Брассфилд, но тут же себе самой и ответила: — Никак скиты, что ли?.. Эй, па-а, Эдди! Тащите сюда мухобойку — Миу pronto![28] Тут скитов уйма!
Через дверь нетвердой походкой ввалился Сет Брассфилд, спросонья не в состоянии понять, что происходит. В ту же секунду на него спикировал москит, он подскочил и замахал руками:
— Сара, какой болван бросил окно открытым?
— Теперь уже без разницы — их тут страсть как много! Эдди! Пабло!
Мальчишки мигом скатились по лестнице с чердака, приземлившись друг на друга, и старший из них, на котором ничего не было, кроме какого-то подобия набедренной повязки, ворвался в комнату, размахивая пожелтевшей газетой, которой он тут же начал молотить по кружащимся над ним москитам.
— Да не эту! — простонала Сара. — В ней же написано насчет той мази, которую я хотела себе заказать.
— Хватит болтать! Лучше лупи этих паразитов, а то заместо мази придется тебя лечить от потери крови, — заявил Сет, беря у мальчика газету; затем, хлопнув ею по стене, скомандовал: — А ну-ка, принеси мне календарь-ежегодник — от него больше проку будет. Да захлопни эту чертову дверь, а то они разлетятся по всему дому!
Маккриди стащил с себя одолженную рубаху и стал ею резко взмахивать, щелкая, как кнутом, и надеясь таким образом сбить какого-нибудь не слишком проворного москита, но вместо этого угодил по руке Верене. Та в ярости развернулась и изо всех сил шлепнула его по плечу.
— Кажется, промахнулась — улетел, — мило улыбнулась она.
Мэтью тут же хлопнул ее по носу:
— А мне повезло больше.
И, прежде чем она успела отплатить ему той же монетой, показал ей на подушечке ладони убитое насекомое:
— Одного уложил, девяносто девять осталось.
За ее спиной Сет бормотал что-то невнятное об «этих здоровенных техасских москитах», любой из которых, по его мнению, мог бы утащить с собой человека, а Сара успокаивала его, нашептывая:
— Ну, ну, па, угомонись. Пойми, ведь наши-то гости — люди нетутошние. Откуда им было знать, что ежели нету сетки, так и не след открывать окно?
Понадобилось десять, а может быть, и все пятнадцать минут, чтобы покончить с большинством насекомых. К тому времени у обоих Брассфилдов сон как рукой сняло. Сет некоторое время стоял, держа руки на поясе своих красных фланелевых подштанников и устремив взгляд на разбросанное по полу постельное белье, а затем сообщил:
— Ежели кто желает пропустить со мной по стаканчику, у меня имеется еще одна бутылка моего бузинового. А мне беспременно надо выпить чуток, не то навряд ли засну сегодня — нервы совсем уже не те, что когда-то.
Перейдя в другую комнату, он налил каждому доверху по большой оловянной кружке вина, в том числе и обоим мальчикам, все сели за стол и стали не торопясь попивать из кружек. Затем он отправил детей спать, а остальным снова наполнил кружки. К тому времени, когда Верена допивала свою вторую порцию, глаза у нее уже смыкались сами собой. Чувствуя себя едва живой от усталости, она сидела, подперев голову руками, и пыталась понять, о чем это Сет ведет речь, но не была в состоянии. Голова ее опустилась на стол, и она уже не могла ее поднять.
Сара наклонилась к Верене и пробормотала возле самого ее уха:
— Он говорит, чтобы ты пользовалась ночным горшком, а то, когда вы уже положились спать, он возле уборной пристукнул гремучника.
Следующий раз Верена вышла из полузабытья в тот момент, когда Маккриди подхватил ее под мышки и поднял с места.
— Пойдем спать — уже полночи прошло, — сказал он ей, но она безвольно привалилась к нему, не в состоянии ступить и шагу. И тогда она почувствовала, как ее ноги отрываются от пола, а обмякшее тело повисает у него на плече, однако ей уже было все безразлично. Утром она ему, возможно, закатит скандал, но только не сейчас.
— Закройте за собой дверь! — крикнул ему вслед хозяин. — А то они меня и так вконец заели.
Войдя в комнату, Маккриди захлопнул ногой дверь, а затем сбросил Верену на кровать, где она и осталась лежать, глядя на него снизу вверх.
— Никогда раньше не пили вина, что ли?
— Я так устала, — пробормотала она заплетающимся языком, — и мне так жарко.
— Знаете, если бы вы были певичкой из кабаре, то ночь для вас только бы начиналась.
— А?
Каштановые волосы Верены разметались по всей подушке, словно сверкающая масса переплетенных шелковых нитей. А ситцевая ночная рубашка Сары Брассфилд была так просторна, что соскользнула с оголенного плеча девушки, открыв взору плавную округлость груди. Мэтью почувствовал, как от желания у него пересохло в горле, он заставил себя отвести от нее взгляд и хриплым голосом произнес:
— Поворачивайтесь-ка на бок.
— Слишком устала… чтоб двигаться.
— Ну, знаете, с вами не соскучишься!
— Неправда, — произнесла она и вместо того, чтобы перевернуться на бок, начала возиться с пуговицами на шее. — Жарко… как жарко… не могу дышать.
— У вас есть надеть что-нибудь другое?
Она попыталась сесть в постели, но у нее закружилась голова.
— Я могла бы и стоя заснуть, — прошептала она. — Как я устала!
— Знаю.
— И хочу пить.
— Вы и так достаточно выпили.
— Хочу воды.
Он пощупал ее лоб. На нем выступили капельки пота, а волосы на висках были влажные. Как же ей не жаловаться на жару, если и ему самому казалось, что его сунули в раскаленную печь?! Он стоял над кроватью и с досадой думал о том, что его, кажется, угораздило попасть в очередной переплет, и конца этому пока не видно. Единственное, чего ему не хватало для превращения остатка ночи в полный кошмар, так это чтобы Верену стошнило от слишком большого количества выпитого. Кожа у нее уже и теперь была липкой — верный признак в таких случаях.
— Ладно. — Он направился в другой конец комнаты и, наливая в чашку тепловатой воды, бросил через плечо: — Если вы чувствуете, что вас вырвет, то лучше сразу свесить голову с кровати.
— Не вырвет, — проговорила она с трудом и закрыла глаза. — Я слишком сонная.
Она сделала глотательное движение и в который уже раз простонала:
— Жарко… Боже, как жарко.
— Да, да, я знаю.
С чашкой воды в руке он возвратился к кровати и сел рядом с Вереной:
— Вам придется привстать.
— Не могу. Голова кружится.
— Но вы же не хотите, чтобы вас стошнило, — меня хоть пощадите. Я устал не меньше вашего. Ну- ка, — он одной рукой помог ей сесть, а другой поднес чашку ко рту, — только не пейте слишком много.
Она сделала маленький глоток и, откинув назад волосы, пробормотала:
— Извините… за открытое окно. Мне нечем было дышать.
— Если бы вы хоть одно лето провели в Новом Орлеане, вы были бы осмотрительнее, но у вас ведь такого опыта нет, — постарался он ее успокоить. — Там — да и здесь, очевидно, тоже — никто не откроет окно, прежде чем не навесит на кровать москитную сетку. Ну ладно, что было, то прошло. Теперь нам не помешало бы хоть немного поспать.
— Мне так жарко, как в печке.
— Мне тоже, — отозвался он. — Допивайте.
Он встал, снова подошел к умывальнику и налил еще воды — на сей раз в таз. Намочив тряпку, он
