– В долгу не останусь, – заверил Митя лошадиного посредника и вежливо с ним попрощался. Он повесил телефонную трубку и тут услышал ковыряние ключей в замочной скважине.
Митя встал и поспешил в коридор. Посмотрев в глазок, он убрал задвижку. Дверь открылась, в коридор зашел Аркадий и отрывисто бросил:
– Ты собрал свое барахло?
– Аркаша, остынь. Мне надо с тобой поговорить.
Аркадий начал раздеваться, не говоря ни слова. Затем он прошел в большую комнату, где у противоположной стены от входа стоял большой письменный стол, державший на себе функционально расположившуюся оргтехнику: компьютер, сканер, принтер, ксерокс и факс были новыми и весьма дорогими. На стене висела полка, на ней расположились фотоаппарат Canon, большой морской бинокль, дорогая цифровая видеокамера и стопка компьютерных дисков. На соседней полке разместились книги и видеокассеты по восточным единоборствам, в частности по карате и кунфу. Рядом стояли книги Дейла Карнеги «Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей», Р.А. Уилсона «Психология эволюции», Омара Хайяма «Пятьсот рубай» и несколько кассет с фильмами культовых европейских режиссеров. Рядом с полкой на гвозде висели две короткие граненые палки с металлическими наконечниками, соединенные между собой цепочкой, – боевые нунчаки. Через спинку крутящегося кресла с колесиками, стоявшего около стола, было переброшено кимоно каратиста.
Аркадий сел именно в это кресло и молча начал извлекать из пакетов всевозможные закуски. Нарезка, салаты в коробочках, бутылка французского коньяка, оливки и крабовое мясо быстро заняли небольшую столешницу полированного журнального столика.
– Принеси два бокала под «Наполеон», – резко приказал Аркадий.
Митя опрометью выполнил поручение. Он плюхнулся в кресло по другую сторону от столика, немного помолчал и начал свой вступительный монолог:
– Аркаш, я начудил, я понимаю. Но я не мог к тебе обращаться, зная твою ситуацию! Ведь я и так у тебя шесть штук занял. А сегодня мне надо было отдать двадцатку этой бабе. Иначе она не соглашается. Уйдет, боюсь, конь. Она ведь до сих пор ответа не дала об отсрочке. А ты сам знаешь, как долго я его ждал.
– Слушай, Мить, дело не в бабе, – сорвался Аркадий, – не в отсрочке и даже не в коне, которого ты, едрена мать, так долго ждал, что сам превратился в осла. Дело в том, что своим хобби ты нас чуть всех не подставил! Догоняешь? Ты понимаешь, что вот сейчас мы могли не здесь сидеть, а на нарах париться и парашу нюхать – и все из-за какого-то там мерина? Но самое страшное, что ты замахнулся не только на мою свободу, а еще и на мою семью. Тебе не жалко было моих дочерей и жену? А? Кто бы тогда их кормил?
– Аркаш, зачем ты так? – обиженно канючил Митя. – Я знаю, что ты профессионал и мне еще учиться и учиться у тебя, но в то же время, надеюсь, ты знаешь, что, если меня менты примут, я – могила.
– Знаю. Я знаю, что ты могила. Поэтому и доверяю только тебе, почитай, всю жизнь. Но сейчас это качество могло тебе не помочь. Ты не забывай, что менты не бараны, по крайней мере не все, и они могут элементарно к твоей матери прийти по прописке, а она по доброте душевной все им и расскажет.
– Да чего она им рассказать-то сможет? – удивился Митя.
– Чего? А хотя бы то, дружище, что есть, мол, у моего сына друг детства Аркадий Воскресенский из соседнего дома, с которым они с первого класса за одной партой в школе сидели, вместе на Балтике служили, вместе в институте учились и сейчас вместе в одной фирме на Украине работают. Нормальный ход?
Митя потупился. Аркадий налил коньяка себе и ему.
– Но самое поганое в этой истории то, что ты от меня скрыл свои задумки. Как я смогу теперь доверять тебе?
– Аркаш, я тебе вот что скажу. Ты не требуй у меня никаких оправданий, а просто поверь на слово, и все. Этого не повторится.
– Поверь на слово… Да… Я-то перед тобой как стекло, а ты, блин… Ты поставил на кон нашу дружбу и проиграл. Понимаешь? И переклинило же тебя с этими лошадьми, будь они неладны…
– Аркаш, этого не повторится, – твердил, пытаясь поймать взгляд друга, Митя. – Вот тебе крест, этого не повторится. Давай выпьем за честность и, как говорил один народный юморист, за дружбу друзей между друг другом.
– За честность? – удивился Аркадий. – Ты что, прикалываешь меня? И еще крестишься тут с коньяком в руке. Еще бы презервативом перекрестился!
– Шутишь, да?
– Ты же всегда воинствующим атеистом был, а сейчас что – в боженьку захотелось поиграть?
– Нет. Я тебя не прикалываю. И в боженьку не играю. А коньяк в руке держу потому, что хочу выпить с тобой, именно с тобой, за честность между нами.
Аркадий посмотрел на него в упор, взял в руки бокал и перевел свой взгляд на французский напиток, затем поболтал в бокале коньяк и произнес:
– М-да… Если в жизни стало туго, посмотри на рожу друга.
Друзья выпили не чокнувшись. Аркадий молча приступил к еде, а Митя, закусив долькой лимона, глубоко вздохнул:
– Аркаш, я прошу тебя, давай забудем это.
– Забудем, забудем… Ладно. Считай, что этого не было.
Наступила пауза. Аркадий доел все, что было у него в тарелке, и расслабился. Он положил ногу на ногу и зажег свечу, стоявшую на столе.
– Сколько тебе бабок-то не хватает? – поинтересовался он.
– Это теперь не важно. И вообще, давай не будем поднимать эту тему.
– Да не понтуйся ты! Сколько? – настаивал Аркадий.
– Четыре тысячи, – тихо произнес Митя.
– Этот хрен с хвостом из платины, что ли, отлит?
– Этот конь из Германии привезен, – начал свое объяснение Митя. – Да и потом двадцатка за такого тракена не так уж и много, но я не хочу, чтобы действительно какой-то конь между нами вставал.
– Надо бы хоть взглянуть на твоего тракена. А то отдадим деньги за подделку китайскую, и будешь потом позориться.
У Мити загорелись глаза, и он с надеждой посмотрел на своего друга.
– Как понять «отдадим»?
– А вот так и понимай. Будешь теперь мне десятку должен.
Митя взял трубку радиотелефона, радостно набрал номер и принялся ждать ответа. Наконец на другом конце провода подняли трубку.
– Але! Это я! Елена Павловна еще не звонила тебе? Ну и хорошо! Если позвонит, то скажи, что я готов расплатиться хоть сегодня! Деньги я у друга занял!.. Ладно, все. Договаривайся на любое время!.. Ну, пока! – Митя повесил трубку, в глазах его светился детский восторг.
Аркадий открыл дверцу тумбы стола:
– А сейчас давай поговорим о нашем последнем проекте в плане «задатков» за подставные квартиры.
Воскресенский, присев на корточки, засунул руку во внутренний тайник и вытащил увесистый конверт. Достав пачку долларов, он отсчитал четыре тысячи. Остальные деньги Аркадий убрал назад в конверт и спрятал его обратно, соответственно в тот же тайник стола.
– Почему «последнем»? – несколько оторопел Митя.
– Да потому что нас с тобой скоро каждый московский риелтор в глаза знать будет. И менты уже наверняка в курсах – разве что на доску «Их разыскивает милиция» не вывесили наши фотографии. Шестнадцать квартир кинуть – это тебе не в песочнице насрать! – гремел Аркадий, чувствовавший себя просто героем после событий того дня. Ведь на самом деле он не собирался выгонять Митю из съемной московской квартиры назад в Питер. Митя был нужен Аркадию не только как подельник, от которого он тщательно скрывал свои лихие похождения с женщинами, а как товарищ, находящийся всегда под боком. Он словно питался энергией от Мити, переполненного преданностью к своему другу детства.
– Ну давай эти авансы только с частников брать будем, а фирмам отказывать, – предложил
