Есилькова промолчала. Она уже видела его таким спокойным раньше. Спокойствие предвещало бурю.
Йетс облизал губы, но это не помогло: язык его тоже был сухой. Он хрипло сказал:
— Я правда ни о чем таком не думал, когда вызвал тебя. Я считал, что так будет лучше. А если кто-то считает, что я поступил неправильно, ни у кого из них не хватило смелости сказать мне это в лицо.
Соня засмеялась и встала.
— Правда? — переспросила она с кошачьим потягиванием, которое Сэм хорошо помнил. — А меня спрашивал один важный чин, была ли какая-нибудь возможность вывести тебя из игры, когда я поняла, в чем дело.
Йетс приподнял бровь.
— Секретарша этого парня прилетает следующим рейсом, — продолжала Есилькова. Она тряхнула своими светлыми волосами. — Ее виза затерялась в компьютере, поэтому ее, беднягу, продержали двенадцать часов на пересадочной станции.
Йетс тоже встал, стараясь двигаться осторожно. Быстрые движения на Луне приводили к ударам о потолок или о противоположную стену.
— Им придется крепко подумать, прежде чем они решатся превратить дело с пришельцем в игру «ковбои — индейцы».
— Именно этим уже занимаются ваши во главе с Маклеодом, — проворчала Есилькова.
Сказано было ехидно, но напряжение уже спало, и Йетс остался спокойным. Кроме того, это было правдой. Йетс уже научился более или менее оставаться спокойным, когда в глаза ему говорили правду.
Поэтому он усмехнулся и сказал:
— От нас не жди хороших манер. Кроме того, никто не назначал Маклеода заместителем Господа Бога. Что бы он там ни думал.
— Или что бы там Элла ни думала, — подхватила Есилькова.
Йетс покачал головой. Этот жест относился не к последней фразе, а ко всему их разговору.
Он расслабленно оглядел маленькую комнату. Она стала еще более захламленной, чем в период его недолгого пребывания тут. Отчасти в этом была виновата Есилькова. В полицейском участке личного пространства не было ни у кого, поэтому у нее выработалась привычка занимать освободившееся место чем попало. Не займешь ты, займут другие полицейские в следующую смену.
Появилось много новой аппаратуры, которую Йетс как комиссар Безопасности притащил с собой, — она полагалась ему по чину. В трех углах стояли головки голографического проектора, который мог показывать картинки в два раза больше, чем аппаратура, которой пользовался инспектор.
Сейчас все телефоны были отключены, но если бы потребовалось, Йетс мог связаться с Землей или с поясом астероидов через секретный 25 — сантиметровый канал. Для этого у него стоял передатчик, занимающий половину стола.
— Откуда у тебя это? — недоуменно спросил Йетс, показывая на голотанк и стены.
Это был обыкновенный прибор, ничего особенного, но совсем новый. Старая развалина, с которой он намучился, когда еще был инспектором, исчезла.
— Спустя три дня, как я вступила в должность, — осторожно сказала Соня, — пришли какие-то парни, притащили эту штуку и сказали, что это особый заказ от комиссара Безопасности.
— Черт! — ругнулся Йетс. — Черт, да, теперь я вспомнил, это я приказал. Совсем забыл, Соня, — он потер виски ладонями, прикрыв глаза. — Проклятая работа…
— Мы были очень заняты, ты и я… — мягко сказала Есилькова, и ее голос звучал не с того места, где она стояла, когда Йетс закрыл глаза, а ближе.
Он посмотрел на нее. Она легко коснулась его плеча. Сэм взял ее руку в свою и сказал тихо:
— Соня, я позвонил тебе за пять минут до появления Шеннона. Я был зол и…
Он не мог сказать — «я ревновал». Она была замужем. А Сэм был убежденным холостяком, слишком гордым для того, чтобы интересоваться, кто спит с ней.
— Я ревновал, — все-таки сказал он, потому что это было действительно так. Эти слова не сделали его еще большим идиотом, это было невозможно. — Это было в последний раз.
— Мы были очень заняты, — повторила она, проводя пальцами по его груди.
В кабинете не было нормальной двери, а только звукоизолирующая занавеска. Есилькова оглянулась на нее, когда Йетс притянул ее к себе одной рукой. Другой рукой он привычно полез ей под пуловер.
Если комиссар Безопасности настаивает, то она не против, хотя для выполнения того, к чему шло дело, в захламленном кабинете им пришлось бы прислониться к стене.
Йетс никогда не отступал, если дело зашло так далеко.
— Дай, я сама, — прошептала Есилькова, касаясь застежки своих брюк.
Зазвонил телефон экстренной связи.
Йетс повернулся к столу, где стоял его огромный аппарат.
— Я сказал своим, чтобы никто меня не беспокоил, — проворчал он, протягивая руку к трубке. — Кто это там такой непонятливый…
В трубке раздался длинный гудок, а тревожный звон повторился.
— Извини, Сэм, — пробормотала Есилькова и нажала клавишу своего собственного телефона, который не был отключен.
— Что случилось? — сказала она в микрофон, поправляя пуловер.
— Это с главного входа! — закричал кто-то. Голос трудно было узнать из-за искажений. — У нас тут что-то появилось, посмотрите сами! Это какой-то танк!
— Успокойся и включи видеоканал, Гейтвуд, — сказал Йетс. Он узнал голос, сразу перейдя к делу. Есилькова будет недовольна таким пренебрежением.
— Голографическое изображение, — приказала Есилькова.
— Голографическое изображение, — повторил Йетс, потому что его приемник был настроен на выполнение голосовых команд, которые он отдавал лично. Трехмерное изображение лунной поверхности заполнило комнату. Работали сразу несколько камер, наблюдавших за входом в подземный город, чтобы засекать террористов и контрабандистов.
— Господи! — простонал Йетс. Есилькова выругалась по-русски.
Это был не танк, потому что у танков не бывает четырех ног, но в общем описание Гейтвуда подходило. Пришелец был длиной около шести метров, его тяжелое, приземистое тело было одето в бесшовный гибкий металл, отливающий кобальтом.
Под куполом, который мог быть шлемом, было две руки. Руки были длиннее ног и сжимали что-то вроде фантастического ружья. Чудовище медленно подняло его к плечу…
— Гейтвуд, беги! — закричала Есилькова. — Спасайся!
12. МЕСТО ВСТРЕЧИ
Дверь была достаточно велика для риллианина. Это было хорошо, потому что ему не хотелось бы продираться по узким туннелям, оказавшись внутри.
Впрочем, если бы была необходимость, он полез бы куда угодно.
Массивная дверь была сделана из титанового сплава, выдерживающего прямое попадание метеорита без нарушения герметичности. Если обитатели подземного города знали о появлении риллианина (а к этому времени они должны были знать), вход наверняка охранялся.
Но это было не так уж важно. Солдат нацелил свое оружие на нижний левый край двери и, постоянно нажимая на спуск, повел стволом вверх и наискосок.
Середина толстой дверной панели превратилась в сгусток плазмы и разорвалась. Во все стороны полетели раскаленные обломки. Кусок титана размером с карточный столик врезался в шлем риллианина. Динамическая броня скафандра, работавшая на принципе все того же А-поля, отразила удар.
Солдат споткнулся и выругался.
Когда броня активировалась, риллианин был неуязвим, но оставался слеп и беспомощен, как во время пространственного перемещения. Реакция брони, собственно, и представляла собой пространственное перемещение: все, что находилось внутри скафандра, выбрасывалось из нормального пространства- времени.
