Сэлли застыла при холодном прикосновении его пальцев. На мгновение сердце перестало биться, а конечности отказались слушаться ее. Она уставилась на него, растерянна хлопая глазами. А он проворчал:
— Ты же врешь. Я уверен в этом.
— Вру? — В него что, вселился дьявол? Может, он просто сошел с ума? — Почему я вру?
— Потому что ты не можешь не врать! — Он сверкнул глазами. — Ты всегда считала, что с ложью жить гораздо легче!
Неожиданно Сэлли рассвирепела. Она решила защитить себя и кулаком ударила его по руке.
— Отпусти меня! — заорала она. — Какое ты имеешь право прикасаться ко мне?
Джош презрительно улыбнулся и отпустил ее.
— Ты права. Мне не следовало делать этого. Никогда заранее не знаешь… Нечестность, подобная твоей, может оказаться заразной.
Сэлли почувствовала, как у нее окаменело лицо. Во рту пересохло. Его слова и полный презрения тон глубоко ранили ее. Хотя она понимала, что ей не следует обращать на все это никакого внимания. Что ей за дело, если он продолжает плохо думать о ней?
Она сказала себе, что ей на это наплевать. Но все-таки ее очень удивило, что он напомнил о неприятном эпизоде, который сформировал у него плохое мнение о ней, и что оно, это мнение, так и не изменилось за все эти годы. А ведь все случившееся давно поросло травой забвенья.
Но судя по его виду, он ничего не забыл. Она отошла от него и в это время ощутила такую слабость в ногах, словно они были сделаны из соломы.
— Какая же ты маленькая лгунья ! Сэлли резко повернулась к нему. Она больше не станет мириться с его оскорблениями. Она сказала ему сквозь стиснутые зубы:
— Ты намеревался поговорить со мной. Только поэтому я позволила тебе зайти в мой магазин.
Она остановилась у кассы и слегка прислонилась к прилавку.
— О чем бы ты ни собирался поговорить со мной, я буду весьма признательна, если ты побыстрее сделаешь это.
— О, не беспокойся, я как раз собираюсь сказать тебе все. — Джош сложил руки на груди. — Я не собираюсь больше задерживать тебя.
— Лучше бы ты вообще не занимал мое время. У меня слишком много дел, а я стою тут и выслушиваю твоя оскорбления, — Вот в этом я сомневаюсь. Думая», ты поймешь, что хоть слушать меня, может, и не очень приятно, но весьма полезно и интересно для тебя.
— Что ты хочешь этим сказать? — Сэлли покрепче ухватилась за стойку. Она чувствовала себя, как мышка в мышеловке.
— Не все сразу. — Джош бросил на нее такой взгляд, что Сэлли сочла за лучшее его не торопить. Так или иначе, он все сделает по-своему, как делал всегда.
Не поворачиваясь, он прикрыл за сливой дверь кладовки. Потом прищурившись посмотрел на нее.
— Стоило бы тебе запереть эту дверь. Ведь тебе не понравится, если туда залезет еще один вор и выгребет все.
Еще один вор… Нет, он ничего не забыл. Но вспоминать об этом было тяжело, и она опустила глаза. Господи, как же он не прав. Хотя она и вела себя, как воришка, на самом деле она никогда не брала ничего чужого. Но не было смысла что-то объяснять ему сейчас. Если она не смогла сделать это даже тогда.
Она ответила спокойно, глядя прямо на него:
— Не беспокойся. Перед уходом я все запру. И чуть не добавила: «И это произойдет, как только ты выскажешься». Но своевременно остановилась. Если бы она это сказала, он начал бы нарочно тянуть время.
Джош отошел от двери и принялся осматривать магазин. Взглянув на полки с изделиями из стекла и керамики, на резьбу по дереву, он заметил:
— У тебя здесь много интересных вещей. Видимо, не все отправляется в Лондон.
Почему он постоянно говорит о Лондоне? В чем он пытается обвинить ее? Сэлли сделала вид, что не слышала его замечания о Лондоне.
— Да, — быстро согласилась она, — здесь есть хорошие вещи.
— Очень милые. Поздравляю, у тебя хороший вкус. — Он улыбнулся ей снисходительной улыбкой. — Но я знаю, что в подобных вещах ты всегда проявляла хороший вкус.
Она вспомнила о тех временах, когда она была еще совсем маленькой, а ему было на семь лет больше. Почти столько же, сколько ей сейчас. И он сказал ей почти то же самое — хорошо, что ты разбираешься в прекрасных вещах. Сэлли помнила, как она была счастлива и польщена, услышав это. Но прошло много лет, она уже не та беззащитная девочка, а у Джоша нет уже былой власти, чтобы говорить ей неприятные вещи или хвалить ее.
Она холодно ответила ему:
— Ты хочешь сказать, что у нас с тобой одинаковый вкус? Именно это имеют в виду люди, когда одобряют чей-то вкус.
— Вот как?
Он равнодушно выслушал ее заявление. Возможно, он считал, что это к нему не относится. Они оба знали, что то, что делали или говорили другие люди, совсем не совпадает с тем, что делал или говорил Джош.
Он продолжал с явным интересом разглядывать вещи в маленькой лавке.
— Тебе, наверное, пришлось основательно потрудиться, чтобы создать здесь магазин. Когда тетушка Мими отдала тебе его в аренду, место пустовало много лет. И посмотри! Какие перемены!
— Да, нам пришлось много работать! Полтора года они работали, как рабы на галерах! Но результаты стоили того. Теперь у нее были средства, чтобы содержать себя, и она могла рисовать.
— Да, очевидно, что ты много работала… Ты и этот… как его зовут?
Разговаривая, Джош взял в руки тонкую фарфоровую вазочку, выставленную в оконной витрине. Он взвешивал ее в руке, когда Сэлли ответила ему.
— Его зовут Клив.
— Да, конечно… Клив.
Он насмешливо улыбнулся. Ему нравилось оскорблять ее, делая вид, что он забыл имя ее партнера и приятеля. Джош посмотрел на хрупкую вазочку, потом перевел взгляд на Сэлли.
— Итак, где же… Клив? Почему его здесь нет?
— Он уехал по делам… Он встречается с нашими поставщиками. А что? Ты что, хотел видеть его?
Джош покачал головой.
— Да нет. Мне показалось, что ему лучше бы быть здесь. Он же твой партнер. Я уверен, его заинтересует то, что я собираюсь сказать тебе…
Он подкинул вазочку в воздух.
Сэлли забеспокоилась. Ее испугали зловещие нотки в его голосе; кроме того, ей не нравилось, как он бесцеремонно обращается с ее вещами. Вазочка была прелестна, и ее собирались купить у нее.
Она не сводила глаз с вазочки, пока отвечала ему.
— Что же ты собираешься сказать мне?
Он снова подбросил вазочку и легко поймал ее.
— Боюсь, это будут плохие для тебя новости.
— Плохие новости? Что ты хочешь этим сказать? — Сэлли похолодела и снова взглянула на него:
— О чем ты говоришь? Какие еще плохие новости?
— Самые плохие. Боюсь, что это так! Он снова подбросил вверх вазочку. Сэлли не сводила с него глаз, пока он ловил хрупкую вещицу.
— Все это… — Свободной рукой он обвел все вокруг. — К сожалению, все это должно кончиться.
— Кончиться?
Сэлли почувствовала, как у нее похолодели ноги и холод медленно поднимается к голове.
Она не понимала, о чем он говорит, но знала, что он не шутит.
— Да, все закончиться.
Он холодно и безжалостно смотрел на нее.
