птица-говорунья» развивалась на почве восточнославянской сказочной традиции, обогащаясь своеобразными подробностями. См. об этом в указанной выше статье Т. В. Зуевой в сб. «Проблемы преподавания и изучения русского устного народного творчества». М., 1979, вып. 6, с. 3—17.
350
Раздаватель хлеба (
351
Клубочек, шарик.
352
Записано в Оренбургской губ.
К рассказу о наказании царицы (с. 311) Афанасьевым дана сноска: «Несчастную царицу заклали в каменный столб; сидит она, молится и плачет. Явился ей сам Христос: «Не плачь, твоя молитва дошла до бога; будешь ты опять царицею, и будут у тебя дети». С тех пор много лет прошло; а царица в столбе замурована — никто ее не кормит, а она духом божьим сыта».
В Примечаниях (кн. IV, 1873, с. 378—381) к текстам № 283—289 Афанасьев дал пересказ еще одного варианта, записанного Петуховым в Пермском уезде: «Молодая царица как обещала царю, так и родила трех чудесных детей; баба-яга вызвалась быть повивальною бабкою; оборотила царевичей волчатами, а взамен их подложила простого крестьянского мальчика. Царь рассердился на жену, которая (как ему казалось) не исполнила своего обещания, и велел посадить её вместе с ребенком в бочку и пустить на синё море. Бочка пристает к пустынному берегу и разваливается; царица выходит с подкидышем на сухое место и молит бога, чтобы даровал им хлеб насущный. Господь услышал молитву и превратил песок в кисель, воду в молоко; тем они и питались. Мальчик скоро вырос, принялся бить зверей да с них шкурки сымать; много набил и куниц, и лисиц, и бобров и сделал из тех шкурок небольшой шалаш: было бы где от дождя да от холода укрыться. Проходили мимо нищие и немало дивилися, что вот живут себе люди — о хлебе не думают: под руками река молочная, берега кисельные; пришли к царю и рассказали ему про то диво неслыханное. А царь уже успел на другой жениться — на дочери бабы-яги. Услыхала новая царица, про что говорят нищие, выскочила и крикнула: «Что за хлопуши пришли? Экое диво рассказывают! У моей матушки есть почище того: кувшин о семи рожках; сколько ни ешь, сколько ни пей из него — все не убывает». Этими словами она и речь странников замяла и царя омрачила: он хотел было ехать посмотреть на диво, а то и думать перестал. Когда сведал про то подкидыш, тотчас же собрался и пошел к бабе-яге добывать кувшинчик, пришел к ней в избушку, когда ведьмы дома не было и унёс диковинку. Снова заходят нищие к царю и рассказывают про реку молочную, берега кисельные и кувшинчик о семи рожках: сколько из него ни ешь, сколько ни пей — в нем и на каплю не убывает. Услыхала их речи ягинична, выбежала, выскочила и крикнула: «Какие там хлопуши явились! Нашли чем хвастаться! У моей матушки есть получше того: зеленый сад, в том саду птицы райские, поют песни царские — про царей, про князей и про всяких королей». Дошло это слово до подкидыша; отправился добывать сад бабы-яги. Идет дорогою, идет широкою, навстречу ему старичок: «Куда пошел, добрый молодец?» — «Хочу доставать сад бабы-яги!» — «Как же ты увезешь его?» — «А и сам не ведаю». Старичок дал ему дудочку. «Вот, — говорит, — когда придешь на место, обойди кругом весь сад и скажи: «Как ветер дует, так и сад за мною лети», а сам иди да в дудочку посвистывай. Сад за тобой тотчас тронется». Очутился сад бабы-яги у прекрасной царевны с подкидышем; нищие и про то диво стали царю рассказывать, а дочка бабы-яги выскочила: «У моей, — говорит, — матушки есть почище того: чудное зеркальце — как взглянешь в него, так все разом и уведаешь, где какие войска стоят, где какие города построены и все, что на свете случается». Подкидыш опять собрался в дорогу, взял про запас сладких яблочков и отправился добывать зеркальце. Навстречу ему кузнец. «Дай, — говорит, — яблочко». — «Скуй мне щипцы да три прута железные». Кузнец сковал, подкидыш отдал ему за труды сладкие яблочки и пошел дальше. Вот стоит избушка на курьих ножках, на собольих лапках. Молвил он ей: «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом». Избушка повернулась, зашел в нее добрый мо?лодец, а там жарко печь топится, возле баба-яга стоит, клюкой в печи мешает. Замахнулась было? баба-яга на незванного гостя клюкою, убить хотела, да он так ее пнул ногою, что и клюка из рук вылетела, и сама рот разинула. Подкидыш поймал ее за язык щипцами и давай бить железными прутьями; один прут изломался, он за другой взялся; другой изломался, он за третий принялся. Просит баба-яга пощадить ее, помиловать, и отдает ему свое зеркальце. Принёс добрый мо?лодец домой чудное зеркальце; царица глянула в него — и увидала своих деток волчатами на чистой поляне промеж орешника. «Вот, — говорит, — где мои детки живут». Подкидыш вызвался за ними сходить. Мать надоила из своих сосцов молока, замесила на том молоке крупчатку и сделала три колобочка. Взял подкидыш волшебное зеркальце и три колобочка и пошел в путь-дорогу; подкрался помаленечку-потихонечку к густому орешнику и дивуется: день был ведрёный, играют на поляне три волчонка, прыгают друг через дружку, по травке- муравке валяются. Подкидыш бросил им три колобочка, волчата подхватили и съели. «Ах, братцы — отозвался старший, — я ровно, матушкину титечку пососал». — «И я тоже», — отвечали два других брата. Стал манить их сон; разлеглись на лужайке и заснули крепко-крепко. Тем временем подкидыш развел костер, и как скоро огонь разгорелся, — связал у волчат хвосты вместе, да как крикнет громким голосом: «Не пора спать, пора вставать!» Волчата вскочили и рванулись бежать — волчьи шкуры с них мигом слетели, и явились три добрых молодца, три родных брата. Подкидыш схватил волчьи шкурки да в огонь; так и спалил. После того они здравствовались и пошли все четверо к матери. Опять явились нищие к царю и рассказывали ему про царицу и царевичей, про молочную реку, берега кисельные, про кувшин о семи рожках и зеленый сад. Царь не вытерпел, поехал и узнал свою настоящую жену и трех сыновей, добрых мо?лодцев: подкидыша принял к себе крестовым сыном. Тут они собрались в свое царство ехать, да как поехали — крестовый сын заиграл в дудочку, глядь — а зеленый сад вслед за ними идет. Воротившись домой, царь, не медля ни мало, осудил бабу-ягу с дочкою и приказал их обеих на воротах расстрелять».
353
Образом, случаем (
354
Место записи неизвестно.
