основали фонд помощи вдовам погибших морских офицеров… Да мало ли чего!
Твоей матери приданое дали изрядное, да и жениха ее поддержали, когда тот начинал свое дело… По правде говоря, покойный граф Кэссилис оставил сыну одни долги. Так что сама видишь, Шатти, деньгами вполне можно с умом распорядиться. И ты на это способна, детка, я в тебя верю. Поэтому все, что у меня есть, унаследуешь ты.
— Отец никогда не позволит мне швыряться деньгами направо и налево!
— Деточка, но ведь деньги эти мой, а не его!
Если ты захочешь распорядиться капиталом по своему усмотрению, Кэссилис и пикнуть не посмеет! — Дед приподнялся на подушках и чмокнул внучку в щеку. — Я прожил бурную, богатую приключениями жизнь, теперь твоя очередь, милая Шарлотта. Рискни, поставь сердце на кон — и выиграешь счастье! Отправляйся в Бретань, отыщи своего милого! Объяснись с ним честно и откровенно.
— Но я не знаю, где он.
— На твоего отца работают первоклассные частные детективы. Теперь, став обладательницей моего состояния, ты вполне можешь позволить себе воспользоваться их услугами.
— Но ведь капитал я еще не унаследовала.
Двадцати пяти мне еще нет!
— Еще как унаследовала! Доверительной собственностью распоряжаюсь я, так что мне вдруг взбрело в голову изменить условия. Деньги в твоем распоряжении, Шатти, целиком и полностью! Ты вольна ехать куда хочешь, навстречу новым приключениям!
Шатти порывисто обняла деда.
— Спасибо тебе, спасибо! Я тебя не разочарую, дедушка!
— Знаю, детка. И горжусь тобой. Просто оставайся самой собою, родная, и проживешь жизнь счастливо. А если повезет, то и с милым отношения наладишь, и правнуков мне родишь!
Глава 8
Особняк Кэссилисов на Силверлод-авеню явно строился с целью повергать прохожего в благоговейный трепет. Полукруглая подъездная дорожка, массивный каменный фасад, чугунная ограда. Все без слов давало понять: здесь живет не какое-нибудь там отребье и даже не современные нувориши, но потомственная знать.
Собравшись с духом, Кеннет храбро въехал в ворота и притормозил у парадного входа. Внушительные дорические колонны увивали рождественские гирлянды, над массивной дверью — венок омелы. В этом доме к Рождеству приготовились на совесть… Борясь с желанием развернуть машину и обратиться в паническое бегство, он закрыл глаза, мысленно досчитал до десяти, вышел наружу и направился к дверям.
Кеннет понятия не имел, что говорить. Черт, он даже не знал, здесь ли Шатти. Горничная из особняка Арранов сообщила ему, что и Энгус Арран, и Шарлотта гостят у лорда и леди Кэссилис, но где гарантия, что девица не солгала?
Или что, скажем, мешает благородному семейству выехать в загородное поместье? Наверняка коттеджей и усадеб у них — считать собьешься.
Он усмехнулся, представив собственное «родовое поместье» — кафе-кондитерскую «Песнь Оссиана», купленную в складчину всем семейством. Сколько всего ему предстоит узнать о сильных мира сего и их образе жизни, чтобы начать хотя бы немного понимать Шатти? На массивной цепи у входа висел бронзовый дверной молоток, но Кеннет на всякий случай нажал на кнопку звонка. Вдруг молоток — музейная редкость или просто украшение?
Дверь открыла пожилая женщина в черном платье и в белом накрахмаленном переднике.
— Чем могу служить? — учтиво улыбнулась она.
Кеннет нервно пригладил растрепавшиеся волосы, одернул куртку.
— Мне нужна Шатти… то есть Шарлотта Арран… Кэссилис.
Женщина придирчиво оглядела его с головы до ног, отмечая каждую мельчайшую подробность и наконец вынесла приговор:
— Стало быть, это вы.
— Я?
— Ну, тот самый молодой человек, что вернул мисс Шарлотту домой. Наверное, мы все вам очень обязаны.
— Здесь ли Шатти? — снова спросил Кеннет.
Женщина коротко кивнула и шагнула в сторону, пропуская гостя внутрь. Лэверок оглянулся по сторонам — и дыхание у него перехватило.
Просторный вестибюль наводил на мысль о храме: сводчатые потолки, витражи. И повсюду рождественские украшения: свежие, зеленые ветки остролиста и омелы, атласные ленты, многоцветные гирлянды, в сравнении с которыми бледнели и меркли те, которые Шатти развесила на шхуне.
— Ух ты! — не сдержал изумления гость.
— Будьте добры, пройдемте со мной. Его светлость граф Кэссилис примет вас в библиотеке.
— Я пришел вовсе не к его светлости графу Кэссилису.
— Всех посетителей сначала проводят к графу Кэссилису, — возразила домоправительница. — Пойдемте.
Они прошли по бесконечному коридору, свернули направо, затем налево, все дальше углубляясь в недра особняка. Наконец домоправительница остановилась у двери красного дерева, постучала, затем вошла и что-то вполголоса сказала. Прошло еще минуты три, и Кеннета пригласили внутрь. К тому времени бедняга чувствовал себя, как приговоренный перед эшафотом или проштрафившийся школьник у дверей учительской.
— Заходите, — произнес хозяин дома, поднимаясь из-за письменного стола.
Гордон Алан Мак-Мед Кэссилис был невысок, одет с безупречным вкусом и весьма представителен. Виски его уже посеребрила седина.
Граф протянул гостю руку. Кеннет ее пожал.
— Гордон Кэссилис.
— Кеннет Лэверок.
— Будьте добры, садитесь, — пригласил граф, указывая на огромное кожаное кресло с подголовником. — Вы пришли к Шарлотте?
Кеннет кивнул.
— Она здесь?
— Могу ли я поинтересоваться о цели вашего визита?
— Мы с ней друзья. Но вы не ответили на мой вопрос. Она здесь?
— А, так вы тот самый писатель… который живет на шхуне.
Лэверок понемногу начинал раздражаться: ну, сколько можно ходить вокруг да около?
— Либо Шатти здесь, либо ее нет, — произнес он. — А если ее, здесь нет, тогда я лучше пойду.
— Она здесь, — заверил его светлость. — Но не знаю, захочет ли она говорить с вами.
— Может, она сама решит этот вопрос?
— Шарлотта не всегда знает, что для нее лучше, — возразил граф.
Едва сдерживаясь, Кеннет приподнялся в кресле, оперся ладонями о стол и посмотрел прямо в лицо собеседнику.
— При всем моем к вам уважении, мистер Кэссилис, сдается мне, вашу дочь вы толком не знаете. Она красива, умна и намерена прожить жизнь так, как хочет сама. За это я ею и восхищаюсь. И переделать ее вы не сумеете. Рано или поздно она снова сбежит. А меня, чего доброго, рядом не окажется, чтобы защитить ее и поддержать. Мы же оба этого не хотим, верно?
Мгновение хозяин дома испытующе глядел на молодого человека, затем медленно кивнул.
— Вы кажетесь мне здравомыслящим человеком, — произнес он.
С этими словами граф Кэссилис выдвинул верхний ящик стола и извлек оттуда чековую книжку — роскошную, с золотым обрезом, вроде тех, которыми пользуются только богачи. Затем снял с подставки ручку «Паркер», вписал в пустую графу несколько цифр и вручил чек Кеннету.
— Я сюда не за деньгами пришел, — нахмурился тот. — Я пришел к Шатти. Вот и все. Мне нужно поговорить с ней.
