Альберт уставился в рябое лицо Шанкара своими глазками, похожими на ружейные дула, на лучи фонарей.
– Тут ты был не прав, Шанкар. Тебя ведь Шанкаром зовут? Придется мне пойти к тебе на работу, Шанкар, и сказать хозяевам, что ты смутьян, хорошего отношения к себе не ценишь. Сходить?
Он очень медленно поднял палку со свинцом, приблизил ее к рябому лицу. И резким движением кисти ударил Шанкара палкой снизу по мясистому носу. Голова Шанкара дернулась назад, глаза наполнились слезами нестерпимой боли. Он поднял руки к лицу, а Альберт взял палку наперевес и саданул Шанкара по животу. Дважды. Трижды. Тот открыл рот, чтобы закричать, но не смог. Послышался судорожный икающий звук – Шанкар пытался вздохнуть, его рот открылся, как черная рана, руки застыли в воздухе, и он повалился вперед, обхватив живот руками, зажав голову между колен.
Альберт посмотрел на него, хихикнув, почесал нос концом палки, подсунул ее под колени индуса и, как рычагом, поднял Шанкару голову – тот все так же, с раскрытым ртом, пытался втянуть в себя воздух, в горле у него что-то судорожно щелкало, как испорченная пластинка. Альберт осторожно прицелился палкой, как бильярдным кием, приставил ее к носу Шанкара, мягко надавил, пока тот не выпрямился – горло рябого напряглось, руки потянулись к палке.
– Какая же ты неблагодарная черномазая тварь, – сказал Альберт, размахнулся и ударил палкой по смуглому, не защищенному горлу Шанкара. Руки индуса широко взлетели вверх, как сломанные прутья, как подхваченные ветром листья. Стул опрокинулся и с грохотом упал. Шанкар повалился на пол, на бок, засучил ногами, как умирающий кролик лапами, заскреб пятками по деревянным доскам пола. Из его горла вырывались жуткие звуки, тело выгибалось, изо рта медленно, тонкими струйками текла кровь. Казалось, очень долго в комнате слышался один лишь звук – Шанкар пытался продышаться, его пятки скребли по полу. Колени конвульсивно прижимались к животу, потом ноги снова выпрямлялись. Индус лежал на спине, схватившись руками за горло, широко раскрытые глаза смотрели в потолок – видны были только белки, как будто зрачки совсем исчезли.
– Умер, – прошептал один из «дневных ночевщиков», другой встал рядом с Шанкаром на колени, послушал, бьется ли сердце.
– Ниче, отойдет, – сказал Альберт. – А в следующий раз может и сдохнуть. Усекли? Долгое время у нас классные отношения были. Как говорится, «диалог сторон». Ты же шутки шутишь, Ахо, мы ничего, не возражаем, но хотим, чтоб и ты нас понял. Сам живи и другим дай – у нас так заведено, правильно, Сид?
– А как же, – ответил прыщавый. Его овчарка, негромко дыша, царапала когтями пол.
– О, я так высоко ценю это, – сказал Ахо. Его лицо стало землистого цвета, руки тряслись, когда он поднял их к дрожащим губам.
– Тогда гони аренду, – потребовал Альберт.
Ахо встал, открыл один из ящиков комода, достал железную коробку, начал рыться под своими многочисленными одеяниями в поисках ключа.
– Деньги готовы, мистер Альберт, – зашептал Ахо, – готовы целиком. Этот дурень не понимает, как ведут себя в Англии, не понимает, как нам здесь хорошо, как прекрасно относится к нам мистер Брайс. – Старик открыл коробку ключом, и оба парня с собаками тотчас придвинулись ближе. Овчарки принялись обнюхивать его ноги – Ахо отшатнулся. – Хорошие ребята, хорошие, я очень люблю животных, какие красивые собачки, вот только если бы они отошли подальше… – Ахо принялся копаться в коробке, стараясь, чтобы Альберт не видел, сколько там денег.
Альберт постучал палкой по крышке коробки.
– Были б мы бандюги, всю чертову коробку заграбастали б. Сколько у тебя там, Ахо? Пару тысчонок наскреб?
– Какой же вы шутник, мистер Альберт, – сказал старик, пытаясь улыбнуться и поспешно запирая коробку. – Как вы к нам приходите – всегда шуточки да смех. Я высоко ценю это. Тут и для вас кое-что есть… – он сунул пачку денег в руку Альберта, как бы упрашивая его принять этот дар, – …чтоб вы со своими друзьями могли отдохнуть по дороге домой, немного выпить – освежиться не помешает. Будьте уверены, я ничего не знал об этой глупой истории с мистером Сингхом. – Он хотел было развести руками, снова быстро схватился за коробку, прижал ее к животу. – Шанкар такой упрямый, но мы ему все объясним, не беспокойтесь, пусть мистер Брайс ни капельки не беспокоится, так и передайте. Заверяю вас, все будет, как раньше.
– Вот это приятно слышать, – объявил Альберт.
Шанкар тем временем встал на четвереньки, подполз к стулу и положил голову на сиденье. Мистер Альберт отодвинул стул, и Шанкар снова упал. Подручные толстяка засмеялись. Ахо слабо улыбнулся.
– Что ж, счастливо оставаться, до следующего раза, – сказал Альберт. Парни с овчарками вышли вслед за ним из комнаты. Индусы сидели и прислушивались к звукам их шагов по каменной лестнице, ведущей на улицу.
Через десять минут в дверь квартиры постучался Шон. Он затратил на дорогу почти час: звонил в больницу, пытался убедить медсестру разрешить ему поговорить с майором, пытался убедить ее позвать к телефону старшую медсестру, чтоб уговорить ее.
«Ничего не получится, я же вам сказала. Если бы вы были здесь и я пустила бы вас к нему в палату, чего я бы никогда не сделала, майор все равно не смог бы говорить с вами: он не поймет, что вы ему скажете».
После этого Шон дозванивался врачу майора по нескольким разным номерам. По каждому ему отвечали, что доктор либо только что ушел, либо еще не приходил. На Хониуэлл-роуд Шон остановил такси у дома № 20 и остаток пути прошел пешком. Дома были благородной викторианской постройки, но превратились в трущобы; их строили в пятидесятые годы прошлого века для мелких бизнесменов и удачливых торговцев – с обширными подвалами, с эркерами на первом этаже. Рамы не красили, наверное, с 1939 года, некоторые стекла были выбиты и залатаны фанерой. Пустые грязные молочные бутылки стояли у парадных и на ступеньках, ведущих к ним. Большинство детей, игравших на улице, были цветные и все без исключения – крикливые. Взрослые посматривали на него искоса, будто считали полицейским в штатском или сборщиком задолженностей для торговцев в кредит.
Шон поднялся по ступенькам дома № 118 и принялся искать фамилию Ахо рядом с одним из дюжины звонков: «Мисс Граммен», «Мисс Фокс», «Мистер Полянски», «Мистер Халил Джиннах и мистер Джэм Мехта», «Мисс Порсон», «Мисс Треблинка». На остальных табличках либо ничего не было написано, либо они так выцвели, что ничего нельзя было прочесть. Похоже, многие звонки не работали. Он позвонил
