Дан Басс прикрыл глаза от солнца и огляделся вокруг, но море вокруг лодки было спокойно.
— Лучше я позову Эдварда и Форреста, — буркнул он. — Они все еще тебя ищут.
Он прошел на корму, где находилась алюминиевая лестница для ныряльщиков и ударил по ней пять раз французским ключом. Это был сигнал для возвращения Эдварда и Форреста, сигнал, который был слышен на расстоянии минимум в полмили под водой.
— Я отмечу координаты этого места, — сказал Дан Басс. — На случай, если полиция захочет знать, где ты нашел тело. — Он пошел к рулевому колесу, прочитал по компасу положение лодки и записал данные в блокнот Джилли.
Джилли придвинулась ко мне.
— Как она выглядела, та женщина? Боже, наверно же ужасно!
— Трудно сказать, как она выглядела. Под водой любые волосы имеют одинаковый цвет, особенно в такой мутной воде. Рыбы до нее тоже добрались. Рыбы не слишком привередливы. У нее еще было лицо, но сомневаюсь, что даже наилучший друг смог бы ее узнать.
Джилли обняла меня за шею и поцеловала в лоб.
— Ты не имеешь понятия, как я рада, что ты в безопасности.
— Любимая, я тоже рад.
Она помогла мне спуститься в каюту под рулевым колесом, где находились две узкие койки, стол и маленькая кухонька. Она положила меня на койку, стянула с меня комбинезон и вытерла досуха полотенцем. Потом закутала меня в одеяло, поцеловала еще раз и сказала:
— Ты должен разогреться. Приказание доктора мак-Кормик.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил я.
Через несколько минут «Алексис» остановился, и Дан Басс заглушил двигатель. Я чувствовал колебание лодки, когда Эдвард и Форрест влезали на палубу, и слышал, как они хлюпают мокрыми ластами по доскам. Стянув комбинезон, Эдвард вошел в каюту и присел на краю другой койки.
— Иисусе, — сказал он, дунув на очки, протер их и опять нацепил на нос. Он посмотрел на меня, щуря покрасневшие от соленой воды глаза. — Признаюсь, что я на самом деле уже думал, что тебе конец.
Форрест сунул нос в каюту и прокричал:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, благодарю, — ответил я. — Я просто забыл, что не должен терять вас из вида.
— Ну, мы сделали ту же ошибку, — признал Форрест. — Это было непростительно. Нам на самом деле очень неприятно. Знаешь же, как бывает под водой, наименьшая ошибка может в течение пары секунд привести к полнейшей катастрофе. К счастью, на этот раз нас как-то пронесло.
— Только на волос, — заметил я.
— Да… Дан говорил о каком-то трупе. Вреде бы ты нашел на дне труп.
— Вот именно. Женщина в ночной рубашке. Она болталась в воде, как сирена. Видимо, проплывая рядом с ней, я создал какую-то волну, потому что она поплыла за мной, совершенно так, как если бы жила.
— Женщина в ночной сорочке? — повторил Форрест.
— Точно. Она была так изуродована, что трудно сказать, как она выглядела, но наверняка она в воде была не так уж и долго.
— Миссис Гулт, — заявил Эдвард.
— Кто?
— Я читал об этом в «Ведомостях Грейнитхед», где-то в середине прошлой недели. Миссис Гулт вышла из дома посреди ночи, одетая только в ночную рубашку. Она взяла один из автомобилей семьи, поехала на пристань Грейнитхед и выплыла в море на яхте мужа, стоящей более двухсот тысяч долларов. С той поры ее никто и нигде не видел, яхты тоже.
— И ты думаешь, что это была миссис Гулт? — уверился я. — Этот труп?
— Есть такая возможность. Ты же сам сказал, что она была в воде лишь несколько дней, а если на ней была еще и ночная рубашка…
— Действительно, выглядит так, что это она, — вмешался Форрест.
— Есть еще что-то, — продолжил Эдвард. — Ее муж, мистер Джеймс Гулт, сказал в сообщении для прессы, что в последнее время она была выведена из равновесия. Она потеряла мать, к которой, видимо, была очень привязана. Ее мать умерла от рака.
— Почему, интересно, тебя это так заинтересовало? — спросил Форрест. Он хлюпнул носом и вытер его краем ладони.
— Я работал у Гултов, когда мне было пятнадцать лет. Я мыл автомобиль мистера Гулта. Они дружили с моими родителями. Мой папа и мистер Гулт, оба работали в строительстве, хотя мистер Гулт в последнее время перебросил усилие на жилищные блоки над водой. Мой папа считает, что эти блоки аморальны, они проституируют атмосферу Салема и Грейнитхед. Потому в последнее время мы редко видимся с мистером Гултом.
— Твой папа считает, что жилищные блоки аморальны? — с недоверием спросила Джилли.
Эдвард снял очки и снова их протер. Он внимательно и серьезно посмотрел на Джилли.
— Мой папа живет прошлым. Он не может понять, почему не строят дома в федеральном стиле, с подвалами, окнами со ставнями и поручнями из кованного железа.
— Эдвард, — спросил я. — Имеешь ли ты ту самую возможность, какую и я имею в виду?
— Черт! — удивленно воззрился на нас Форрест. — О чем это вы?
Эдвард взглянул на Джилли, а потом снова посмотрел на меня.
— Не знаю. Может, я не совсем понимаю?
— Не понимаю, — пожаловалась Джилли.
Я кивнул в сторону Эдварда.
— Я думаю, что Эдвард считает, что миссис Гулт не случайно погибла именно в этом месте. Может, она специально приплыла и умышленно утопилась или случайно, но лишь бы быть поближе к корпусу «Дэвида Дарка».
— Хм, более или менее что-то подобное пришло мне в голову, — признался Эдвард.
— Но почему же она это сделала? — спросила крайне удивленная Джилли.
— Помни, что она потеряла мать. Может, дух матери навестил ее, так же как… — Эдвард замолчал.
— Все в порядке, Эдвард, — успокоил я его. — Джилли знает о Джейн.
— Ну, так же, как тебя посещал дух твоей жены, а миссис Саймонс дух ее умершего мужа. И может, кто знает, может, миссис Гулт чувствовала то же самое, что и ты: что если бы она добралась до источника этих явлений, до катализатора, делающего возможным появление духов, то она могла бы обеспечить покой своей матери.
— Думаешь, что она из-за этого утонула? — спросил Форрест с заметным недоверием.
— Не знаю, — признался Эдвард. — Но нужда в обеспечении покоя умершим очень сильна во всех культурах на свете. Китайцы сжигают на похоронах бумажные деньги, чтобы умерший был богат, когда очутится на небе. На Новой Гвинее трупы обмазывают грязью и пеплом, чтобы тело могло легче вернуться к земле, из которой вышло. А какие слова высечены на христианских надгробьях? «Спи в покое». Это важно, Форрест, даже если мы вообще этого не понимаем. Это инстинктивно. Мы знаем, что когда умирают наши близкие, то они испытывают после смерти переживания, крайне отличные от того, что они знали при жизни, в физическом и психическом смысле, поэтому у нас имеется сильная потребность, чтобы защитить их, чтобы ими руководить, чтобы им обеспечить безопасность. Почему мы реагируем именно так? Ведь, логично говоря, все это абсурд. Но может, в давние времена умершим грозила более явная опасность, может, погребальный ритуал представлял существенное и понятно средство предосторожности против угрозы, которая была перед ними, прежде чем они могли уйти к вечному покою?
Форрест скривился и почесал затылок с миной, выдающей сдержанное раздражение, но как этнолог он не мог не признать, что в словах Эдварда было много правды.
— Я же лично верю, — продолжал Эдвард, — что в корпусе «Дэвида Дарка» находится что-то такое, что мешает естественным процессам и делает невозможным покой для душ умерших. Знаю, что вы считаете меня психом, но я ничего с этим не могу поделать. Я очень долго думал об этом, и это единственное возможное объяснение. Я не утверждаю, что это рациональное объяснение, но, в конце концов, разве
