Они вышли со двора. Со всех сторон летят к Сократу веселые, бодрые приветы. Даже те люди, которых он когда-то брал в оборот, вскрывая, что в них истинное, а что притворное, причем делал это публично, – даже эти люди, пряча оскорбленное самолюбие, сердечно здороваются с ним.
Сократ пробирается между палатками торговцев, за ним следом ученики. Рынок шумит. «Купите! Купите! Лучшие селедки, самые дешевые! Сюда, сюда! Даром отдаю!»
– Хайре, Сократ!
– Будь весел, Дион! И ты, Фарнака! Что торговля?
– Эй, Сократ! У меня свежие фиги! Возьми – за доброе слово!
Он подошел к старой женщине, продающей семечки нута.[14] Почти каждый день покупает он у нее. Покупает? – Получает даром в знак уважения.
– Как могу я брать с тебя деньги, добрый человек? Бери сколько хочешь! Я у тебя в долгу… Читай!
На дощечке неумелой рукой, но старательно вырезано:
«У МЕНЯ ПОКУПАЕТ СОКРАТ!»
Смеются все вокруг, Сократ говорит:
– Ты бы, Фиона, после слова «покупает» написала: «за так!»
– Ах, что же это ты говоришь о себе, словно о воришке!
– А он и есть воришка! – добродушно хохочет сосед, торговец оливками. – У меня он выкрал тайну моей души! – Сократ оборачивается к нему, и торговец спешит объяснить: – Заставил меня сознаться, что я колочу жену… Но я больше не делаю этого, Сократ!
Остановились у лавочки их приятеля Пистия. Ныне Пистий уже самостоятельный мастер, продает свои изделия – чеканные украшения из бронзы, серебра, золота. Лавочка его на самом краю рынка, чтоб было перед ней место для носилок, в которых рабы носят благородных красавиц или гетер.
Пистий, широко улыбаясь Сократу, делится своей радостью:
– Богач Ментин заказал мне золотой обруч на шею, по египетскому образцу. Тяжелое, великолепное украшение. И знаешь, для кого? Ты ее хорошо знаешь! – Он переходит на шепот. – Для гетеры Феодаты. Сама приходила ко мне мерку снимать. Заработаю, пожалуй, драхм восемьсот! Что скажешь?
– Что Ментин на твоем месте заработал бы тысячу восемьсот! Поступи и ты так же. У него есть чем заплатить! – смеется Сократ.
– Ладно, – потирает руки Пистий. – А теперь складываю товар и запираю лавчонку! Хочу послушать, как ты будешь гонять этого космополита, хе-хе!
– Как бы он не загонял меня, милый Пистий! Заходи как-нибудь вечерком, если сможешь…
– Я бы рад, да жена…
– Ага! – усмехнулся Сократ. – Держит тебя на коротком поводке… А ты не давайся!
– Говорят, и ты женишься?
– Уже и тебе про это известно?
– На рынке известно все… – И, наклонившись к Сократу, Пистий шепнул: – Керамик – прелестная Ксантиппа…
Сократ с друзьями вошел под сень портика. Возле огромной фрески Полигнота, которая изображала битву под Марафоном, стояла кучка софистов и их приверженцев – они ждали молодого, но уже прославленного по всем греческим городам софиста Гиппия из Элиды.
Пришли послушать диспут между Сократом и Гиппием и риторы. Здесь был Лисий из Сиракуз – один из старейших логографов и верный демократ. И Антифонт, сочинитель судебных речей, сторонник олигархов – давний противник Сократа.
Тот, со своими, остановился подальше от софистов. Вокруг тех и других собрался народ.
– Прямо два войска перед битвой! – усмехнулся Сократ. – Но у наших противников крепкий исторический тыл – за ними Марафон…
– Марафон – прошлое, – возразил Критон. – Нам же важно будущее.
Между тем толпы граждан облепили и ступени портика, и пространство перед ним. Все знали, что здесь предстоит.
В дальнем конце портика появился стройный мужчина. Он приближался неторопливой походкой вельможи. Густая окладистая борода придавала ему важный вид. На нем был длинный, в пышных складках хитон, по которому вышит золотом без конца повторяющийся мотив: египетская пирамида, пальма и сфинкс. Этот роскошный хитон ниспадал до самых пят, а поверх него была наброшена хламида цвета топаза. В тщательно завитые волосы была воткнута веточка лавра, вычеканенная из серебра. Увешанный золотыми украшениями – которые сам изготовил, – человек этот держал в руке эбеновый посох с золотым набалдашником. Весь облик его – образец изысканной утонченности и надменности.
А против него – босоногий Сократ, простой, загорелый, сильный, как аттический крестьянин.
Толпа приветствовала обоих философов рукоплесканиями. Антифонт кинулся навстречу знатному гостю. Тот первым приблизился к Сократу с учтивым приветствием.
– Я – Гиппий из Элиды, учитель мудрости.
– Это видно, – заметил Сократ. – А я – Сократ, любитель мудрости.
Гиппий обвел его взглядом с головы до босых ног.
– Видно и это – если верить тому, что я о тебе слышал.
