. – Здесь не арена, а Знаменитый Институт. И нас интересуют только усовершенствованные новинки.
– Вам хоть известно, что такое равновесие, молодой человек? – спросил воблообразный.
– Известно.
– Ничего вам не известно. Вы невежда, – отчеканил председатель, Ответьте: может телега стоять на двух колесах?
– Но…
– Может табуретка стоять на двух ножках? – продолжал председатель, не давая возразить.
– Но я этого не говорю… – успел вставить изобретатель, когда председатель на несколько мгновений сделал паузу, чтобы глотнуть квасу из общего жбана, стоящего на столе.
– Нет, говорите! – снова повысил голос председатель. – Более того, у вас выходит, что на такой двуногой табуретке можно спокойно сидеть.
– Но если колеса вращать, а это можно сделать с помощью этих вот штуковин – педалей, то тогда в отличие от табуретки… – начал бледный изобретатель.
– Что тогда? – перебил председатель.
– Велосипед поедет.
Зипунка строчила, не поднимая головы.
– Упасть можно и с телеги на четырех колесах. Так-то, молодой человек, назидательно произнес старичок.
– Мы зря спорим, – сказал молодой человек. – Разрешите мне проехаться перед вами на велосипеде, и тогда увидим, кто прав.
– Какова настырность! – зловеще прошелестели члены комиссии, а златокудрая секретарша куснула кончик пера.
– Будь по-вашему! – сказал вдруг председатель комиссии и хлопнул по столу так, что все вздрогнули, а жбан подскочил на добрый вершок, расплескав квас. Мы пойдем на этот эксперимент. Если он провалится, пеняйте на себя.
Молодой человек, воспрянувший духом, закинул было ногу, намереваясь вскочить в седло велосипеда.
– Верните ногу на место, – прикрикнул председатель. – Эксперимент должен быть поставлен чисто, по всем правилам науки. Мы будем исходить из принципа Галилея, – поднял он вверх палец. – Надеюсь, великий Галилей для вас достаточный авторитет?
– Достаточный, – прошептал изобретатель.
– Отлично, – сказал председатель. – Так и запиши!
Зипунка еще ниже склонилась над протоколом. Гусиное перо скользило по пергаменту так быстро, что звук его напоминал скрип несмазанной телеги – той самой, которая несколько раз упоминалась членами комиссии.
– Давай теперь ты, – обратился председатель к старичку, который все время порывался вскочить.
Тоненькая зипунка, оторвавшись от протокола, хотела что-то сказать, но глянула на изобретателя и промолчала, ограничившись вздохом.
Старичок встал, откашлялся, зашамкал:
– Согласно принципу относительности, недавно сформулированному Галилео Галилеем, безразлично, движется ли река вдоль берега или берег вдоль реки, и потому…
Мне показалось, что зипунка прошептала: «Нельзя же все понимать так буквально».
– Ясно, – прервал его председатель. – Все небось в школе учились. Приступим к делу. Подъем! – скомандовал он и первым вышел из-за стола.
