Терри, перемыть всю посуду, чтобы хоть как-то отвлечься.
Это помогло лишь отчасти. Руки делали привычную работу, но в голову по-прежнему лезли тяжелые мысли. То, как она жила за последние четыре года, всплывало перед нею, как наяву. Мерил была совершенно права. В каждом ее шаге, каждом жесте, каждом слове, адресованном окружающим, и в первую очередь мужчинам, было столько высокомерия и презрения, что приходилось удивляться, как ее до сих пор еще никто не убил.
Камилла вздохнула и включила радио, надеясь, что музыка поможет ей прогнать дурные мысли. До какой-то степени это ей удалось. По крайней мере, она не сразу заметила, что в дверях, скрестив руки на груди, стоит экономка. Лишь после того, как та выключила радио, Камилла очнулась.
– Это ты? Боже, как я перепугалась! – схватившись за сердце, воскликнула она.
– Да уж, вижу! – хмыкнула Терри, критически разглядывая хозяйку. – Видать, что-то стряслось, мисс Уоррен, коли вы взялись за мытье посуды. Особенно если учесть, что в углу стоит новенькая посудомоечная машина.
Камилла отвернулась к раковине и принялась намыливать очередную тарелку.
– Мне хотелось развеяться, – меланхолически проговорила она.
– Ну, и как – помогло?
– И да, и нет, – со вздохом призналась Камилла. – Ты ведь наверняка уже в курсе, что вчера я совершила ужасную ошибку. Терри насторожилась.
– Так вы страдаете из-за того, что разрушили брак этой пары, мисс Уоррен?
– И из-за этого, а также из-за всего того, что я натворила в прошлом, – сокрушенно призналась девушка.
Экономка добродушно всплеснула руками.
– Слава тебе, Господи! А я уж, мисс Уоррен, начала беспокоиться, что не дождусь этого дня никогда. Дайте-ка мне взглянуть вам в глаза.
Камилла вспыхнула, чувствуя, как слезы подступают к горлу.
– Это Мерил тебе все рассказала? – спросила она.
– У меня и свои глаза есть. А мисс Бронсон всего лишь попросила: присмотри, дескать, за своей хозяйкой в эти дни, потому как она себя неважно чувствует и настроение у нее... не самое лучшее... И не надо ни в чем подозревать ее, мисс Уоррен. Она любит вас и искренне беспокоится. Ваша подруга говорила, что это началось у вас после смерти брата. А я вот что думаю: прошлое – оно ведь оттого и прошлое, что прошло, и сожалеть о нем нечего.
С этими словами Терри взяла швабру и отправилась в гостиную, а Камилла принялась домывать тарелки.
– Народ вчера, видать, повеселился от души, – заметила экономка, снова появляясь на кухне. – В малой гостиной какой-то шутник оторвал телефонный провод.
Камилла покраснела, вспомнив свой вчерашний разговор с этим «шутником».
– Что? – словно не понимая, о чем идет речь, переспросила она. – Да, кажется, было что-то такое...
– Хотите, я позвоню Джону, и он все враз починит, глазом моргнуть не успеете!
Муж Терри состоял шофером при Камилле, и жили они в коттедже напротив.
– Нет, зачем же его отвлекать, – торопливо сказала та. – Завтра вызову электрика, и он все сделает.
Экономка поставила два чайных прибора на стол, села и на секунду задумалась.
– И все же я скажу Джону... Зато теперь, мисс Уоррен, вы семь раз подумаете, прежде чем будете собирать у себя дома такую сомнительную публику.
– Убедила, Терри! – рассмеялась та и шутливо вскинула руки вверх. – Клянусь тебе – больше никаких гостей!
До обеда Камилле предстояло решить кучу неотложных проблем, и она с увлечением ушла в работу, на время забыв обо всех своих страхах и неприятностях.
А после ланча вдруг решила прогуляться – впервые за последние четыре года.
Стоял ясный зимний день. Солнце искрилось на снегу, слепя глаза. Камилла ощутила неожиданный прилив сил, оттого что вновь позволила себе радоваться жизни. Румяная и повеселевшая, она возвращалась с прогулки, строя планы на отпуск – первый за время работы в модельном бизнесе.
Неподалеку от дома она увидела школьный автобус. Полдюжины любопытных мордашек прижались к стеклу.
Еще вчера, целиком поглощенная своими делами и планами, она прошла бы мимо, ничего не заметив. Но сейчас Камилла вспомнила, что всегда любила детей и с ранних лет мечтала иметь большую семью. Однако семья – это не только дети, но и муж, – а она исключила для себя такую возможность. Более того, ей начало казаться, что любовь и страсть, о которых рассказывали приятельницы и было написано в книгах, либо придуманы, либо... Либо она сама слишком сильно отличалась от других женщин.
Стремясь удостовериться в своей душевной неполноценности или, наоборот, доказать себе, что это вовсе не так, Камилла легко закручивала романы с мужчинами. Но как только вставал вопрос об интимной близости, очередной обескураженный кавалер получал оглушительную отставку. Как это ни ужасно, но приходилось признать, что как женщина она несостоятельна. И тем не менее даже после этого любовь к детям продолжала подспудно жить в ее сердце.
И сейчас, вновь открыв в себе это чувство, она ощутила, что долгих четыре года изо дня в день совершала насилие над собой.
