бризом, четыре часа утра, Челтенхем — в шести тысячах милях отсюда.
— Почему тебя не оказалось на этом рейсе?
— Я был предупрежден.
— Кем?
— Не знаю. — Я рассказал ему о звонке.
— Должно быть, информация поступила от тайцев.
— Нет. Они задержали бы рейс и обыскали самолет. Насвистывая, вошел молодой лейтенант.
— О, прошу прощения. — Он торопливо вышел.
— Что? — переспросил я Пеппериджа.
— Значит, ты обзавелся друзьями.
— Не того сорта, который меня устроил бы.
— Ты считаешь, что женщина, с которой ты говорил, имеет отношение к происшествию?
— Похоже, что так.
— Что ты сделал, дабы ее разыскать?
— Все, что в моих силах, но этого явно мало. То, что ты прислал, — сказал я, — выглядит довольно убедительно, но таким образом крота не вычислить. И я не могу доверять всем поголовно. Да и любому из них. Почему ты послал мне документы через Маккоркдейл?
— Потому что на нее можно положиться.
— Растолкуй-ка мне подробнее.
— Ее отец — сэр Джордж Маккоркдейл, член парламента. Она работает в Министерстве иностранных дел вот уже пять лет, три года провела в Сингапуре. Верховный Комиссар самую высокую оценку дает ей. В противном случае, — не без обиды сказал он, — я не стал бы использовать ее для пересылки тебе материалов.
— Она вывела меня на человека по фамилии Чен, и он намекнул мне о данном рейсе.
— В свое время я его тоже использовал. Но сейчас он просто в шоке — второй пилот был его лучшим другом. Я ничего не сказал. Я думал.
— Что-то проясняется? — спросил он меня.
— Да. Немного. Я решил было, что с ним стоит иметь дело, и может, так оно и есть. — Если полностью положиться на Чена, я могу снова использовать его, копь скоро дела пойдут вразнос.
— Ты что-нибудь нашел в обломках?
— Минутку, — я включил запись и поднес к ней наушник трубки, который буквально завибрировал от отчаянных криков. Когда снова воцарилась тишина, я сказал Пеппериджу: — Кое-что.
— Что в чемоданчике?
— Довольно интересные открытия.
В голосе его послышались возмущенные нотки.
— Я тут глаз не сомкнул. Все время сижу на связи с тайцами.
— Я не хотел тебя обидеть.
— А я и не обиделся. Так что в нем?
— Синьки чертежей “Рогатки”, включая спецификации, модификации, компьютерные расчеты и все компоненты. Наступило краткое молчание.
— Боже милостивый.
— У Шоды Доминик Лафардж был главным организатором поставок оружия.
— Знаю, — сказал он. — Но почему…
— Кто такой генерал Дхармнун?
Снова наступило молчание. Он напряженно думал, что меня отнюдь не удивляло.
— Он командует вооруженными силами Шоды, состоящими из нескольких раздробленных групп.
— Среди бумаг я нашел письмо, адресованное Шоде. В нем говорится, что Лафардж “в настоящее время ведет переговоры о приобретении ста штук “Рогаток”, что согласовано с генералом Дхармнуном.” Конец цитаты.
Мне пришлось подождать, пока он обдумает сказанное. Я с трудом удержался, потому что начало сказываться все воедино: и острый запах антисептиков, и нестерпимый зуд левой руки, и голод. В лазарете на базе мне сменили повязку, но я не ел после того, как ребята из Красного Креста предложили мне сандвичи в три утра. Снаружи доносились слабые отзвуки голосов, один из говоривших был американец.
— Они не могут их купить, — наконец отозвался Пепперидж.
— “О приобретении” — черным по белому.
— Исключено. Я скажу, чтобы “Литье Лейкера” удвоили охрану на предприятии. Не понимаю, почему ты так осторожно относишься к Джонни Чену. Крупная утечка информации произошла где-то в другом месте.
— Просто потому, что произошла авария. И мне придется это учитывать. — Еще свежи были воспоминания о двух голосах, один из которых раздался в трубке у моего уха: “Произойдет несчастный случай, вы понимаете?” — а другой я услышал по радио три часа назад: “Только что поступило сообщение, что лайнер Таиландской международной авиакомпании упал в джунгли к северу от Чатхабури. До поступления дальнейшей информации мы воздержимся от огласки списка членов команды и пассажиров”.
— Да, — услышал я голос Пеппериджа, — представляю, что ты должен сейчас чувствовать. — И без промедления продолжил: — Понимаешь, они все время держат меня в курсе дела, так что я знал, что тебя не было на борту этого рейса, и когда мне сообщили, что самолет разбился, я нарушил все свои заветы и хлопнул скотча. Теперь-то все в порядке, я трезв и собран. Ты, надеюсь, понимаешь, что сотня таких штучек обеспечит Марико Шоде, если она решит начать военные действия, полный контроль над всем воздушным сообщением до высоты в тридцать тысяч футов. Представляешь себе, сотня пусковых установок с десятком ракет при каждой.
Он прав. Это полная катастрофа.
— Они поступают в наборе, — напомнил я ему.
— Естественно. И события, черт побери, разворачиваются слишком быстро. Мне придется вытащить из постелей нескольких человек и обзвонить весь Лондон. Послушай, ты можешь выслать мне копию этой штуки, что ты нашел в атташе-кейсе?
— Все отдано по назначению.
— Куда именно?
— В таиландское посольство в Лондоне. Я их отправил сразу с базы через Бангкок.
— Прекрасно. Мне вместе с “Лейкером” придется просмотреть их и проверить подлинность. У тебя есть еще что-нибудь для меня?
— Нет.
— Ну, пока более чем достаточно. Послушай, старина… — он снова замялся, — вчера я напоролся на Флетчера. — Единственный человек с такой фамилией, на которого он мог напороться, был высокопоставленной шишкой в Бюро. — Конечно, я и не заикнулся, ни где ты, ни что ты делаешь. Но они жутко хотят, чтобы ты вернулся. На любых условиях.
— Нет.
“Стоит тебе уйти, и мы никогда не попросим тебя вернуться”. Слова этого сукиного сына Ломана. Значит, сменили пластинку.
— Они будут предельно покладисты. Тебе тут же, на месте, дадут самого лучшего напарника. Хоть Ферриса. “Господи, что бы я отдал за Ферриса…”
— Их все тут происходящее не касается, — заявил я. — И ты это знаешь. Они не могут…
— Конечно, строго конфиденциально. Так сказать, под столом.
— Вот так они и подсунули мне этот гребаный заряд. Помолчав несколько секунд, он обескураженно добавил:
— Все понятно. Но я хотел бы тебя кое о чем спросить. Когда ты собираешься залечь на дно?
— Как только смогу.
— В противном случае тебе не выжить. Они тебе этого не простят. — Он имел в виду ту дурацкую
