Мы целый час проговорили о помощи МИ-6 в моем трудоустройстве, но, как оказалось, у Тимпсона не было никаких идей на этот счет, впрочем, как и у меня. Хорошо еще, что он не предложил работу в Сити.
– Я никогда не давал советов тем, кто явно не расположен уезжать отсюда, как вы. Но большинство из тех, кого департамент кадров увольнял, были рады уехать, – сказал он.
– Вот первый толковый совет, который я слышу от кадровика, – заметил я. – Но послушайте, мне срочно нужна какая-нибудь работа. Я погряз в долгах, а в следующем месяце уже не смогу оплатить закладную. Если вы не в состоянии подобрать мне какую-нибудь работенку, пусть даже временную, возможно, контора окажет мне помощь и выдаст ссуду?
Но Диммок намекал Бэджеру, что, по его мнению, я как разведчик потенциально ненадежен. Видимо, так он считал и в то время, когда я регулярно получал жалованье и выполнял интересные задания, а затем определенно приложил руку к тому, чтобы я остался без работы.
– Я понимаю ваши финансовые затруднения, – сочувственно проговорил Тимпсон, – но этот вопрос обсуждению не подлежит. Джулиан Диммок специально предупредил меня, что ссуду вам выдавать не будут, но, вернувшись в офис, я подробно обрисую ваши проблемы. Разумеется, департамент кадров наделал ряд серьезных ошибок при разборе вашего дела. Но скажу прямо, я сильно сомневаюсь, что они что-то исправят. Они приняли решение, и им теперь будет неловко пересматривать его и признавать свои ошибки.
Мне стало ясно, что вся 'помощь' от Тимпсона ограничится лишь общением с этим бывшим советником у иностранцев, а ныне канцелярским служакой.
По возвращении домой я еще раз подумал над брошенной Тимпсоном фразой. Вступить во французский иностранный легион? Нет, это не выбор. А как насчет того, чтобы написать книгу? Разумеется, она будет полна секретов. Даже описание цвета ковров в штаб-квартире МИ-6 подпадает под статьи OSA – Закона об охране государственной тайны. Плотная завеса секретности эффективно охраняет разведслужбу от ответственности, создавая климат, при котором нагло попираются права наемных сотрудников, причем воспринимается это как нечто само собой разумеющееся. Я и сам стал считать, что именно это обстоятельство подпортило имидж МИ-6 в широких слоях общества. Но что делать мне? Если позабыть об этом инциденте, МИ-6 и дальше будет пользоваться теми же методами, что и в моем деле. Уверенность разведки, что она стоит над законом, позволит ей и дальше пренебрегать гражданскими правами ни в чем не повинных граждан, которые, помимо своей воли, могут оказаться втянутыми в ее дела. И до меня были жертвы, будут они и потом.
Мое спонтанно вспыхнувшее желание во всеуслышание поведать свою историю усилилось в последующие недели. Новость о моем конфликте с МИ-6 быстро проникла в Уайтхолл, и МИ-6 пришлось скрытно использовать свое влияние для того, чтобы опорочить меня и оправдать свое решение. Мои друзья из Воксхолл-кросс, которые продолжали тайно поддерживать со мной контакты, рассказывали, что кадровики распускают слухи, будто они 'сделали все что могли' для меня. После того как в некоторых газетах появились заметки о применении сертификата РП для блокирования моей жалобы в судебной коллегии, во внутреннем информационном еженедельнике МИ-6 было сообщено, что газеты неверно изложили этот инцидент, что на деле МИ-6 была вынуждена прибегнуть к применению сертификата PII, потому что я 'в целях саморекламы пытался воспользоваться судом по трудовым спорам, чтобы очернить разведслужбу'. Еще до того, как меня уволили, я отвергал саму мысль покинуть службу и искать славы на стороне, но теперь, когда их действия загнали меня в тупик, моральный и материальный, единственный выход из создавшегося положения я видел в том, чтобы написать книгу.
Прежде чем предпринять решительные шаги, я попытался использовать последний шанс и еще раз переговорить с советником из МИ-6 по вопросам трудоустройства. Старый работник Робин Людлоу рассказал мне, что большую часть жизни он прослужил в армии, затем работал кадровиком и, наконец, советником по трудоустройству. Его прошлое мало чем отличалось от карьеры Диммока или Фаударука. И, судя по всему, он тоже получил от них наставления.
– Вам нужно положительно отнестись к предложению о работе в Сити. С вашими талантами вы быстро добьетесь успеха, – убеждал он меня.
– Они не гарантируют мне успеха. Они просто приколотят мои руки к этой чертовой крышке рабочего стола, – отвечал я. – Мне нравилась работа в МИ-6: умные коллеги, сложные программы, где требовалось напряжение мыслей, возможность выезжать и работать за границей, изучать языки и культуру других стран, встречаться с самыми разными людьми. Моя карьера предполагала разнообразные и непредсказуемые возможности и, наконец, я служил народу моей страны. Где я найду такую работу в этом чертовом Сити?
Людлоу выглядел озадаченным. Он с трудом переваривал услышанное.
– Послушайте, – продолжал я, – подобрать мне подобную работу очень нелегко, но, может, вы предложите что-то временное? Деньги у меня кончились, мне нечем платить по закладной.
Людлоу подумал немного.
– Что вы скажете насчет работы шофером на микротакси? – предложил он. – Подавайте заявление, как безработный, закладную оплатите за счет страховки, потом станете шофером микротакси и будете зарабатывать на жизнь.
Я встал и ушел.
Рекомендации Людлоу были провокационными и глупыми. Спекуляция полисами социального страхования грозила мне тюрьмой. Оставалось еще одно спасительное средство в борьбе против МИ-6. Строго говоря, не стало бы нарушением OSA, если бы я рассказал члену парламента, что я бывший сотрудник МИ-6 и, не ставя его в известность о своем конфликте с разведкой, просто попросил бы помочь мне. Но на деле осуществить эту идею было непросто, поскольку МИ-6 станет предъявлять претензии. Я довольно быстро смог дозвониться из телефонной будки до офиса Кейт Хоу, члена парламента от лейбористской партии, которая в свое время помогала уборщикам из МИ-6, и договорился о времени и дате моего визита к ней. Офис Кейт в избирательном округе находился в нескольких кварталах от моего дома, но я поехал туда на мотоцикле, потому что Шегги и Уинстон позвали меня покататься поздно вечером на роликах по Трафальгар-сквер. Подъезжая к офису Хоу, я увидел, как она поспешно спускается по ступенькам к своей машине.
– Мисс Хоу! – окликнул я ее, слезая с седла мотоцикла.
Она остановилась и повернулась ко мне.
– Могу я переговорить с вами? – вежливо спросил я, полагая, что она могла испугаться при виде приближающегося к ней в темноте верзилы ростом под 7 футов в черной форме мотоциклиста.
– Прошу прощения, но я спешу на торжественное мероприятие. Не могли бы вы встретиться с кем-то из моих секретарей в приемной? – ответила она.
– Я предпочел бы поговорить с вами лично. Дело касается Закона об охране государственной тайны, и я не уверен, что могу говорить об этом открыто с вашими секретарями.
– Нет проблем, говорите с кем угодно из моих помощников, – не сдавалась Хоу. Она вся напряглась, было бы грубо продолжать настаивать.
– О'кей, извините за беспокойство, – улыбнулся я.
Увидев длинную очередь ожидающих приема, я сел на пластмассовый стул и стал ждать. Когда подошла моя очередь, молодой помощник пригласил меня в комнату для бесед и попросил изложить суть дела.
– У меня спорное дело, которое я хотел бы представить на разрешение помощнику мисс Хоу. Но если я расскажу больше того, что следует, то это будет нарушением Закона об охране государственной тайны. Нельзя ли мне назначить встречу с самой мисс Хоу? – спросил я.
– Это так необычно, – скептически ответил помощник, вероятно, размышляя, стоит ли вообще влезать во все это. – Я считаю, что лучше всего написать ей письмо, – предложил он. – Вот ее адрес. – Он протянул мне визитку с адресом в избирательном округе и номером телефона, улыбнулся и дал понять, что беседа закончена.
Хоу ответила удивительно быстро и сообщила в письме, что написала Шефу разведки, а тот пригласил ее на ланч, где они и обсудят проблему. Воксхолл-кросс входил в ее избирательный округ, как и Сенчури- хаус, так что она частенько встречалась с руководством МИ-6. Спеддинг даже жил недалеко от меня на Ричборн-террес и являлся, по всей видимости, ее избирателем. Но мои надежды на то, что Хоу сможет
