чем быть безоружным.
— Тише, Сэм, успокойся, — сказала Есилькова, не отрываясь от приборов. Она поправила микрофон, прикрепленный к наушникам, и заговорила в него.
Шеннон терпеливо ждал, пока она закончит. Теперь он понял, что не может рассчитывать на повиновение Йетса и Есильковой, даже если бы они пообещали его слушаться. Опасность грозила им самим, а они были экспертами по выживанию. По их понятиям, для выживания и победы любые средства были хороши.
В этот момент он снова почувствовал мозг риллианина и нашел коммуникационную частоту риллиан. Теперь предстояло проверить все свои предположения и решить, что можно сказать испуганным хищникам, которые летели вместе с ним, чтобы встретиться с существом из их первобытных кошмаров. Шеннон давно понял, что он сам и риллиане представляли собой именно того неведомого врага, которого с незапамятных времен боялось человечество, едва осознав свою разумность: врага, более могущественного, жестокого и нетерпимого, чем даже сами люди.
Человечество выжило и добилось процветания, став самым умелым убийцей на Земле, стерев с лица планеты больше половины существовавших до его прихода видов. Люди не могли смотреть в звездное небо без того, чтобы не видеть там более могущественное отражение самих себя. Даже их боги, как он узнал из Уэбстера, были жестокими, мстительными и злобными.
Поэтому Шеннон представлял собой загадку для класса воинов, таких как Йетс и Есилькова. Оставалось только надеяться, что представители класса дипломатов, такие как Маклеод, понимали его лучше. Присутствие Йетса и Есильковой на встрече с риллианином было необходимо, потому что риллиане, будучи убийцами, считали свое поражение непременным условием для начала переговоров…
Провидение забросило его сюда, где обитал народ, без которого переговоры с риллианами были бы невозможны. Терри, чье присутствие он постоянно ощущал с тех пор, как человеческий корабль устремился навстречу риллианину, поняла бы иронию вечности.
Ему казалось, что она здесь, словно мир плоти и духов слился в его сознании. Когда он искал риллианина, он чувствовал, что она где-то рядом. Он почти мог видеть ее лицо, как будто она была совсем близко, как будто он мог выглянуть из окна и махнуть ей рукой, а она махнула бы в ответ.
Но в окне — иллюминаторе корабля — были только темнота и изрытая метеоритами поверхность спутника Земли.
Поведение риллианина он не мог понять: едва их разумы встретились, как тот блокировал свое сознание, требуя только личного контакта. Он хотел, чтобы Шеннон пришел к нему.
Потом внезапно перед его мысленным взором возник образ риллианина: он скалился, оттягивая черные губы, его язык свешивался между клыков. И в динамике шлема раздались слова: «Иди сюда, кирианин, недоносок. Покажи мне, как ты смог победить моих братьев. Докажи мне, что ты достоин, чтобы с тобой беседовали. И знай: один неосторожный шаг, попытка предательства, проявление трусости — и этот спутник, планета, вокруг которой он вращается, даже гравитационные колодцы перестанут существовать. Будет буря разрушения, а потом останутся только выжженные планеты, и мир, который вы, кириане, так любите, воцарится здесь. Вот мои условия. Объясни, почему мы должны говорить с вами, приведи и покажи достойных союзников или умри, как элевенеры обычно делают, визжа, зовя милосердную смерть».
После этого риллианин послал еще одно изображение самого себя: уши выставлены вперед, глаза сверкают. Он ждал ответа.
Шеннон искоса посмотрел на людей, потом закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться. Он забыл, что люди глухи ко всему, кроме звуковых волн. То, что он видел и слышал, осталось неведомым для них.
Придется прятать их от риллианина на первых порах. Тот не должен почуять их — пока.
Шеннон послал риллианину свой образ, постаравшись сделать его как можно более правдивым, избавленным от бессознательного приукрашивания. Сконцентрировавшись на этой задаче, он не мог случайно выдать риллианину то, чего тот не должен был знать.
И он сказал: «Командир риллиан, ты пришел сюда для переговоров не потому, что хотел этого, а потому, что был вынужден. Кири и его союзники послали меня, Шеннона, и воинов с соболезнованиями. Но не забывай очевидного: две попытки уничтожить меня не удались, ваши усилия ни к чему не привели. Если бы мы знали, что вы садитесь за стол переговоров, только потеряв в бою воинов, мы бы заставили вас говорить с нами раньше. Теперь готовься встретить нас честно — твоя или моя гибель не принесет пользы. Ни мое, ни твое правительство не послали бы нас на смерть. Мы должны говорить и принимать решения».
Шеннон прервал контакт, несмотря на то что ему отчаянно хотелось посмотреть, какой эффект оказали его слова, но он боялся проговориться о чем-нибудь важном.
Шеннон снял шлем. Он удостоверился в том, что давно подозревал: по происхождению и положению риллианин имел право вести переговоры. Начало настоящего диалога было обеспечено. И неудача будет катастрофой не только для него, Шеннона, но и для риллианина и для цивилизации, которая называет себя человечество.
Шеннон заговорил снова с источающими неприятные запахи людьми:
— Риллианин принес «убийцу планет». Нужен успех, или все погибнем в этот день: Луна, Земля, человечество… Йетс, Есилькова, риллианин, Шеннон… все умрем. Переговоры успешны, только если помощь Йетс, Есилькова. Верите Шеннону?
— Ты еще спрашиваешь! Что нам делать, Шеннон? — сказала Есилькова, прежде чем Йетс успел открыть рот.
— Зачем ты нам это говоришь? — глаза Йетса превратились в щели, которые обожгли Шеннона на мгновенье, прежде чем тот снова повернулся к приборам.
— Нужно вранье. Согласны, Йетс, Есилькова?
— Вранье? — захохотала Есилькова так, что Шеннон невольно отпрянул, вжавшись в сиденье.
— Ну что ты скажешь! Кириане врут, как и все остальные! Конечно, мы соврем, но что надо говорить? И кому? Мы встретимся с риллианином? — поинтересовался Йетс. Его рука непроизвольно коснулась бедра, где в специальном чехле у него висело оружие.
— Шеннон сказал: человечество — новые союзники кириан, не ложь, маленькое вранье. Но будет правдой, если Йетс, Есилькова согласятся.
— Господи, ясное дело, согласимся, — проворчал Йетс. — Ты как, Соня?
— Если это нужно. Шеннон, мы пойдем с тобой?
— Риллианин хочет видеть воинов Шеннона. Скажу, убили риллиан, гордо, если спросит. Скажу — союзники Кири, если спросит. Скажу — лучшие друзья Шеннона во вселенной, если спросит.
Соня Есилькова стянула с головы наушники и уставилась на него.
— Шеннон, ты серьезно? А ведь это так, правда?
— Верно, — поддержал Йетс, внезапно осипнув. — Так в чем же дело?
— Риллианину нужно доказательство. Риллианское оружие… его нет. Но должны доказать, что убили других риллиан. У риллиан обычай: убийство… вызывает… уважение, необходимое условие для начала переговоров. Кириане не знали этого раньше. Плохо — нет оружия. Думаю, как…
— Достанем, — оскалился Йетс, скрипнув зубами. Так он еще больше походил на хищника. — Соня, звякни Маклеоду.
— Ты хочешь…
— Да.
Шеннон смотрел на них, волнуясь, поняли ли его правильно. Есилькова заговорила что-то в свой микрофон.
Пока она говорила, Йетс откинулся на своем сиденье к Шеннону и сказал:
— Дружище, если что-то надо сделать, мы сделаем. Что бы это ни было. Даже если погибнем. Понял? Сначала работа, потом — личная безопасность, потом — напишем мемуары, прославим свои имена…
— Шеннон прославит ваши имена, если останется жив. Герои Кири вы оба. Слава вам на много световых лет от звезды к звезде. Будьте храбры, следуйте за Шенноном без страха. Хорошо, Йетс?
— Хорошо, Шеннон.
Йетс протянул свою уродливую бледную руку, Шеннон, который стал экспертом по невербальным проявлениям чувств людей, пожал ее своей рукой — шестипалой.
