пещере на поверхности планеты. Просыпаясь после нескольких месяцев сна, он облетал Калферон в поисках пищи и ел, ел, стараясь наполнить свой прожорливый живот. Это была детская сказка, но именно из нее ученые позаимствовали имя для газообразной массы.
– Какова вероятность жизни на Палистрайде? – спросил Поль.
– Ты имеешь ввиду разумную жизнь?
Поль начал поглаживать рукой горло.
– Да, разумной жизни.
– Маловероятно. Палистрайд гораздо дальше от Солнца. Предполагают, что температура на этой планете меняется от минус двухсот до минус ста пятидесяти по Фаренгейту.
– Но все же это не так уж невероятно? Особенно, если на Палистрайде была бы более развитая цивилизация, которая научилась бы справляться с такими низкими температурами. Может быть, цивилизация, которая жила бы в подземных пещерах?
Наставница устало опустилась в свое кресло.
– Что ты хочешь все-таки выяснить, Поль?
– Я пытаюсь понять, может ли Малха быть живым человеком из плоти и крови, не отличающимся от нас. Жителем планеты Палистрайд.
– И ты считаешь, что Масса может быть тем мостом, по которому он переберется с Палистрайда на Калферон?
– А разве это лишено определенной логики?
– Логики здесь очень мало. – Наставница выпрямилась в кресле. – Как, по-твоему, мог бы твой Малха перенести жестокий холод внутри Массы?
Поль ждал этого вопроса.
– А зачем ему вообще подвергать себя воздействию космической бездны? Почему бы ему не укрыться в какой-нибудь жизнезащитной оболочке?
– Летательный аппарат?
Поль почувствовал некоторую насмешку в ее голосе. Это вызвало в нем раздражение.
– Да! Летательный аппарат? Ты что думаешь, наша цивилизация самая развитая во всей Вселенной?
– Она – единственная в этой солнечной системе, Поль!
Все это произошло двенадцать лет назад. Это было время его детства. Но даже по прошествии стольких лет эти воспоминания доставляли Полю какое-то приятное удовлетворение, потому что наставница тогда была не права. К сожалению, она не дожила до того, чтобы увидеть первую летательную машину, прошедшую через Массу. Это случилось семь лет назад, через два года после ее смерти. С тех пор прилетели еще три летательные машины.
Поль снова посмотрел на восток. Над вершинами Восточных гор была видна тонкая полоска пульсирующего света. Это приближалась Масса.
Поль перевел взгляд на одну из угловых башен. На ней толпились жители замка, которые, как и он, собрались для того, чтобы посмотреть прохождение Салькаровой Массы. Выложенная плитками крыша башни образовывала стену в три четверти роста, прочерченную прорезями вполовину этой высоты. Это позволяло лучникам во время обороны замка, с колена выпускать стрелы и затем скрываться за стеной. Позднее, за два столетия мирной жизни, последовавшей за вторжением джарредов в поместье Каркан, камень искрошился и были возведены деревянные поручни, перекрывавшие наиболее открытые пролеты. Теперь у этих поручней собрались дети, а самые маленькие пытались разглядеть хоть что-нибудь через щели между досками. Взрослые стояли немного подальше, собираясь группами, чтобы поговорить и понаблюдать.
Поль стоял на центральной башне Сачкайнд. Она возвышалась на целых семнадцать футов над угловыми башнями. И это уже стало традицией, когда на центральной башне собирались члены правящей семьи и приглашенные ею гости, чтобы наблюдать за прохождением Массы с самой высокой точки. В эту ночь Поль не был один на башне. Рядом с ним стояли Иллад Рахман, капитан охраны отца, и его друг Джесси Вантроп.
Послышались шаги. Поль повернулся и увидел, как в дверь просунулась голова его сестры.
– Как мама? – спросил он.
– Спит. Врач дал ей успокоительное.
Кристина преодолела последние несколько ступеней и встала рядом с братом. На востоке в небе вспыхивали молнии. Какое-то время они молча наблюдали за ними.
– Врач считает, что мамино заболевание носит психический характер.
– Ну почему она так легко сдается? – закричал Поль. В своем голосе он почувствовал напряжение. А не заставляли ли они сами себя бодриться сейчас?
– Она не сдается, – возразила Кристина.
– Сдается! Она думает, что отец… мертв.
Наступила тишина. Впервые оба допустили мысль о том, что это могло случиться.
Поль отвернулся к горам. Теперь шторм был почти над их головами, и самые высокие вершины освещались вспышками молний, которые беспрестанно разрывали небо. Он мог разглядеть их зазубренные вершины и угадывал глубокие скальные расселины между ними. Тогда здесь разбились все четыре летательные машины.
– Почему ему надо было уехать, Поль? У него же было столько добровольцев среди его офицеров.
