Придя домой после испытания раций, Майор Димчо немедленно засел за грамматику. Спустя какое-то время это занятие ему наскучило, и он ненадолго раскрыл роман 'Туманность Андромеды', который, по правде говоря, знал уже наизусть. Кто виноват, что так мало пишут научно-фантастических книг? Потом Димчо сыграл сам с собой партию в шахматы, полистал 'Любовь Жанны Ней' (почему-то при этом ему пришла на ум Вихра) и снова принялся учить уроки. Часов около десяти, смертельно усталый, он вынул тетрадку Наско Некалки и включил робот.
Тут вошёл папа и сказал:
— Пора спать.
— Сейчас, сейчас, ещё минутку.
Ах, как его подмывало сказать: 'Папа, пожалуйста, помоги роботу решить эти задачи…', но не позволила гордость — он как-никак династронавт, да и роботу тоже полагается быть честным.
— Доделаешь завтра, — сказал папа, и Димчо пришлось лечь в постель.
Ну, это для него не помеха: сколько раз он тайком читал под одеялом при свете электрического фонарика! То же самое проделал он и сейчас: раскрыл тетрадку, прикрепил фонарик к пуговице пижамной куртки, вооружился карандашом и надавил на кнопку «Арифметика»…
Решая задачи, он неожиданно испытал какое-то странное ощущение. Потрогал голову — квадратная, вместо глаз — электронные лампы. Пощупал уши — там микрофоны… Грудь холодная, из металла, а вместо пуговиц — кнопки, на которых написано: «Физика», «Химия», «Арифметика»… Пальцы превратились в крюки, под носом протянулись проволочные усы-антенны… Хотел заговорить, но вместо человеческого голоса из мембраны, которая находилась во рту, вылетел металлический звук:
— Добрый день, мой господин! Я робот ПЭЦО, ваш верный раб. Какие будут приказания?
Перед ним стоял Наско Некалка, в бриджах, сапогах, на голове колониальный шлем, в руке хлыст. Вылитый колонизатор. Усы отрастил. Нахально смеётся и размахивает хлыстом:
— Отвечай, черномазая обезьяна, ты почему мне не все задачки решил?
ПЭЦО задрожал. Хоть он и автомат, но у него тоже есть самолюбие.
— Мой господин, я старался как мог. Весь день решал.
— Этого мало! Решай всю ночь! Не решишь — меня вызовут к доске, и тогда я никуда не поеду. Понятно тебе это? — орал Наско.
— Но, мой господин, — металлическим голосом проговорил ПЭЦО, — у меня нет больше сил. Мне необходимо электропитание, иначе я могу сбиться в подсчётах.
— Роботы не имеют права ошибаться! — разорялся Наско. — За работу! Марш! И стал хлестать его по спине.
— Не бейте меня, мой господин! — пытался робот вразумить своего хозяина. Не бейте! Я…
— Ты ещё учить меня будешь, чёрная обезьяна? Вот тебе, вот тебе, вот тебе!..
И стал наносить ему умелые, боксёрские удары по мембране, по антеннам, по микрофонам в ушах. Потом вскочил верхом ему на спину… В голове у ПЭЦО что-то хрустнуло — должно быть, лопнул провод, соединявший центр повиновения головного мозга с сердцем. Робот почувствовал, как в нём пробуждаются человеческие чувства: воля к борьбе, бунтарский дух, страстная жажда свободы. Посмотрел на свои руки: чистые. Вспомнил письмо Симеона Бесстрашного: '…Продолжайте бороться до тех пор, пока на земле не останется ни угнетателей, ни угнетённых!' Все его полупроводники, конденсаторы и трансформаторы наполнились необычайной силой.
— Слушай ты, расист! — Голос его гремел так, что тряслись стены. — Никаких задач я тебе больше решать не стану. Сам решай! Я свободный робот и подчиняться тебе не буду! Долой угнетателей! Да здравствует свобода!
Металлическое его туловище затряслось от гнева, и Наско свалился на землю.
А робот уверенно зашагал к Сьерре-Маэстре, чтобы помогать кубинским пионерам.
Наско тяжко застонал и вскочил на ноги. Перед ним стоял ПЭЦО почтительный, послушный, весь внимание.
— Я к вашим услугам, мой господин.
Значит, исправен. Наско мгновенно успокоился. Громко зевнул, подошёл к роботу, нажал на кнопку с надписью «Уборка».
ПЭЦО сразу пришёл в движение и, тяжело передвигая массивные ноги, быстро застелил кровать, подмёл пол, аккуратно сложил раскиданные по столу книги, вымыл окно и снова застыл по стойке «смирно».
Наско нажал кнопку «Уголь». ПЭЦО послушно захватил два ведра, спустился в подвал и принёс не только уголь, но ещё и охапку дров.
Наско надавил кнопку «Завтрак», и ПЭЦО мигом притащил на подносе стакан молока и булочку.
— А теперь садись, решай мне задачки! — приказал Наско и надавил на кнопку «Арифметика». Робот послушно сел, взял карандаш и стал решать задачки, а Наско снова растянулся на кушетке.
Через пять минут всё было готово. Наско забрал тетрадку и отправился в школу, велев ПЭЦО к его возвращению купить хлеба, кусок мыла, наготовить щепок для растопки, принести бельё из прачечной, сдать в магазин пустые банки… и ещё много-много других поручений.
— Будет исполнено, — сказал ПЭЦО. И действительно, вернувшись к обеду домой, Наско убедился, что всё сделано. Только у робота был немного утомлённый вид. Ну и что такого? Ведь он не человек, а машина! И Наско приказал ему вычистить ботинки, пришить к рубахе оторвавшуюся пуговицу, натереть полы, а потом засадил за уроки по письму, по ботанике и по арифметике. — К моему приходу чтоб было готово!
— Будет исполнено! — покорно ответил робот. До вечера Наско гонял в футбол, рисовал, ходил в разведку, в кино, в тир. К его приходу всё было сделано, за исключением задачек по арифметике. ПЭЦО трясся как в лихорадке.
— Ты почему не решил задачек? — спросил Наско.
— Мой господин, — растерянно ответил ПЭЦО, — у меня от чрезмерной перегрузки перегорела клемма правила пропорций. Я нездоров. Вылечи меня, пожалуйста, смени провод!
— Но я не умею чинить роботов! — возмутился Наско.
— Это совсем просто! — успокоил его ПЭЦО. — Тебе ведь знакома задача о двух поездах, которые выходят одновременно один из Софии, другой из Кюстендила? К полученному ответу прибавь две единицы, Это длина провода, который надо сменить у меня в голове.
'Как же быть? — подумал Наско. — А если я не смогу решить эту задачу?' Но всё-таки взял карандаш и сел за стол. Увы, дело не шло. Он успел давным-давно забыть и умножение, и деление, и правило пропорций. На что ему? Ведь вместо него всё решал ПЭЦО!
Целый час бился он над задачей. А робот всё это время трясся и стонал. Убедившись в том, что арифметические подсчёты ему не под силу, Наско решил действовать иным путём. Он отвинтил крышку на голове у робота, заглянул внутрь и обомлел: никогда ещё не видел он такой путаницы проводов, ламп, транзисторов, конденсаторов, трансформаторов, сопротивлений… Как обнаружить в этом хаосе провод, который относится к правилу пропорций? Наско принялся водить пальцем наугад. Ткнул тут — вылетела искра, ткнул там — что-то загудело. Нащупал какую-то проволочку, дёрнул. И вдруг…
…Вдруг произошло нечто ужасное! ПЭЦО взревел сиреной, скорчился, потом снова выпрямился, стал как безумный бегать, прыгать, танцевать «Ча-ча-ча», рок-н-ролл и твист, кувыркаться через голову, шагать по кроватям, по стенам, карабкаться на портьеры — всё быстрей и быстрей. Его металлическое туловище тряслось и громыхало, точно мешок с пустыми жестянками…
Потом, как раз в тот момент, когда он вышагивал по потолку, что-то в нём щёлкнуло, и он грохнулся на пол вниз головой, превратившись в груду дымящегося железного лома, проводов и ламп…
— ПЭЦО! — в отчаянии завопил Наско. — ПЭЦО!
Но тот безмолвствовал…
И вдруг Наско — уже в школе. Учитель протягивает указку в его сторону.
— Ну-ка, пожалуй к доске и реши нам задачу о двух поездах, одновременно отправившихся один из Софии, другой из Кюстендила.
Наско взял в руку мел и поглядел на доску: огромная-преогромная, до самой Кубы длиной. Как быть?
