Шолпан говорила спокойно и строго, как старшая.
– Да я же влюблена в него! – чуть не плача воскликнула Загипа. – А с любовью не сладишь. Твои трудности – это не препятствие. Читала «Жусупа и Зулиху»?[120] Настоящие влюбленные всегда сходятся в конце концов!
– Зулиха – не ты. И люди тогда были иными. Что ты приравниваешь себя к царевне?
– Да ты ничего не понимаешь!
– Пусть так! Я не ревную. Соединяйся со своим Хакимом, если и он сгорает от любви к тебе. Придет мулла, соединит вас законным браком, и я скажу тебе: «Будь счастлива, Загипуша!»
И Шолпан невесело засмеялась.
Они обе примолкли, услышав шаги тетушки Макки и ее скорбный голос.
– Да, дорогой, – певуче говорила Макка, шумно вздыхая, – навсегда мы расстались с хаджи, навсегда… Да будет земля ему пухом – это все, что остается нам пожелать покойному хаджи-ата. А как переживает эту тяжелую утрату твой учитель! Он молчит, ведь он и вообще-то неразговорчив, но по ночам часто стонет и ходит по комнате.
Загипа и Шолпан сразу поняли, что это с Хакимом разговаривает Макка. Загипа быстро развернула платок, который вышивала уже давно, а Шолпан уставилась на вышиванье, как будто этот несложный рисунок, напоминающий следы мышиных лапок, интересовал ее больше всего на свете.
– Здравствуйте! – приветствовал их Хаким.
Шолпан склонилась в поклоне. Потом спокойно и открыто взглянула на гостя.
– Хаким, мой сверстник, – сказала она, – да покоится с миром хаджи-ата! Пусть смерть его не слишком печалит тебя! Ведь для каждого человека в определенный день наступает рассвет, приходит и час заката, – так говорил мой отец. Эти слова по-настоящему я сумела понять лишь недавно. Не отчаивайся, Хаким. Такую утрату предстоит пережить каждому…
Хаким с удивлением вслушивался в слова Шолпан. Не столько ее речь, сколько какой-то глубокий тайный смысл их поразил его. Он пропустил мимо ушей соболезнование Загипы.
– Спасибо, Шолпан, что ты подбодрила меня! – тепло произнес Хаким. – Здоровы ли все ваши?
– Слава богу, пока здоровы! – коротко отвечала Шолпан.
Хаким огляделся.
«Все как прежде, – отметил он про себя, – чистота, уют. И все так же, по-особенному красиво, спускается с постели пушистое шерстяное одеяло, на полу широкая узорчатая кошма. Приветливое круглое лицо тетушки Макки. Хорошо коротать вечера в этом доме».
И Хакиму вдруг показалось, что долгая ночная скачка, трудные опасные пути вдали от родных мест – лишь страшная сказка. Хорошо бы рассказать об этих событиях Шолпан (какие у нее горячие глаза) и Загипе. Они бы сидели вместе, и он, как в былые дни, клал бы голову то на колени одной, то на колени другой…
От мрачных утренних дум не осталось и следа. Жизнь быстро залечивает раны души, нанесенные внезапной смертью. Печаль так несвойственна молодым!
Хаким весело поглядывал то на Загипу, то на Шолпан, и глаза его смеялись.
– Ну, я пойду чаю приготовлю, – поднялась Макка.
– Сидите, тетушка, – проговорила Шолпан, – я сама все сделаю.
Загипа увязалась следом.
– Скоро и Хален придет, – пояснила Макка, и слова ее были теплыми, круглыми и мягкими, как и все вокруг, – он обещал вернуться к полудню. Говорил – в ауле у него дела. Все дела, дела…
Хаким промолчал. В эту минуту он и не стремился встретиться с учителем. Женщины завладели всеми его помыслами. Он сел, подперев щеку, наслаждаясь теплом и ароматом заваренного чая… Образы Шолпан и Загипы соединились с чертами Мукарамы. Это было какое-то совершенное существо, нежное и горячее, преданное и прекрасное. Как белое шелковистое облако, оно точно обволокло Хакима…
Тихий смех Шолпан вернул Хакима к действительности. Женщины, видно, поняли настроение гостя, догадались, что зажгли его сердце…
Хаким ждал, когда выйдет из дому Макка, чтобы остаться с девушками наедине. Не не всегда сбываются сладкие мечты.
Времена были другие…
Все пылало огнем… и степи, и города… Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Жизнь всякого человека висела на волоске… И для этих троих настал час, когда не только вот так посидеть в чистой и уютной комнате, но даже нельзя было поверить: а встретятся ли они еще раз когда-нибудь…
…Аул был захвачен отрядом…
В лютые декабрьские морозы Красная Армия пошла в решительное наступление на белое казачество в долине Яика. Бои начались на восточном фронте. Вырвать Оренбург из рук Дутова, захватить Уральск – такова была ближайшая задача красногвардейцев.
Со стороны Саратова двигалась прославленная двадцать пятая стрелковая дивизия вместе с Алтайской бригадой, точно в клещи захватила казаков и двадцать вторая дивизия, начавшая наступление от Самары.
Крепко задумался генерал Михеев. Миновало время, когда Уральск, словно железными обручами, был опоясан казачьими войсками. Все пошло прахом! Донесения, холодные и колючие как лед, сводили его с ума. Всюду началось разложение, все перемешалось, и становится трудно разобраться в этой чудовищной каше!
