Стук в дверь прервал ее грустные размышления.
— Входи, — сказала Мэйбл, привстав и повернувшись на бок.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Алан. Свет из холла делал его силуэт особенно четким.
— Можно войти?
Как же он вырос, подумала мать. Правда, пока еще по-мальчишески угловат, но уже не скажешь, что ребенок. Потихоньку превращается в подростка. К горлу внезапно подступил комок. Как же это, оказывается, нелегко, когда дети подрастают! Ей теперь так не хватало того ласкового милого мальчугана, который больше всего на свете любил сидеть, тесно прижавшись к ней, и слушал сказки про злых волков, хитрых лисов и про котов, которые носят шляпы. Того чудесного, горячо обожаемого малыша, который доверял каждому ее слову, которому и в голову не приходило с ней пререкаться, а если это и случалось, то только по такому ничтожному поводу, как время отхода ко сну.
Мэйбл села и, подоткнув под спину подушку, жестом пригласила сына сесть рядом.
Он робко подошел к кровати и примостился на самом краешке.
— Мне очень жаль, что так вышло с подарком…
— Что это было?
— Елочная игрушка из дутого стекла. Северный олень с венком на шее. Зря я его разбил…
— Зря… — тут же согласилась мать.
— Папа дал мне деньги… — Он запнулся и начал снова: — Дедушка дал папе денег, а папа дал их мне на подарок.
— Как съездил?
— Нормально. Повидался с Бобом и Джони. Гарри уехал, а родители Кэтрин разошлись. Ее отец живет теперь в Далласе, а у мамы новый муж.
Давненько она не слышала знакомых имен.
Эти дети жили по соседству, много времени проводили у них дома и иногда казалось, что у нее не один ребенок, а полдюжины.
— А как папа?
Не отрывая глаз от пола, Алан придвинулся к матери поближе.
— Нормально. — Секунду помолчав, спросил: — Мам, ты что, собираешься замуж за Гарда?
Женщина растерянно замолчала и, решившись на неизбежный разговор, ответила:
— Он мне не предлагает, Алан.
— А если бы предложил?
— Вышла бы.
— Но я не хочу, чтобы он был моим папой! Он ведь полицейский, мама! Он… он… мерзкий тип! Он…
— Но он не твой отец. В этом все дело, правда?
Упрямец проигнорировал этот вопрос.
— Я никогда его не полюблю!
Мать протянула руку и взъерошила сыну волосы.
— Я не могу заставить тебя любить его, Алан. Но уважение, которого он заслуживает, ты ему оказывать будешь! Иначе запру тебя в твоей комнате и будешь там сиднем сидеть!
— Ну зачем тебе с ним встречаться? Нам ведь так хорошо было без него!
В голосе мальчишки прозвучала такая мольба, что у Мэйбл защемило сердце. Какой же он еще глупенький! Не понимает, как ей было тяжело до того, как в их жизни появился Гард. Понятия не имеет, что такое одиночество. Откуда ему знать, что такое любовь! По своей детской наивности он искренне убежден: стоит ей перестать встречаться со своим знакомым, и их жизнь потечет по-старому.
Как же он ошибается!
— Гард для меня очень много значит, Алан, — спокойно, но твердым голосом проговорила мать. — Ты и он вообще два самых близких мне человека. И так будет всегда. Как бы плохо ты себя ни вел, какие бы фокусы ни выкидывал, я всегда буду тебя любить. Понимаешь, всегда! То же самое относится к Гарду. Неважно, останется он здесь или уедет за тысячи миль, я всегда буду его любить. Так что ради меня и ради себя самого постарайся подружиться с ним! Он может быть тебе очень хорошим другом. Но если ты…
— Ты врешь! — заорал Алан, вскакивая. — Если бы я был нужен тебе, ты бы его прогнала! Если бы любила меня, вернулась бы в Мемфис и жила бы там с папой или позволила бы ему приехать сюда! А ты хочешь, чтобы я водился с каким-то дураком, которого все ненавидят!
Внезапно Мэйбл почувствовала, что страшно устала.
— Иди спать, Алан.
— Мама…
— Иди спать! — повторила она уже более резким тоном. — Сегодня я уже сыта тобой по горло!
И, повернувшись к нему спиной, закрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно, не прислушиваясь, как за сыном закроется дверь.
Как бы ей хотелось, чтобы с нею рядом был сейчас Гард! Они бы не стали заниматься любовью, а просто легли бы рядышком. Он обнял бы ее, прижал к себе и она почувствовала бы себя легко и спокойно.
Но Гарда с ней не было, так что самое лучшее, что оставалось, — это заснуть. Спать глубоким крепким сном.
А уж во сне увидеть того, кого нет наяву.
Во вторник перед ночным дежурством Гард поехал в собачий питомник, забрал Бизона, потом поставил в гараж свою машину и пересел в служебную, вернувшись в полицейский участок, отправился за револьвером. В отношении оружия существовали неукоснительные правила. Одно из них предусматривало, что каждый полицейский был обязан в начале смены получать оружие, а в конце — сдавать. Гарду иногда даже казалось, что вся его жизнь подчинена строгим правилам.
Кроме личной. Тут царил полнейший кавардак.
А ведь готов был все на свете отдать, чтобы навести в ней хоть видимость порядка, особенно после сегодняшнего вечера, который ему всю душу вымотал. Так что, если бы кто-то посоветовал, как поступить с воинственно настроенным одиннадцатилетним мальчишкой, он был бы тому по гроб жизни обязан.
Сегодня Мэйбл предложила Алану остаться дома, пока они сходят куда-нибудь поужинать, но не тут-то было. Мальчишка заявил, что пойдет с ними. И последовавшие два часа превратились для Гарда в сущую пытку. Началось с того, что Алану не понравился ресторан, в который они приехали, потом долго пререкался с матерью по поводу того, что заказать, а когда заказ принесли, вообще отказался есть. За столом не давал никому и слова сказать, сам болтал без умолку. Вертелся, корчил рожи, в общем, вел себя вызывающе. Мэйбл то и дело его одергивала, но это мало помогало. Сорванец был полон решимости испортить всем вечер любой ценой, а наказание, которое за этим последует, его ничуть не волновало.
За все свои мучения Гард даже поцелуя не удостоился. Когда отвез их домой и Мэйбл вышла на крыльцо, чтобы попрощаться, Алан был тут как тут. Выскочил за матерью следом и ехидно сказал, что ее просят к телефону.
Может, мальчишка говорил правду, но не исключено, что и наврал.
— Эй, Бизон! Поедешь в следующий раз вместе с нами ужинать? — спросил Гард, бросив на собаку взгляд в зеркало заднего обзора. Вот бы дать свирепому псу команду сторожить Алана! Лучшего способа усмирить негодного мальчишку и не придумать! Только вот Мэйбл подобный метод воспитания вряд ли придется по вкусу, усмехнулся Гард.
Видит Бог, он изо всех сил старался сдерживаться. Хотя и не привык на каждом шагу терпеть оскорбления от какого-то желторотого юнца. И уже сейчас, по прошествии всего лишь двух дней, с трудом выносил присутствие Алана. Мальчишку всего передергивало, даже когда Гард случайно дотрагивался до его матери рукой, а уж поцелуй и вовсе привел бы его в ярость. О более интимных отношениях они и мечтать не смели. А надо бы что-нибудь придумать, чтобы остаться наедине, подумал Гард. И чем скорее, тем лучше.
Но все это, как говорится, второстепенные проблемы. Он способен вынести все, даже грубость Алана, только в небольших порциях, может и без поцелуя обойтись в присутствии мальчишки, да и пару ночей в неделю при желании можно выкроить для встреч.
Вопрос только в том, сколько все это будет продолжаться. Неужели этот паршивец теперь постоянно
