— Мы тебе поможем, но не убегай и не подставляй свою голову каждому риллианину, которого встретишь. Усек?
— Нет.
— Он хочет сказать: ты понял? — пояснила Есилькова.
— Понял, но не согласился. Подумайте, Йетс и Есилькова, придет риллианин. Не хочу гибели друзей, спасителей жизни Шеннона. Друзья — и так пострадали сегодня.
Йетс махнул рукой, словно смахивал что-то.
— Ты не заткнешься никогда, кажется. Слушай, просто позвони нам, когда потребуется помощь. Или когда увидишь, что все нервничают. Или когда увидишь плохой сон. Или если захочешь домашней пищи — короче, в любое время. Это наша работа. Если ты заберешь ее у нас, нам будет очень-очень плохо, понял?
— Понял, — соврал Шеннон. То, что думал Йетс, не соответствовало его благородным словам. Он злился, что может появиться еще риллианин, что Шеннон предложил простое решение, с которым он не мог согласиться. Он был раздражен и расстроен. Он устал. — Может, риллиане больше не появятся.
Это не было ложью. Шеннон не очень хорошо разбирался в риллианах, как и все кириане. Йетсу нужно было успокоиться, а Есильковой нужен был Йетс, чтобы он успокоил ее, и, сидя в машине с ними обоими, Шеннон желал им только добра, он хотел, чтобы они восстановили свое равновесие. Поэтому он добавил:
— Бояться не надо. Йетс и Есилькова живы. Шеннон жив. Поэтому победа это.
— Победа это, — грустно усмехнулся Йетс, и даже Есилькова заулыбалась.
20. НА ПОДХОДЕ
Риллианский командир вышел из параллельного пространства, уже зная, что скорость света в этой ответвляющейся вселенной всего триста тысяч метров в секунду, что составляло восемьдесят пять процентов от нормальной.
Нормальной для командира. Макровселенная была такой огромной, что даже риллиане, ее господа, не знали ее пределов и законов.
Пока.
Чужое пространство было для него неприятно, аппаратура скорректировалась автоматически, быстро. Мозг командира, гораздо более чувствительный и тонкий, чем мозг солдата, не мог приспособиться сразу. Пока он пытался сориентироваться, его компьютер выдал сообщение, что с вероятностью девяносто девять процентов элевенер, которого он выслеживал, находится здесь.
Было также сообщение и о солдате, который должен был осмотреть эту вселенную и который почему-то не доложил об исполнении. Тем не менее командир был готов к такому повороту событий: расследование происшествий было его долгом, а риллианин всегда готов выполнить свой долг.
Солдат был мертв.
Мускулы на спине командира напряглись. Если бы у него была чешуя, как у его предков миллионы лет назад или как у солдат, которыми он командовал, она бы неминуемо ощетинилась.
Командиру не нужна была чешуя, чтобы быть страшным, так же как ему не нужно было А-оружие, чтобы убивать. Он был создан со своим оружием, и он проверил его, а его мозг проверил аппаратуру. Все было в порядке. Он был готов выполнить долг риллианина.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОШИБКА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
21. ДОНЕСЕНИЕ
Кожа Шеннона отслаивалась. Ему надо было снять скафандр и вымыться. Тогда зуд бы прошел. Может быть, отслаивание было нормальной реакцией на шок и недостаток обычных удобств. Он никогда еще так долго не находился в скафандре. Может…
Может быть, в его дискомфорте было что-то более зловещее: невозможно было определить, не убивают ли его люди своей добротой, водой с цветами, своими овощами, воздухом, которым они дышали, магнитными полями и низкочастотным излучением, которое никто из них не замечал.
Он знал наверняка, что любой вред, который они причиняли ему, был ненамеренный. С тех пор как они пожали друг другу руки в кабинете Йетса, Бредли испытывала к нему только самые добрые чувства.
Но как они ненавидели врагов! Контраст был поистине разительный. Видя своими глазами бой, в котором участвовали Йетс, Есилькова и их друзья, когда они сражались за жизнь Шеннона, он чувствовал их ненависть, и она душила его. Он знал, конечно, и раньше, что Йетс и Есилькова профессиональные воины, но… их желание убивать, заглушившее все, смерть, беспомощность — он не мог даже помочь отлетающим душам найти дорогу, жизнь, так расточительно расходуемая…
…видеть риллианского тяжелого десантника так близко и извиваться от волн первобытного гнева, которые прокатывались сквозь его мозг, злобу излучал не только его враг, но и его защитники, а ведь это он сделал своего врага их врагом.
…и риллианин был глух и слеп, не слышал ни одного его призыва к переговорам на всех частотах, используемых разумными существами для общения…
Ничего теперь исправить нельзя. У него остались только воспоминания, которые причиняли боль. Может быть, излучаемый гнев повредил клетки эпидермиса, которые погибали, вызывая этим зуд. Зуд будет его мучить, пока не отпадет отмерший слой.
Прошло много времени с тех пор, когда кто-либо из его народа видел войну. Отмирание кожи могло быть тогда древней физиологической защитой от насилия, излучаемого сразу по нескольким частотам. Хорошо бы изучить старинные записи в архивах Кири, но это невозможно, конечно. Все сгорело при взрыве «Кир Стара», часть материалов погибла вместе с капсулой.
Теперь поздно было предаваться сожалениям о погибшем архиве, больше всего в жалости нуждалось человечество. Люди гибли, защищая его, некоторые умерли у него на глазах. Когда он увидел, как воины преградили дорогу риллианину, он поклялся, что сделает все для этих существ, несмотря на то что они больше похожи на риллиан, чем на кириан.
Поэтому он снял свой шлем, когда понял, что риллианин приближается, чтобы полностью ощутить своего врага. На мгновение он стал риллианином, который убивает.
Эта минута была самой ужасной в его жизни, даже гибель «Кир Стара» не могла сравниться с ней.
Он был на грани сумасшествия.
А потом все стало далеким, более мягким, и он снова мог сопротивляться.
Снова он провел ногтями по тылу кисти. Кожа была темнее, чем обычно, там, где процарапал ноготь, кожа отслоилась, под ней оказался новый розовый слой. Если бы здесь был другой кирианин, он мог бы проверить свою гипотезу — кожа отмирала при воздействии инфранизких волн, излучаемых убийцами.
Без этой природной брони он потерял бы сознание, когда снял шлем и когда умирал риллианин.
Он еще не оправился от шока, хотя уже довольно долго находился в номере Маклеода. Бредли и Маклеод отдыхали в соседней комнате. Бредли сказала Маклеоду, что Шеннону нужно прийти в себя.
Маклеод на это ответил:
— И не только ему. Давайте-ка поспим пару часов. Отложим пока все дела, ты согласен, Шеннон?
Он был согласен. Скафандр причинял ему все больше мучений при каждом движении, в голове шумело от сегодняшних событий.
Он думал, что Бредли останется с ним, как раньше. Но она скользнула губами по его лбу и сказала:
— Мы будем… я буду там, в соседней комнате. Если я понадоблюсь тебе, Шеннон, без колебаний зови меня. Пойдем, я покажу тебе ванную.
Там был кран с аш-два-о и различные непонятные предметы, видимо, для мытья.
Он в который раз оглядел комнату и медленно поднялся. Если бы можно было снять скафандр! Он бы ободрал мертвую кожу с бедер, локтей…
Стены в ванной были покрыты керамической плиткой. Он знал, что где-то спрятано наблюдающее устройство — было слышно, как жужжит его мотор, когда оно следит за его движениями.
Как бы то ни было, может, другого шанса не представится. Ослабляя замки скафандра, он подумал о паре в соседней комнате, они совокупились, как только остались вдвоем, и сколько насилия было даже в этом самом нежном акте!
Сначала возбуждение Бредли пугало его: ее чувства были так запутаны и противоречивы, а ведь он думал, что знает это существо.
