— Конечно. Надо только сказать тете, что я задержусь.
Бретт никогда не упускала возможности принять участие в таком мероприятии.
Она вспомнила, как в первый раз Винни попросил ее провести опытную съемку. Она волновалась большую часть вечера и, в конце концов, попросила день на подготовку. Малколм и Винни рассмеялись и сказали, что не собираются ее испытывать. Они разъяснили, что, когда у фотографа появляется новая камера, другая пленка или непривычное освещение, он, естественно, хочет поэкспериментировать, для чего звонит в агентство, и ему присылают модели, которым нужны фотографии для их рекламных альбомов. Модели получают фотографов, а те, в свою очередь, модели; в общем, каждому достается свое.
Бретт не знала заранее о намеченной Винни такой съемке, но почувствовала, что опыт будет ценным.
— Разве ты не собираешься на вечеринку к Малколму? — спросила она его.
— Конечно, но он готовится к ней не раньше полуночи. А мы пока побудем здесь, — сказал Винни.
Студия 54 должна была закрыться для посетителей из-за вечеринки у Малколма. Самые темпераментные, самые., неистовые и самые красивые особы Нью-Йорка должны были съехаться к нему, и эта вечеринка, ожидалось, взорвет мрак. Имя Бретт появилось в списке приглашенных, но она знала, что тетя никогда не отпустит ее туда. «В следующем году», — подумала девушка.
Появилась свита, сопровождаемая Малколмом. Он вел две модели. За ним шествовала Фозби Касвел, редактор журнала, окруженная двумя ассистентами. Размахивая ручкой, как скипетром, она с пафосом благословила моделей.
— Они сказочно выглядят! — Стилист произвел свои последние манипуляции в одежде, поправил волосы и заставил всех встать.
«Могучий» Кент осмотрел лампы, модели, грим, прически, одежду и молча кивнул головой. Винни протянул ему заряженный «Никон», Бретт включила стерео, Малколм сбросил свои сатиновые туфли и чертыхнулся.
— Рискнем!
Девочки прыгали, кружились, танцевали и скакали, как дикари.
— Хорошо! — вопил Малколм, мотор жужжал, и он лег к их ногам.
Не всякие модели могли удовлетворить его требованиям. Некоторые не могли это выдержать физически. Но сегодня он работал с двумя его любимыми моделями, которые знали, что ему надо.
— Пленка! — крикнула Бретт, подсчитывая кадры.
Малколм передал камеру Винни, чтобы тот перезарядил. Бретт разворачивала новую кассету, а стилист, гример и парикмахер склонились над задыхающимися моделями, чтобы подпудрить лицо, подправить прически и одежду.
— Выше прыгай, — ревел Малколм светловолосой модели, прыгающей через коммуникации.
И она послушалась его. Теперь, лежа на животе, Малколм мурлыкал.
— Расстегивайте жакеты.
Они не колебались, и с каждой расстегнутой пуговицей все больше обнажали свою бархатную грудь.
Чувствуя изменение настроения, Бретт перекрутила пленку и включила ураганную песню Марвила Гая.
— Работайте, — стонал Малколм. Блондинка — ее жакет удерживался одной пуговицей на пупке — стояла с руками на поясе, подзадоривая Малколма своим телом. Брюнетка обняла себя так крепко, что ее груди выскочили из жакета, и она с улыбкой коснулась их своими губами. Они чувственно кружились, а Малколм с камерой умело преследовал их, никогда не позволяя вульгарности.
Малколм отснял шесть кассет пленки и с измученным, но довольным видом любовника произнес:
— Я получил сполна.
Фозби Касвел выписала моделям чеки и поцеловала их. Она принимала эксцентричность Малколма, как и все остальные редакторы и директора всего мира, потому что в результате получались живые, естественные фотографии, которые никогда не требовалось переделывать.
Бретт обнаружила расслабившегося Малколма на черном кожаном диване в его кабинете. Сделав последний снимок, он исчезал, никогда не участвовал в уборке студии.
— Сегодня ты был великолепен. Не знаю, как ты всегда добиваешься того, что хочешь, — сказала Бретт почти с благоговением.
— Очень просто: ты должна точно знать, что ты хочешь. — Малколм строго посмотрел на нее, а Бретт вновь обрела свой высокомерный взгляд, но прежде чем она успела задать ему еще вопрос, он продолжил:
— Мне нужны сегодняшние пленки не позднее завтрашнего вечера. С трудом представляю, как я завтра встану.
— Я переложу их бумагой и опущу в почтовый ящик, — ответила Бретт.
Малколм, кивнув, закрыл глаза и повернулся спиной. Бретт бесшумно закрыла дверь.
Через некоторое время Малколм выскочил из кабинета. Длинная шуба из койота была артистически наброшена на плечи. Ему надо успеть приготовиться к устраиваемому им обеду-вечеринке в Студии 54 в Гринвич Виллидж.
— Почему бы тебе не попрыгать немного, а я попытаюсь схватить момент, — жалобно упрашивал Винни.
Рэндл, золотоволосая, шестнадцатилетняя девица, шести футов ростом, стояла таращась на него.
— Я прыгала, как акробат, и если мы сделали всего шесть снимков, то черт меня возьми, — кипела она с алабамским темпераментом.
Бретт установила отражатель им в лицо, чтобы скрыть улыбку. Винни был безнадежен. Он, как клоун, повторял все за Малколмом, но это не срабатывало. Место было то же, музыка была такой же оглушительной, но в Винни не было Божией искры. Бретт посмотрела на Рэндл. Она была профессионалом и легко могла бы стать одной из моделей, получающих по пять тысяч долларов в день.
Так как съемка затягивалась, Бретт все больше и больше увлекалась Рэндл, ее вальяжностью перед камерой — качеством, которое Винни продолжал полностью игнорировать. Она могла поспорить, что Рэндл одними гримасами могла рассказать целую историю.
— Я получил сполна, — воскликнул Винни и в приподнятом настроении покинул мастерскую, чтобы проявить пленку в лаборатории. Он должен был вернуться и сопровождать Рэндл на вечеринку.
Бретт сразу же выключила музыку. Тишина подействовала успокаивающе на нее.
— Спасибо. Эта музыка сводит меня с ума, — сказала Рэндл, когда Бретт вошла в туалетную комнату, где она стояла обнаженная у сушилки, остывая после энергичной аэробики.
— Извини, — сказала Бретт, поспешно отвернувшись.
— Ау, сладкая, все нормально, — сказала Рэндл. — Я даже никогда не задумываюсь над этим. С девчонками ничего страшного, и, в принципе, многие из этих мальчиков — настоящие лентяи в сексе, поэтому я чувствую себя в безопасности.
— Я только хотела привести себя в порядок, — пояснила Бретт.
— А что ты вообще здесь делаешь? — спросила Рэндл.
— Занимаюсь всем понемногу, в том числе и фотографией, — серьезно сказала Бретт.
— Ну-ну, надеюсь, что ты фотографируешь не как Винни. У него нет таланта к этому. Господь дал промашку. Эта съемка была для меня пустой тратой времени, — раздражительно сказала Рэндл, хватая свои замшевые брюки и, к удивлению Бретт, надевая их без нижнего белья.
— О нет! Это не мой стиль, — живо отозвалась Бретт.
— А у тебя какой стиль? — спросила Рэндл, копаясь в сумочке в поисках расчески.
— Ну, как сказать, он более естественный — мягкий, нежный, — пояснила Бретт и неожиданно выпалила:
— Я могу показать.
— Я сегодня уже была растерзана одним крокодилом, — посчиталась Рэндл, энергично расчесывая свои длинные волосы.
— Да нет, ты продолжай делать все то, что ты делала. Кроме того, твой вечер уже потерян — как насчет всего одной кассеты? — игриво уговаривала Бретт.
