являются только тем, кто в них верит. Может, если я не поверю в них, то они потеряют силы, утратят желание и наконец оставят меня в покое?
Шепот. Тихий, упорный, настаивающий шепот, будто кто-то рассказывал какую-то длинную и исключительно неприятную историю.
— Ну хорошо, — сказал я вслух. — Ну хорошо, с меня хватит!
Я резко распахнул двери библиотеки, так что они затряслись в петлях и жалобно скрипнули. Библиотека, конечно же, была пуста. Только ветви плюща, барабанящие в окно. Только ветер и ливень, лупящий в окно. При каждом выдохе только пар вырывался из моего рта. Невольно я припомнил разнообразные фильмы ужаса, типа «Экзорциста», где присутствие демона зла отмечалось резким падением температуры.
— О'кей, — буркнул я, стараясь принять тон твердого типа, который великодушно решает оставить жизнь алкашу, пристающему к его жене. Я нащупал ручки и тщательно закрыл за собой двери библиотеки.
— Там ничего нет, — сказал я сам себе. — Никаких духов. Никаких демонов. Ничего!
Я забрал книги и картину, занес их в салон и разложил на коврике перед камином. Я развернул картину и стал держать ее перед собой. В мигающем свете огня нарисованное море, казалось, волновалось.
Было удивительно думать, что этот листок вручную выделанной бумаги прикрепили к мольберту более 290 лет назад меньше чем в четверти мили отсюда, что неизвестный художник воспроизвел с помощью красок фрагмент прошлого, день, когда мужчины в камзолах гуляли по пристани, а Салем был полон коней, повозок и людей в пуританских одеждах. Я коснулся поверхности картины кончиками пальцев. Многое говорило о неспособности художника. Цвета и перспектива были переданы решительно по-любительски. Однако что-то вызывало впечатление, что эта картина жила, что ее как раз нарисовали по какой-то важной причине. Так, как будто художник прежде всего спешил увековечить для потомства этот давно минувший день и потому старался так подробно вырисовать, как выглядел тогда залив Салема.
Теперь я понял, почему Музей Пибоди так интересовался картиной. Каждая подробность была передана с большой точностью, каждое дерево находилось на своем месте, было видно даже крутое начало Аллеи Квакеров, у которой стояли маленькие домики. Один из них мог бы быть предком моего дома: невысокая, костлявая развалюха с высокой каминной трубой и стенами, поблекшими от старости.
В свою очередь я присмотрелся к кораблю с другой стороны залива. Это был трехмачтовый парусник с общепринятым такелажем, хотя у него была и одна характерная черта, которой я не замечал раньше. На корме развевалось даже два больших флага, один над другим. Верхний изображал красный крест на черном фоне, нижний, видимо, представлял цвета арматора. Конечно, в 1691 году еще не знали «звезд и полос». Некоторые утверждают, что только капитан дальнего плавания из Салема, Вильям Драйвер, впервые поднял на мачту американский флаг «Олд Глори» («Старая Слава»), но это было уже в 1824 году.
Я долил себе виски и заглянул в книжку Уолкотта о торговых кораблях. Я узнал, что «сановники из Салема имели обычай вывешивать на своих кораблях два флага: один для обозначения владельца, другой в честь начинающегося рейса, особенно если этот рейс должен был иметь исключительное значение или приносить колоссальную прибыль»
В конце книги я нашел таблицу с рисунками флагов арматоров. Правда, эти рисунки были черно-белыми и трудно было разобраться в различных комбинациях крестов, поясов и даже звезд. Два из них были немного похожи на флаг арматора с корабля на картине, поэтому я сунул нос в «Торговый флот Салема» Осборна, чтобы найти что-то о хозяевах кораблей. Один случай был безнадежным: флаг Джозефа Уинтертона, эсквайра, который якобы первым командовал паромом, плавающим из Салема в залив Грейнитхед. Однако другой флаг принадлежал Эсе Хаскету, богатому купцу, радикальные религиозные убеждения которого вынудили его к бегству из Англии в 1670 году и который вскоре построил в Салеме наверно наибольший флот торговых кораблей и рыбацких судов на всем восточном побережье.
«Нам не многое известно о флоте Хаскета, — говорил текст, — хотя вероятнее всего в его состав входили четыре стофутовых торговых корабля и бесчисленные более малые единицы. На самом деле, корабль длиной в 100 футов по современным меркам не причисляется к большим, но это были наибольшие плавающие суда, которые могли безопасно входить в залив Салем. Приливы в нем достигают девяти футов, и большой корабль, свободно войдя в залив во время прилива, во время отлива несомненно сел бы на мель. До нашего времени сохранились названия лишь двух кораблей Хаскета: „Осанна“ и „Дэвид Дарк“. Вырезанная из кости модель „Осанны“, выполненная около 1712 года бывшим членом экипажа корабля, представляет корабль как трехмачтовый парусник, с флагом, украшенным пальмовым деревом в знак того, что корабль ходил в рейсы на Западную Индию. Но не сохранилось ни одного подобия „Дэвида Дарка“, однако следует допускать, что это был корабль, во многом похожий на „Осанну“…»
Я открыл «Великих людей Салема» и Дугласа и прочитал все, что мог найти об Эсе Хаскете. Хаскет, энергичный и неустрашимый предшественник Элиаса Дерби, видимо, снискал себе уважение не только как процветающий купец, но также и как фанатичный защитник пуританской веры. Элиас Дерби преобразовал Салем в один из наибольших и богатейших портов восточного побережья, сам воссияв славой первого миллионера в истории Америки: в то же время Хаскет держал в кулаке как кошельки, так и души сограждан. Согласно текстам, сохранившимся с тех времен:
«…мистер Хаскет глубоко верует, что по земле нашей ходят как Ангелы, так и Дьяволы, и вышеозначенный этого не скрывает, так как если человек должен верить в Бога и Его Небесные Воинства, говаривает мистер Хаскет, то одинаково он должен веровать и в Сатану и его слуг…»
Я уже хотел отложить книгу, с удовлетворением думая, что могу теперь продать картину Музею Пибоди или какому-то другому из постоянных клиентов как «уникальное изображение одного из торговых кораблей Эсы Хаскета», когда меня что-то кольнуло, чтобы я поискал имя Дэвида Дарка. Это было какое-то чудное имя, но оно затронуло какую-то струну в моей памяти. Может, сама Джейн когда-то о нем упоминала, может, кто-то из клиентов? Не скажу точно. Я еще раз пролистал «Великих людей Салема» и наконец нашел его.
Заметка была довольно короткой. Всего пара десятков строк очень убористого и мелкого петита: Дэвид Иттэй Дарк, 1610(?) — 1691. Фундаментальный проповедник из Милл Понд, Салем. В 1682 году ненадолго приобрел популярность, твердя, что несколько раз разговаривал с Сатаной и получал от него список всех душ в округе Салем, которые были прокляты и приговорены «к Страшным мукам в пламени», чего Сатана «уже не может дождаться». Дэвид Дарк был протеже и советник богатого купца из Салема Эсы Хаскета (см.) и в течение нескольких лет при помощи Хаскета старался ввести в приходе Салем радикальную религию фундаментализма. Дарк умер при таинственных обстоятельствах весной 1691 года, согласно отчетам некоторых свидетелей вследствие «самопроизвольного взрыва». Хаскет в честь Дарка присвоил своему наилучшему кораблю название «Дэвид Дарк», хотя интересно отметить факт, что все тогдашние записи, касающиеся корабля, были уничтожены из корабельных книг, расчетных книг, реестров и карт, существующих в тот период, вероятнее всего, по приказу самого Хаскета…»
Затем я как раз нашел то, что искал. Я следил пальцем за текстом по мере прочтения, я потом прочитал текст еще раз, вслух. Я чувствовал нарастающий прилив возбуждения, как и каждый торговец антиками, который открывает неожиданно для себя, что он является хозяином ценного и уникального.
Эмблемой «Дэвида Дарка» был красный крест на черном поле, символизирующий триумф божественной мощи над силами тьмы. В течение нескольких десятков лет после смерти Дэвида Дарка этой эмблемой, наперекор ее первоначальному значению, пользовались тайные общества «ведьм» и людей, занимающихся черной магией. В 1731 году вице-губернатор Вильям Кларк, председательствующий в суде по Уголовным Делам, издал запрещение использовать эмблему где бы то ни было.
Я выпустил книгу на пол и еще раз взял в руки картину. Так значит это и был «Дэвид Дарк», корабль, окрещенный именем человека, который утверждал, что разговаривал с дьяволом, корабль, даже название которого было стерто из всех местных реестров.
Черт, ничего удивительного, что Эдвард Уордвелл так страшно хотел приобрести эту картину для Музея Пибоди. Это могло быть единственным существующим в мире изображением «Дэвида Дарка». По крайне мере, единственным, которое уцелело после чистки 290 лет назад, когда его хозяин настрого приказал уничтожить все, что имело хоть какую-то связь с этим кораблем.
«Дэвид Дарк» выплыл из залива Салем под запрещенным черно-красным флагом. Я присмотрелся к кораблю поближе и понял, что художник изобразил его необычайно точно, хотя и поместил его на дальнем
