— Кто вы?
Я застыл на месте.
— Меня зовут Джордан.
Свет фонаря падал на грубую дощатую стенку.
— Что вам здесь надо?
Я его не видел. Он стоял у меня за спиной.
— Информация.
— Почему именно здесь? — Он ткнул мне в спину чём-то твердым.
— Меня послала Кэти.
— Послала вас?
— Она объяснила мне, где я могу вас найти. Лестничная площадка возвышалась на тридцать футов над землей, и в любом случае я ничего не мог сделать. По его тону чувствовалось, что он настроен достаточно серьезно.
— Какое имя она вам назвала?
— Джонни Чен.
Он засвистел какую-то неразборчивую мелодию.
Лицо мое, порезанное осколком стекла, еще кровоточило.
— Откройте дверь.
Я повернул медную ручку.
В комнате стоял полумрак из-за низко опущенного колпака лампы, и в ней стоял какой-то странный запах, которого я не мог определить.
Он подтолкнул меня в спину.
— Лицом к стене.
Повсюду были навалены корзины и бухты канатов, нефритовые вазы и статуэтки Будды. Он зажег другую лампу, и стало гораздо светлее. На стенах висели; снимки самолетов и аварий.
Он крутил диск телефона.
То ли ошибся я, то ли она; я не мог доверять ни ему, ни ей. Но я имел дело не с Бюро. Мне приходилось шаг за шагом прокладывать путь в темноте.
Лицо зудело от запекшейся крови. Почти два часа, вплоть до самого заката, я старался избавиться от слежки, но тут мне на помощь пришла удача: зайдя в какое-то административное здание, я успел заскочить за угол, где и замер в ожидании. Мое исчезновение обеспокоило соглядатая, обыкновенную ищейку, и он решил проследовать за мной; резиновые подошвы его сандалий, скользившие по мраморному полу, издавали звук, напоминающий птичье чириканье, и когда я сшиб его с ног, он, скорчившись, врезался в стеклянную дверь, которая рассыпалась градом осколков, словно в нее попал снаряд. Удача заключалась в том, что у них не было времени закрыть задние двери.
— Это Джонни. Слушай, тут парень, который назвался Джорданом.
Легкий американский акцент, произношение, характерное для Востока.
— Тогда почему ты не позвонила мне и не предупредила? Мне жутко хотелось почесаться, но ему могло не понравиться, если я пошевелюсь. Пистолет no-прежнему лежал у него на колене.
— Я был в Лаосе, — Он повысил голос: — Ладно, поворачивайся.
Он сидел на бамбуковом стульчике, положив ноги в парашютных ботинках на какую-то развалюху, полустол, полукомод, но дуло пистолета по-прежнему смотрело на меня.
— Как он выглядит?
Медленно и осторожно я опустился на лежанку, заваленную тряпьем в затененном углу; она была втиснута среди корзин, бамбуковой мебели, главным образом стульев, дешевых тряпичных ковриков. Здесь было что-то среднее между складом и пещерой, всего две двери и ни одного окна.
Река текла где-то неподалеку, и ее сырые запахи смешивались с какими-то химическими ароматами. Я прикинул, что это, скорее всего, неочищенный опиум.
— О`кей, Кэти, впредь никого не присылай сюда, предварительно не переговорив со мной. Но ты прелесть. — Он бросил пистолет на стол и выпрямился. — Ясно. Ну, до встречи.
Положив трубку, он бросил мне пачку сигарет; я поймал ее и вернул ему обратно.
— Хочешь курнуть? Садись поближе, Джордан. Я придвинул стул. Он был типичным китайцем, тощим до неприличия — коротко подстриженные волосы начинали седеть на висках, лицо изрезано морщинами, а одно ухо имело какую-то странную форму. Он что-то произнес по-китайски.
Одеяло на соседнем диване слегка дернулось, с него скатилась голая женщина, и, когда она поднялась, на нее упал свет лампы — матовая кожа, маленькие груди, черный треугольник волос между ног, — неуверенно переставляя ноги, словно щенок, делающий первые шаги, она прошла к внутренним дверям и закрыла их за собой.
— Она оголодала. Подцепил ее за неимением лучшего. — Он прикурил черную сигарету с золотым фильтром, которую вытащил из пачки. — Так в чем дело, Джордан?
Я рассказал ему, что представляю “Литье Лейкера”, и о происшедшей у нас утечке.
— Давай-ка нюхнем! — Попугая.
— И какая же информация тебе нужна?
— Я хочу выяснить все, что возможно, о Марико Шоде. Оцепенев, он уставился на меня.
— Марико Шода… — От зажатой в пальцах сигареты к лампе тянулся ровный дымок. — Иисус Христос. За стеной плеснула волна от прошедшего судна.
— Кэти сказала, что ты можешь мне что-то рассказать о ней.
— Марико Шода… — Он поднялся со стула. Для китайца он был довольно высок и двигался легко, как кошка, чуть сутулясь; не отрывая взгляда от пола, он о чем-то раздумывал. — А что Кэти рассказала тебе обо мне, Джордан?
— Что ты занимаешься перебросками небольших партий грузов и знаешь все ходы и выходы на Юго- Востоке. Кивнув, он приосанился и обвел взглядом стены.
— Так и есть. Я летал где угодно. Я летал с янки во Вьетнаме, там мне хорошо платили — вот он я, глянь-ка, тут вся история моей жизни. — Он продолжал болтать, показывая мне снимки: на четырех из них были изображены последствия аварий легкого самолета, и на груде обломков которого стоял Чен с улыбкой до ушей, с рукой на перевязи и парой костылей под мышкой. — Сегодня мне приходится куда хуже, чем во Вьетнаме, потому что полагаться можешь только на самого себя, а играть приходится в русскую рулетку, когда нацеливаешься на какой-нибудь тайный аэродром здесь или в джунглях Бирмы или, может, Лаоса, и стоит ночь, и они могут выставить тебе лишь пару факелов в конце полосы, а вокруг джунгли, о Иисусе, а ты уже высосал всю горючку до последней капли даже из дополнительных баков, часто это всего лишь канистры, которые ты приматываешь за бортом кабины, и, если потерпишь аварию, они сразу же взрываются, — а порой, идя на посадку, не знаешь, в чьих руках взлетная полоса и не хлестнут ли по тебе перекрестным огнем из пулеметов, что случалось со мной дважды — взгляни только на эту старую развалину, видишь дырки? Но если даже на полосе тебя ждут друзья, у тебя могут подломиться стойки шасси, или ты не заметишь посадочных огней и уйдешь в сторону, и есть джентльменское соглашение — если до медицинской помощи чертовски далеко, а ты пострадал так, что не можешь передвигаться, тебе просто пускают пулю в лоб как охромевшей кобыле.
Мы расселись за столом.
— Хочешь выпить?
— Не сейчас.
— Что у тебе с физиономией?
— Новое лезвие.
Он от души посмеялся.
— Хочешь помыться?
— Подожду.
— Ее уже нет в ванной. Значит, тебе нужна информация о…
Зазвонил телефон, и он снял трубку.
— С рассветом. Конечно, если сможешь. Да что случится! если ты пойдешь на предельной высоте над берегом? — Послушав, он сказал: — Да нет, черт побери, снижаться не надо, ты что, не понял? — Снова
