— Элиза была красивой? — поинтересовалась Кейтлин.
— Да, — Флинн попытался заглянуть Кейтлин в глаза, но она отвернулась. — Что еще ты хочешь знать об Элизе?
— Больше ничего. Но каким образом ты смог купить закладную — это мне очень хочется знать.
Флинн расхохотался.
— Я ждал этого вопроса! Тебе интересно, откуда у простого ковбоя столько денег?
Она покраснела.
— Я так грубо не спрашивала.
— Но имела в виду именно это. Кейтлин выдержала его взгляд. — При данных обстоятельствах вопрос вполне уместен. Ты заработал деньги на родео?
— Нет, Кейтлин, на родео столько не заработаешь. Родео положило только начало. Я получал больше других, но долго это продолжаться не могло — я понимал, что могу погибнуть. В скачках на диких быках малейшая ошибка стоит жизни. Бык может взять на рога или раздавить. Когда я решил покончить с родео, у меня в банке скопилась кругленькая сумма, но мне этого было мало. Я стал узнавать, куда повыгоднее вложить деньги.
— И куда?
— В нефть.
— В нефть? — изумилась Кейтлин.
— Я встретил одного человека, и он рассказал мне о нефтяном промысле, в который требовалось вложить деньги. Промысел небольшой, и людей богатых он не привлекал. Я посмотрел, что это за место. В нефти я мало разбирался, но людям, которые им владели, поверил и вложил деньги. Затраты окупились выше наших ожиданий.
— Ты разбогател и купил мою закладную.
— Правильно.
— Но все равно мне непонятно, откуда ты мог знать, что дела у меня обернутся именно таким образом. Что мама умрет, а потом отец…
— Я не мог этого предвидеть. Но кое-что знал. Например, что твой отец стал пить, а то, как он управлял ранчо, оставляло желать лучшего. Это было ясно еще пять лет назад. Вопрос был лишь во времени. Я собирался сделать твоему отцу предложение, от которого он не смог бы отказаться.
— Он ни за что не продал бы тебе ранчо, Флинн.
— Как сказать.
Зеленые глаза Кейтлин зажглись яростным огнем. — Выходит, ты с самого начала разработал план действий: сколотить деньги на родео, затем разумно поместить их в дело и в подходящий момент вернуться. — Я обещал вернуться ровно через пять лет.
Кейтлин взмахнула рукой с кистью.
— Убирайся отсюда, Флинн! — (Он продолжал спокойно красить ограду.). — Ты что, не слышишь?
— Зря стараешься. Только забрызгаешь краской землю.
— Ты отвратительный наглец! — прошипела она сквозь зубы.
Да, она потрясающе хороша, когда сердится, подумал Флинн. Зеленые глаза сверкают, щеки горят, а вся ее обольстительная маленькая фигурка излучает энергию. Флинну безумно хотелось заключить Кейтлин в объятия, осыпать поцелуями… но время для этого пока не пришло.
— Что еще хорошего ты можешь про меня сказать? — холодно осведомился Флинн.
— Хорошего — ничего. Ты прекрасно знаешь мое мнение о тебе. Я хочу, чтобы ты уехал.
— Я не уеду, Кейтлин.
— Ты владеешь закладной, и в настоящий момент я ничего не могу с этим поделать. Но ранчо владею я.
— Согласен.
— Плату ты будешь получать.
— Рад слышать. Это в твоих же интересах.
— Ты намекаешь, что лишишь меня права выкупа, если я не заплачу в срок по закладной?
— Мне не хотелось бы тебе об этом говорить.
Кейтлин была потрясена.
— Ты получишь свою плату, но для этого нам не обязательно видеться.
— А если я хочу тебя видеть?
Ее это несколько озадачило.
— Нет, — она покачала головой. — Мы можем общаться письменно или по телефону.
— Очень жаль, — сказал он, — но тем не менее я никуда не уеду.
— Тебе, видно, просто хочется досадить мне.
— Бедняжка Кейтлин, — он усмехнулся. — Неужели ты намереваешься покончить с этой оградой сегодня?
— Конечно.
— Можно отложить до завтра.
— Завтра у меня другие дела.
— Но сейчас так жарко.
— Ты без конца это повторяешь. Если устал, то бросай.
— А ты?
— Я закончу, даже если умру при этом. Она покраснела от негодования. Флинн отметил, что выглядит она измученной.
— Слишком высокая цена за твое упрямство! — сердито воскликнул он.
— Я сильнее, чем кажусь, Флинн. А ты ступай, отдыхай в тенечке.
Флинн остался, и они молча продолжали красить ограду. Солнце жгло нещадно. Даже скот попрятался в тень.
Работа не представляла для Флинна особого труда, чего нельзя было сказать про Кейтлин: капельки пота выступили на верхней губе и на лбу, а футболка взмокла. Кисть дрожала у нее в руке, и мазки стали неровными. Флинн больше не предлагал ей отдохнуть, но внимательно следил за ней.
Когда же Кейтлин, пошатнувшись, стала оседать на землю, он успел подхватить ее и прижал к себе неподвижное тело. Она открыла глаза и слабо произнесла:
— Со мной все в порядке.
— Тебя надо отнести в прохладное место.
— У меня на секунду закружилась голова — вот и все. Отпусти меня, Флинн.
— Не будь дурочкой. С тобой случится солнечный удар. — И он понес ее в дом.
— Тебе тяжело. Я пойду сама.
— Ты весишь не больше младенца. Наверное, вообще ничего не ешь.
Флинн не ожидал, что она такая легкая, хотя несколько дней назад, когда они ехали на одной лошади, убедился в ее худобе. Но все равно он держал на руках нежную и хрупкую женщину. Даже худая Кейтлин могла свести с ума своей удивительной сексуальностью, вызывала стремление опекать ее. А поддаваться этому чувству Флинн не хотел, так как считал Кейтлин Маллинз упрямой и бессердечной гордячкой.
Он распахнул дверь в дом.
— Отпусти меня, — снова попросила Кейтлин. — Я не хочу, чтобы ты меня нес.
— Упрямица.
— Флинн, куда ты направляешься?
— В твою спальню.
— Нет! — воскликнула она и попыталась вырваться из его объятий.
Не обращая внимания на ее протесты, Флинн пересек прихожую и двинулся по коридору. За пять лет он не успел забыть, где находится спальня Кейтлин. Не прошло и нескольких секунд, как он уложил ее на кровать.
В комнате с тех пор ничего не изменилось: она по-прежнему была бело-розовая, с плюшевыми зверюшками и множеством подушечек, хотя своим видом не соответствовала колючей особе, живущей здесь.
