– Снимаю свое предложение с повестки дня.
– Ну, зачем же! – прорычал он и, вздохнув, спросил: – Что за история? О каком президенте?
– О Линкольне, – напомнила она.
– О Линкольне? – Джеррод удивился, но тут же лицо его просияло. – Авраам Линкольн, Камилла, это худосочный терьер. С виду – пигалица, но лаял, как настоящий волкодав. Мы взяли его из Общества защиты животных. Прежний хозяин жестоко с ним обращался, но пес вырос не трусом, как можно было ожидать, а страшным задирой. Он никому не доверял, на всех набрасывался. Но его глаза... Его глаза говорили, что больше всего на свете он хочет, чтобы его любили. Именно поэтому я взял его к себе, Несколько раз дело у нас доходило до нешуточных схваток, но в конечном счете он меня принял и стал мне доверять.
Камилла слушала его со странным чувством. Он говорил о животном с такой любовью и теплотой, что у нее от волнения перехватило горло.
– Останови машину! – хрипло приказала она. Джеррод тревожно покосился на нее.
– Что-нибудь не так?
– Останови эту чертову машину, и все тут! – снова потребовала она, и, когда он вырулил к краю шоссе, схватилась за ручку, кое-как открыла дверь и выскочила на мороз. Закутавшись поплотнее в пальто, она сделала несколько шагов и судорожно глотнула воздух.
Сзади заскрипел снег – это Джеррод вышел из машины, чтобы присоединиться к ней.
– Так ты и меня собирался приручить, как ту собаку? – Голос у нее звенел от боли.
Сунув руки в карманы куртки, он посмотрел на нее и с расстановкой произнес:
– Я хочу, чтобы ты доверяла мне, тогда я смогу тебе помочь. Я рассказал тебе о терьере, потому что ты напоминаешь мне его. Ты огрызаешься, фырчишь, показывая всем, какая ты дикая и неуправляемая, хотя на деле это всего лишь маска, за которой скрывается ранимая и нежная душа.
Камилла остолбенела. Казалось, он заглянул в самое ее сердце и узнал то, о чем никто другой и не догадывался. Как опытный взломщик, он открывал замок за замком, и вскоре, пожалуй, у нее не останется ни одного секрета.
Джеррод вздохнул и, положив руку ей на плечо, заставил ее повернуться.
– Послушай, ты должна хоть кому-то довериться.
Она отступила на шаг.
– Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?
– Потому что я не из тех, кто делает вид, что проблемы других его не касаются.
– Тогда сделай его. Вот увидишь, тебе понравится! – с усмешкой сказала она.
Джеррод грустно улыбнулся.
– Мимо! Меня не пробьешь такими выпадами.
Камилла беспомощно взглянула в его суровое, решительное лицо. Он явно не собирался сдаваться. Он загонял ее, как волк свою жертву, пока та не выбьется из сил.
Муж ласково убрал прядь с ее глаз.
– Что бы тебя ни мучило, Камилла, ты не должна противостоять этому в одиночку.
Горло у нее сжалось. Боже, как он мог говорить такое! Господь свидетель – с нее хватит! И все же так заманчиво было поддаться искушению и слушать его решительный голос, смотреть в его глаза... Она устала бороться со своим кошмаром. Может быть, и в самом деле стоит принять протянутую руку помощи?
Камилла покорно опустила веки.
– Хорошо, – прошептала она. Джеррод с облегчением вздохнул.
– Пойдем обратно в автомобиль.
Она тряхнула головой и отвернулась, подняв воротник.
– Нет! – Взгляд ее рассеянно блуждал по заснеженным далям. – Я действительно мало что могу сказать. У меня бывают... Ну, про кошмары ты знаешь. Поначалу я не могла понять, что происходит, просто ощущала беспричинный страх. – Она судорожно сглотнула. Каждое слово признания давалось ей с величайшим трудом. – Они начались ниоткуда, с пустого места.
– Такого не бывает. Они начались тогда, когда ты встретилась со мной?
Камилла побледнела.
– Да. Но откуда это тебе известно?
– Я же не слепой и вижу, как ты изменилась за последние недели, – сказал Джеррод. – Но ведь это не все, что ты хотела сказать?
– Нет, – хрипло ответила она и закашлялась. – Кошмар с каждым разом становится все явственнее.
Он, приблизившись, заключил ее в свои сильные объятия. Удивительно, но она даже не пыталась сопротивляться.
– Продолжай.
Она закрыла глаза, стиснув рукой край его куртки.
– Я чувствую страх. Я никого не вижу, но знаю, кто-то притаился рядом и готов наброситься на меня. Я хочу бежать и не могу. Я заперта в большой комнате, но вижу в ней только кровать и саму себя. О Боже!
