Дороти. С новой недели работал во вторую смену. И к тому времени, когда Мэйбл возвращалась домой, уже трудился вовсю, а когда сам, еле живой от усталости, приезжал в казарму, была глухая ночь.
Оторвавшись от этих невеселых мыслей, Гард сбавил газ, свернув на очередную пустынную дорогу. Он бы никогда не заметил пикап, стоявший на краю леска, если бы не Бизон — тот залился пронзительным лаем. Полицейский, не спеша дал задний ход и поставил «лендровер» посередине дороги, чтобы неизвестные не могли выехать. Потом связался с диспетчером, сообщил где находится, и вылез из джипа, взяв собаку на поводок.
Машина могла оказаться на этой дороге по целому ряду причин. Местные охотники облюбовали эти заросли для себя — в гарнизоне даже были свои фанаты, — но ночная охота подразумевала использование прожекторов, что запрещалось законом. Так что сюда могли приехать браконьеры. Второй вариант — машина по дороге сломалась и ее оставили здесь. И третий — украли и бросили.
Впрочем, усмехнулся лейтенант, подходя к пикапу поближе, у его владельцев могла быть самая распространенная и древняя как мир причина — сидеть в обнимку при неярком свете луны. Так и оказалось. Полицейский проверил у выскочившего из автомобиля паренька права, записал номер пикапа. На обратном пути похвалил Бизона. Собака вела себя, как и подобает в подобных случаях.
Да он с Мэйбл и сам частенько забирался на заднее сиденье. Только им всегда везло, и их никогда не заставали на месте преступления. Этим молоденьким ребятам страшно повезет, если их поймают одетыми.
Конечно, если это можно назвать везением.
Ужасно, когда ты молод, до смерти влюблен, а приткнуться некуда, размышлял Гард, сообщив записанный номер диспетчеру и снова выехав на дорогу. Впрочем, нечего их жалеть, этих юнцов. Некоторые из них всерьез считают, что умрут без секса. Глупости, да и только! Гам-то выжил…
Конечно, он по сравнению с ними древний старец. Во всяком случае годится этим ребятишкам в отцы. Мог бы уже научиться сдержанности и осторожности. А как сам себя вел в субботу у Мэйбл… Еще секунда — и уйти от нее не смог бы!
Спустя некоторое время лейтенант вернулся туда, откуда начал патрулирование, и, проехав несколько кварталов, остановился возле телефонной будки. Он понятия не имел, каким образом запомнил номер телефона Мэйбл — по-видимому, когда просматривал протокол допроса Алана. После третьего гудка трубку взял сын.
— Алан, это Гард. Позови, пожалуйста, маму к телефону.
— У нее гости. — Голос мальчишки звучал вызывающе.
Когда они оставались с глазу на глаз или в присутствии посторонних, хмуро подумал полицейский, его подопечный относился к нему прекрасно — разговаривал дружелюбно, вежливо. Но как только в поле зрения попадала мать, Алана будто подменяли. Может, это нормальная реакция ребенка, тем более мальчика, родители которого разошлись. Особенно, когда этот мальчик спит и видит, что родители сойдутся. Но наставник спокойно относился к переменчивому настроению парнишки.
— Пожалуйста, дай ей трубку на минутку, — терпеливо попросил Гард.
Ничего не ответив, Алан швырнул трубку на что-то твердое, и через секунду раздался его вопль:
— Мам, тебя! — Будто она находилась где-то в соседнем штате, а не рядом в комнате.
Мэйбл не заставила себя долго ждать. Голос, как обычно, спокойный, звучал несколько равнодушно — она не сразу узнала его. А когда поняла, с кем разговаривает, тон потеплел.
— Алан сказал мне, что у тебя гости, поэтому не стану задерживать.
Она рассмеялась.
— Дороти пришла. Какая же она гостья! Ты сейчас работаешь?
— Да. На этой неделе все вечера рабочие. Послушай, может, сходим куда-нибудь в субботу?
— А куда?
— В кафе или в кино.
— А может, на танцы? Сто лет не танцевала!
Он тоже, хотя танцевать любил, особенно с Мэйбл. Но сейчас такая перспектива его не прельщала. Тускло освещенный зал, тихая мелодичная музыка, женщина в его объятиях — было во всем этом что-то слишком интимное. И все-таки возражать не стал. Уставший от самобичевания, которым в последнее время только и занимался, Гард ответил:
— Ладно. Заеду за тобой в семь…
Улыбаясь, Мэйбл повесила трубку. Но радость ее оказалась недолгой — на верхней ступеньке лестницы сидел Алан и с явной неприязнью смотрел на мать. Она подошла к перилам и строго глянула на сына.
— Когда это ты взял привычку подслушивать?
— А ты — ходить на свидания с фараонами?
— А вот это не твое дело! — резко бросила она, но продолжила уже более мягким тоном: — Кроме того, я уже говорила тебе, что мы с Гардом старые друзья.
— Такие не ходят на танцы! Пусть ошивается не здесь, а на темных улицах!
Мэйбл поднялась до середины лестницы и села, прислонившись спиной к стене.
— Ты считаешь его своим врагом? А мы с этим человеком были больше чем друзья. До того как я вышла замуж за твоего папу, мы с ним встречались.
— Дедушка Роллинс говорит, что от него одни неприятности.
— Дедушка несет чепуху! Он не знает Гарда. И никогда не был с ним знаком. Но ведь ты-то его знаешь! — Мэйбл выдавила из себя заискивающую улыбку. — Думаю, в глубине души он тебе даже нравится.
— Да! Только не как твой кавалер! — в сердцах воскликнул Алан. — Здесь ему не место! Вот папа скоро поправится, и мы опять станем жить вместе, всей семьей! Вот увидишь, он поправится! — Мальчик вскочил и бросился в свою комнату, но мать резко окликнула его:
— Алан! — Сын нехотя обернулся, и Мэйбл встала. — Я очень хочу, чтобы твоему папе стало лучше. Но мы с ним вместе жить никогда не будем, ни при каких обстоятельствах. Даже если он вернется в Стампу, все останется по-старому!
— Это из-за него, да? — Негодованию мальчишки не было предела. — Из-за этого чертового полицейского! — И, набрав побольше воздуха, он выпалил: — Ты ошибаешься! Он мне не только не нравится, я его ненавижу! — И убийственно спокойным голосом докончил: — И тебя я тоже не люблю.
Он бросился в свою комнату и так грохнул дверью, что весь дом затрясся. Мэйбл так и подмывало пойти за ним, успокоить, сказать, что… Только что она ему может сказать?
Единственное, что успокоило бы сына — это обещание никогда больше не встречаться с Гардом и вернуться к Реджи. Значит, пожертвовать своим счастьем только из-за прихоти мальчишки?
Нет, на это она никогда не пойдет. Даже ради Алана.
— Ничего, переживет, — послышался снизу голос Дороти.
Мэйбл грустно улыбнулась сестре.
— Надеюсь.
— Он никогда и не скрывал, что хочет, чтобы вы с Реджи были вместе.
— А я никогда не скрывала, что не собираюсь к нему возвращаться.
— Но когда ты ему говорила это, у тебя никого не было. Ты не ходила на свидания, не увлекалась другим мужчиной. В общем, претендентов на место Реджи не имелось. Поэтому у Алана оставалась какая-то надежда. — Дороти пожала плечами. — А теперь ее нет.
Мэйбл спустилась вниз и пошла за сестрой на кухню.
— Самое смешное, что Гард ему нравится. Ему приятно бывать в его обществе, разговаривать с ним.
— Одно дело испытывать к нему симпатию вообще, и совсем другое — видеть в нем потенциального отчима. — Дороти подсела к столу и налила себе кофе. — Сын чувствует себя загнанным в угол, сестренка. Самое его сокровенное желание, чтобы вы с Реджи воссоединились, чтобы у него опять была настоящая семья. Мы-то с тобой знаем, что этого никогда не случится, слишком многое произошло. Но, по мнению Алана, единственным препятствием на пути к осуществлению его мечты является Гард. Если бы он смог от него избавиться, он бы вздохнул с облегчением.
