– Галлюцинации имеют очень много общего со снами. Законы физики, которые всегда сдерживали вас, здесь не существуют.
Лорд Тайден выпрямил ноги.
– Посмотрите получше на лабиринт под вами, лейтенант. Постарайтесь понять, как он действует. Как только вы опуститесь в него, вы уже не сможете ничего разглядеть. Смотрите: от квадратной комнаты в центре расходится восемь коридоров. Четыре из них заканчиваются в углах лабиринта: четыре остальных заканчиваются посредине граничных стен. Как вы видите, еще один коридор идет по периметру лабиринта, а еще четыре коридора повторяют периметр центральной комнаты и проходят на полпути от стен до центральной комнаты. В четырех углах лабиринта расставлены наклоненные зеркала. Они позволяют вам заглянуть за угол. Там, где четыре недиагональных коридора пересекают периметры коридоров, расположены так называемые полузеркала. Это позволяет вам посмотреть вдоль центрального коридора, не мешая изображению. – Затем, улыбнувшись, добавил: – Обратите внимание, из лабиринта нет выходов.
Перед Тайденом и Илладом Рахманом вдруг возникли небольшие столы, на которых лежали какие-то рукоятки.
– Это ваше оружие. Целиться надо, направив открытый конец на противника. Огонь вызывается путем нажатия спускового крючка. Тогда из этого устройства вылетает луч света.
– Луч света? – Иллад через силу рассмеялся. – Это что-то вроде шутки?
– Едва ли, лейтенант. Уверяю вас, тот, в кого попадет луч, умрет за несколько секунд.
– Но как это может произойти? Вы же сами сказали, что это галлюцинация.
– Ну что же, дорогой Иллад, это первое разумное наблюдение, сделанное вами за все это время. Луч света, а точнее сказать сжигающее чувство, которое возникает в вас, служит лишь катализатором смерти. Сейчас в нас поселилась смерть. Она является частью молекулярной конфигурации вещества, которое мы себе ввели.
Тут лорд Тайден понял, что потребуются дни, а может быть, и века, чтобы объяснить такому простолюдину, как лейтенант, действие молекулы циметадренатина. Сам Тайден потратил несколько недель, чтобы понять записи отца о его экспериментах со многими наркотиками, действующими на мозг. Это были данные, которые потом привели его к изобретению молекулы циметадренатина, в которой был заложен механизм смерти.
Записи отца начинались с обзора существовавших теорий о мозге. «Функции мозга представляют собой электрохимические процессы. По нервным волокнам электрические импульсы несут информацию, но обмен между самими волокнами представляет собой химический процесс. Существует синаптический зазор, в миллионные доли дюйма, между разветвлениями нервных волокон. Молекулы, высвобожденные одной нервной клеткой, отправляются на поиски рецепторов другого волокна, готовых ее принять. Таким путем информация передается по нервной системе тела в мозг». Лорду Белшейну удалось выделить протеиновый сератин – основной химический переносчик информации между нервными клетками. В результате ему удалось разработать асератин – протеин, который мог взаимодействовать с сератином и парализовывать его. Совершенно логично было предположить, что введение асератина повлечет за собой приостановку мозговой деятельности.
Но этого не случилось. К его удивлению, произошло нечто противоположное. Частота ударов сердца подскочила до трехсот в минуту, мышцы пытались одновременно сжаться и разжаться, а электрический шторм мозговой деятельности значительно превысил порог. Лорд Белшейн заметил, что все это очень напоминало эпилептический припадок, но раз в десять сильнее. Подопытный умер, но не потому, что отказал мозг, а от передозировки.
Для разгадки требовались новые эксперименты на подопытных, но лорд Белшейн был разоблачен и выслан на запад, в неисследованные земли. Но изгнание обернулось на благо лорда Белшейна: теперь никто не мог помешать ему с его экспериментами. Белшейн пришел к заключению, что доминирующая функция мозга – запрещающая. Сератин, химический «посланник» запрещающих нервных клеток, на выбор «запирает» те «действенные» нервные клетки, которые не нужны в данный момент. Когда такой наркотик, как асератин, блокирует нормальную работу запрещающих нервных клеток, ничто уже не мешает каждой «действенной» нервной клетке мгновенно включиться.
Он писал: «Представьте себе, все мысли, все функции, все воспоминания, все движения, все группы мышц включаются одновременно!»
Позднее лорд Белшейн сделает еще одно интересное наблюдение. Асератин был очень схож с природным человеческим опиатом. Этот вид протеинов вырабатывался организмом в ответ на физическую боль, как, например, ожог или рана. Так как та же аминокислотная цепочка составляла и часть асератина, можно было предположить, что введенная протеиновая цепочка, отличная от асератина, соединится с мозговой аминокислотной цепочкой для образования асератина. Далее Белшейн обнаружил, что при отсутствии природного опиата эти неполные протеиновые цепочки будут постепенно комбинироваться с другими протеинами, естественно присутствующими в этом «химическом супе» мозга и становиться неэффективными для взаимодействия с сератином.
Именно эта логическая цепочка была использована лордом Белшейном в его гигантской молекуле. Световой луч пробуждал ощущение жара, которое заставляло отравленное наркотиками тело ощутить пламя. Обреченное человеческое тело начинало вырабатывать опиат, который, в свою очередь, вступая во взаимодействие с неполной асератиновой протеиновой цепочкой, образовывал полную молекулу асератина. Весь процесс занимал несколько секунд.
Иллад Рахман взял в руки свое оружие и начал его изучать. Неожиданно он выбросил вперед руку и нажал на спусковой крючок. Из сопла вылетел зеленоватый луч света, но он едва ли прошел половину расстояния между Илладом и лордом Тайденом.
– Вы недооцениваете мой ум, лейтенант. Неужели вы считаете меня настолько недальновидным, чтобы я не предпринял мер безопасности против такого глупца! Нас с вами разделяет прозрачный барьер. Лорд Тайден взял в руку свое оружие. Доставьте мне удовольствие похвастаться еще. Одной из трудностей, которую мне пришлось преодолеть при создании этой гигантской молекулы, было изобретение неотражающегося луча. В противном случае один выстрел разнес бы смерть по половина коридоров лабиринта. А это уже сделало бы наш турнир несправедливым и нечестным. Вы согласны?
– Настоящие мужчины дерутся на ножах или саблях, – заметил Иллад. – Но это… – Он с подозрением разглядывал оружие в своей руке. – От вас такого только и можно было ожидать.
– Вы считаете, что это не дуэль для истинных мужчин? Вы считаете, что вместо этого мы должны рубить друг друга саблями или с ножами сойтись в рукопашной схватке? Простите, но я здесь с вами не соглашусь, лейтенант. Искусство соревнования в этом случае определяется умом человека. А этим мы с вами
