Она сняла комнату, платя за нее каждую неделю, недалеко от шайеннской военно-воздушной базы. Цены там были умеренные. Она сменила имя на Фоун, потому что как-то утром увидела молодого оленя рядом с домом, в котором снимала комнату, а фамилию на Хизерингтон, потому что эта фамилия значилась в поддельных документах, которые она достала.
Старый добрый Дюран, словно предвидя, в какой нужде окажется Мэрилин, позаботился о том, чтобы она приобрела навыки, которые ей сейчас очень пригодились. Она снова стала поминать его в своих молитвах, хотя молилась она нечасто. Дюран погиб лет пятнадцать назад. В 1983-м она прочитала, что его машина врезалась в молочный фургон. «Эй, Дьюрри, – сказала она тогда, – по крайней мере, я теперь говорю как дикторша с телевидения. Спи крепко, милый».
Знание делопроизводства и умение работать с оргтехникой позволили ей устроиться на работу в компанию «Калумет системз», которая, насколько она могла предположить, строила НЛО для правительства.
Никто не узнал в Фоун Мэрилин, хотя ее недавно показывали по телевизору. Она преобразилась в нечто совершенно новое. Теперь это была коротко стриженная брюнетка, с рябой кожей, которая носила такие платья, которыми прежде побрезговала бы даже стереть налипший на покрышки автомобиля снег. Она была спокойна, невозмутима и горда тем, что помогает своему правительству строить НЛО.
Так прошел год. Мэрилин постепенно приобретала предметы повседневной необходимости, покупая их в недорогих магазинах, и раз в месяц выбиралась в кино с двумя знакомыми по работе девицами, подшучивавшими над владелицей БМВ, который, как сказала она, достался ей от брата. Мэрилин смотрела телевизор и жила обычной жизнью. Она была счастлива, потому что воображала, что сможет жить этой непритязательной жизнью до самой смерти и никогда больше ей не придется вкладывать так чертовски много энергии в то, чтобы казаться сложной личностью с запутанными взаимоотношениями, которые под конец только измотали ее.
Она печатала с пулеметной скоростью, и ей не мешали даже длинные ногти. Она столь отлично справлялась с этим делом, что какой-то человек, служивший в другой компании, посетил «Калумет», чтобы самому удостовериться в ее умении. Он похвалил Мэрилин за низкий процент опечаток и подметил ее основную слабость: в предложениях, начинавшихся с «Т», она частенько вместо прописной буквы печатала строчную. Перед уходом мужчина улыбнулся ей, и Мэрилин интуитивно почувствовала, что он, возможно, знает, что она вовсе не Фоун Хизерингтон. Он спросил ее, работала ли она где-нибудь прежде, и она ответила, что нет. Это явно показалось откровенной ложью, но на самом деле было правдой. Ее работа на мистера Джордана, который рассказывал про колбасный фарш, относилась уже к другой эпохе, и помимо этого с клавиатурой она совсем недолго работала на атомной станции, когда копила деньги на наряды Сьюзен.
В тот же вечер внутренний огонь вновь охватил ее, и это было хуже, чем прежде, возможно потому, что новый приступ внутреннего жжения казался дурной шуткой, ведь она положила столько сил, чтобы стереть все следы Мэрилин Колгейт, «Женщины в Огне». Одиночество, от которого, она полагала, ей удалось столь успешно избавиться, снова стало раздирать ее изнутри. Она позвонила в компанию и сказалась больной. Скрежеща зубами, она бросилась в машину и помчалась в Калифорнию, намереваясь выпросить у Сьюзен прощение, хотя и понимала, что это всего лишь пустые мечты.
Подъехав к дому в Престуике, она припарковалась напротив. Был уже вечер. Мусорщики собирали мусор. Никто не заметил ее. Мерилин схватила небольшой оцинкованный мусорный бак Сьюзен и забросила его на заднее сиденье. Она приехала на стоянку перед магазином и стала разбирать содержимое бака: две упаковки из-под обезжиренного йогурта, непрочитанная газета и телефонный счет за тридцать восемь междугородних звонков по одному и тому же номеру в Долине Сан-Фернандо, а также квитанция за доставку детского тренажера по адресу в Долине. Есть.
Она зашла в автомат, набрала номер, и мужской голос ответил:
– Слушаю вас.
Мэрилин сказала, что она из компании, которая доставила детский тренажер, и хотела бы удостовериться, что клиенты довольны.
– Юджин его просто обожает… практически живет на нем. С ним и двор смотрится как-то иначе.
– Вот и прекрасно, – сказала Мэрилин. – Может быть, Юджину нужно что-нибудь еще?
– О, вы, торговый народ, просто неутомимы. Сейчас нет, но у него прорезался интерес к самолетам, так что не удивляйтесь, если этак через полгодика мы закажем у вас детский биплан.
– Учтем заранее.
Разговор закончился. Мэрилин зашла на стоянку и купила пенопластновую модель «Боинга-747» тайваньского производства. Потом она поехала к дому Рэнди, припарковалась за несколько домов от него и всю оставшуюся ночь проспала в машине. Утром, с самолетом под мышкой, она обогнула дом и увидела самого прекрасного ребенка из всех, которых ей приходилось видеть, – ребенка почти неземной красоты. Он был ужасно похож на Сьюзен в детстве и на кого-то еще, но эти новые черты она не могла припомнить. Она вдруг кое-что поняла о том, где Сьюзен провела тот год.
Мэрилин отчаянно захотелось обнять этого ребенка, прижать его к себе. Вытащив самолет, она начала изображать, как он летает, пока Юджин-младший его не заметил. Радостно подпрыгивая, он побежал к Мэрилин. Через пару минут рыдающая Мэрилин уже увозила мальчика в БМВ.
Рэнди как раз разбирал в гостиной белье из стирки и был уверен, что не прошло и пяти минут, когда он последний раз видел мальчика, но тут сработал его радар. Что-то случилось. Он выглянул на задний двор и обомлел. Потом заметил машину, выезжавшую с подъездной дорожки. Он позвонил Сьюзен – как раз, когда она вернулась с прогулки с Джоном Джонсоном. Прежде чем он что-нибудь успел сказать, она выпалила: «Рэнди! Меня только что подбросили до дому полицейские… и я встретила того парня…»
Рэнди прервал ее и рассказал, что случилось.
Глава тридцать пятая
Полицейские высадили Сьюзен у дома. Она сварила кофе и позвонила старому телевизионному приятелю, Руису, состоявшему ныне в «Режиссерской гильдии». Она попросила дать ей номер домашнего телефона Джона Джонсона, но Руис колебался. Тогда Сьюзен напомнила ему, что именно она помогла его сестре сделать пластическую операцию, и он дал номер. Ручка высохла. Она снова и снова повторяла номер Джона в поисках чего-нибудь, чем его можно было бы записать, когда зазвонил телефон. Это был Рэнди с известием о похищении.
Повесив трубку, Сьюзен застыла посреди своей веселенькой безликой кухни, вдруг перестав ощущать созданную кондиционером прохладу. Кровь так шумела в ушах, что она почти оглохла. Раковина и папоротник в горшке казались расплывчатыми, как картинка в камере слежения магазина. Только чувство вкуса еще не отказало, хотя и работало как-то неправильно: во рту стоял кисловатый медный привкус. Она ждала этого с того самого момента, как порвала отношения с матерью в офисе Калвер-сити, когда разбили пепельницу Грегори Пека. Она всегда подозревала, что от эмоциональной зависимости так легко не избавляются.
Бурление химических элементов в крови постепенно стихало. Чувства вернулись к ней, она побежала в коридор, схватила сумочку и быстро просмотрела ее содержимое: ключи, бумажник, права, сотовый, фотографии и ментоловые пастилки – это все, что ей понадобится. Вылетев из дверей, Сьюзен метнулась к своей машине, стоявшей на подъездной дорожке, оставив дом незапертым и не выключив кофеварку. Солнце село, и час пик практически кончился, но на голливудском шоссе машины стояли по пять в ряд, тесно, как зрители в кинотеатре, двигаясь с мучительно медленной скоростью. Она позвонила Рэнди, и они начали спорить, перекрикивая друг друга: Рэнди настаивал на том, чтобы вызвать полицию, Сьюзен категорически приказывала ему не делать этого. Они выехали из зоны приема, и связь оборвалась. Сьюзен позвонила снова, телефон запищал, сообщая о севшей батарейке. Она сказала Рэнди, что позвонит еще раз, после того как перезарядит батарейку в прикуривателе, на что уйдет часа три, к этому времени она будет недалеко от границы Калифорнии с Невадой.
– Рэнди, ты не виноват. Она пробралась бы и в Форт-Нокс, если бы захотела.
