В тот вечер, вернувшись в квартиру, которую на время отпуска я снял на морском побережье Бонди, я напечатал краткий проспект. На следующий день, неуверенный в получении контракта на книгу, но уверенный в том, что Мартин останется верна данному слову, я бросил запечатанный конверт в приемной издательства 'Трансуорлд'.
Деньги у меня были, на исходе, работы не предвиделось, и в мыслях я с неохотой обратился к Англии. Была масса причин против моего возвращения в Англию, но, по крайней мере, там была работа. Предложение не было особенно интересным, но оно дало бы мне возможность получить на будущее небольшой опыт в области торговли. Возможно, работа окажется лучше, чем я ожидаю. А если нет, то я смогу вернуться в Сидней. Я позвонил в 'Стюарт Гранд-при', принял их предложение и уточнил дату начала службы.
После возвращения в Милтон-Кейнс дела пошли сначала довольно неплохо. Я снял маленькую квартиру в деревне Вэйвден, в нескольких милях от места работы. Дилер фирмы 'Сааб', Карлайль, у которого недавно моя мать купила машину, помог мне взять напрокат один из их демонстрационных автомобилей. Теперь, когда я имел квартиру, работу и машину, жизнь показалась мне лучше, чем была несколько лет назад. Первый день на службе, однако, подтвердил мои худшие опасения. Несмотря на заверения Моррисона, я оказался младшим сотрудником в отделе, без какого-либо участия в его политике и возможности проявить инициативу и развить свои проекты. Такую работу поручают лишь выпускникам школ. МИ-6 нарушила еще один пункт своих обязательств. Через несколько недель я предпринял попытку найти работу получше. Я был на нескольких собеседованиях, но камнем преткновения, как и прежде, был вопрос, почему я ушел с прежней работы в FCO.
После того как я исколесил много миль на взятой напрокат машине, проводя бесполезные собеседования, я написал в департамент кадров с просьбой о помощи. Ответ пришел через несколько дней, но ни от доброго и сочувствующего Тимпсона, а от незнакомого мне чиновника. 'Учреждение выполнило все обязательства по Мадридскому соглашению, подобрав вам данную работу, и мы не собираемся помогать вам дальше', – написал он. Такой резкий ответ усилил мой гнев. Для МИ-6 не стоило бы большого труда найти мне что-либо при тех связях, что у нее есть. 'В таком случае подавитесь этой пожизненной обязанностью неразглашения тайны', – подумал я. Договор на издание книги мог бы быть моим билетом из Милтон-Кейнс. Я написал в МИ-6, спрашивая о том, как предоставить им проспект рукописи в виду ее возможной публикации. В ответ они направили мне письмо, составленное в крепких выражениях, утверждая, что с моей стороны незаконно написать даже черновик, и требовали от меня заверения, что я еще не начал работу над ним. Если они не пожелали рассуждать разумно, то придется действовать тайно.
МИ-6 прослушивала мои телефонные разговоры из дома, хотя в соглашении обещала не перехватывать мои сообщения. Я имел доступ в Интернет и считал маловероятным, чтобы они получили разрешение на перехват. Однажды в начале сентября я передал по электронной почте сообщение Мартин в две строчки с просьбой ответить мне, заинтересована ли она в продолжении проекта. Две недели от нее не было ответа, что, очевидно, означало отказ, и я перестал об этом думать.
Несколько дней спустя взволнованная хозяйка дома позвонила мне на работу:
– Боюсь, что сегодня утром вашу квартиру ограбили. Я заметила, что окно наверху разбито, а когда заглянула через кухонное окно, то увидела, что все в доме перевернуто.
Я немедленно бросился домой. Непрошеные гости сделали явную попытку выдать вторжение за обычный грабеж, разбросав по всему полу содержимое холодильника и перевернув книжный шкаф, но личности виновных нетрудно было угадать, так как единственной пропавшей ценной вещью был переносной компьютер с зашифрованным вариантом рукописи. Нетронутыми остались телевизор, стереосистема, видео и даже мелкие ценности. Полиция прибыла осмотреть место пришествия, но даже не стала собирать какие- либо вещественные доказательства.
Вопреки данному обещанию МИ-6 перехватила мое электронное письмо. Небольшая ошибка в обеспечении собственной безопасности привела не только к ограблению, но также и к более важным событиям за тысячи километров отсюда. После перехвата сообщения к Мартин, они без труда установили ее личность. По электронному адресу узнали имя австралийского Интернет-провайдера, который, в свою очередь, сообщил МИ-6 ее фамилию и адрес.
В пятницу, 24 октября 1997 года, агент Джексон из австралийской федеральной полиции прибыл в 'Трансуорлд', чтобы переговорить с Шоной Мартин. В ходе их двухчасовой беседы она передала ему во всех деталях содержание нашего разговора, а также мой проспект, и подписала свидетельские показания. Это была полная капитуляция журналистки, с таким рвением выдавшей источник информации.
Днем в пятницу, 30 октября, у меня был назначен визит к парикмахеру в Вэйвдене, поэтому я заскочил сначала домой, чтобы перекусить. Когда я ставил на плиту чайник, в дверь постучали. Это был молодой констебль из Бакингемширской полиции Эллис, который расследовал таинственное похищение моего компьютера. С ним был огромный инспектор в штатском.
– Здравствуйте, мистер Томлинсон, мы узнали некоторые новые подробности относительно вашего ограбления и хотели задать вам несколько вопросов в этой связи.
Эллис старался говорить достаточно дружелюбно и представил своего коллегу как инспектора Гаррольда из отдела уголовного розыска (CID).
– Вы не будете возражать, если мы войдем? – спросил Эллис.
Мною овладело то же чувство неизбежности возмездия, которое я когда-то испытывал в школе перед поркой за мелкие провинности. Если бы они собирались арестовать меня, они бы предъявили ордер на обыск, поэтому только сломанная дверь могла бы дать мне повод отказать им.
– Конечно, входите, – ответил я как можно более равнодушно.
– Не хотели бы вы присесть? – спросил Гаррольд тоном, не терпящим возражений. Я сел на диван, а он и Эллис встали надо мной в угрожающих позах.
– Вы арестованы за нарушение пункта 1 Закона об охране государственной тайны, – объявил Гаррольд. Он схватил меня за одну руку, Эллис – за другую, и в мгновение ока я оказался в наручниках.
Еще несколько машин подъехали к дому по дорожке, усыпанной гравием, и скоро мою квартиру заполнили офицеры в штатском, их мобильные телефоны непрерывно попискивали. Двое присоединились к Гаррольду и встали около меня. Я уловил блеск кобур под их спортивными куртками, что было зловещим зрелищем в Соединенном Королевстве, где полицейские редко бывают вооружены. Атмосфера стала еще более угрожающей, когда дружелюбный Эллис попрощался, и я заметил его озабоченный вид. Маленький усатый уэльсец раскрылся, как только Эллис вышел.
– О'кей, Томлинсон, где твое поганое оружие? – потребовал он.
– Какое оружие? – спросил я в недоумении.
– Оружие, не води нас за нос, где твое оружие? – проревел он.
Настойчивое утверждение, что я вооружен, усилило чувство нереальности, как будто это была игра в арест на курсах IONEC.
– У меня нет оружия, никогда не было, и я не хочу его иметь, – ответил я полностью ошеломленный. Уловив мое недоумение, уэльсец умерил свой пыл.
– У нас есть информация, что ты привез из Боснии оружие, где оно?
– Ах, теперь я понял! – я рассмеялся. – Пистолет ржавеет на дне Адриатики.
МИ-6, очевидно, сообщила полиции, что я сохранил его, возможно, для того, чтобы у них было как можно больше оснований для ареста.
Гаррольд приказал мне встать и обыскал меня, сняв наручники на время обыска. Не найдя ничего интересного, он снова толкнул меня на диван, где я просидел еще три часа, упираясь подбородком в руки, скованные наручниками, а локтями в колени, словно дохлый цыпленок. Офицеры в перчатках из латекса перебрали все в моей квартире, осмотрели стены за каждой картиной, поднимали ковры, перевернули постель, перерыли даже грязное белье. Каждая вещь, представлявшая интерес, была запечатана в пластиковый пакет и помещена в большую белую коробку, заранее приготовленную.
Она постепенно заполнялась. Первым туда попал недавно купленный органайзер 'Псион', который живо схватили со стола. Затем последовали компьютерные дискеты, кипы листочков с нацарапанными на них невинными телефонными номерами, испанско-английский словарь, различные домашние видеокассеты и фотоальбом. Меня это совсем не волновало, пока лысый офицер, шаривший в моей куртке, не выдохнул внезапно:
