Я спросилего: – Удастся
Мне в ближайшие года
Гденибудь найти богатство? –
Он ответил: – Никогда!
Я сказал: – В богатстве мнимом
Сгинет лет моих орда.
Все же буду я любимым? –
Он ответил: – Никогда!
Я сказал: – Пусть в личной жизни
Неудачник я всегда.
Но народы в коммунизме
Сыщут счастье? – Никогда!
И на все мои вопросы,
Где возможны нет и да,
Отвечал вещатель грозный
Безутешным: – Никогда!
Я спросил: – Какие в Чили
Существуют города? –
Он ответил: – Никогда! –
И его разоблачили.
Одной из таких любимых «игрушек» всегда была строчка из Тютчева – «Умом Россию не понять». Как ее только не продолжали! Например: «Умом Россию не понять, а другим местом больно». Несколько раз ее творчески переработал Игорь Губерман, большой любитель искажения классики: «Умом Россию не понять, а чем понять опять не ясно», или более грубо: «Давно пора, татата мать (цензура моя. – М. К.), умом Россию понимать» (вспомню у него же: «Счастливые всегда потом рыдают, что вовремя часов не наблюдают»). В чем смысл такой игры? Предполагается, что собеседники должны опознать цитату и понять, ради чего ее исказили. Это напоминает двойное подмигивание. Первый раз: «Ну, что, узнал?» И второй: «Смотри, что я с этим сделал, сейчас будет смешно!» Само клише, таким образом, привлекает внимание и одновременно является тестом на «свой – чужой», а игра с ним по замыслу говорящего должна вызвать юмористический эффект (что, впрочем, не всегда удается). Смыслы речевого клише и его искажения как бы сталкиваются, и вместо одной линейной фразы возникает многомерный текст. Разрушитель цитаты вступает с ее автором в короткую и комическую дискуссию.
Поучительна сравнительно недавняя история этого приема. В советское время им пользовались в основном эстеты, запрещенные и полузапрещенные писатели, авторы самиздата. Материалом часто служили советские лозунги, цитаты из песен и кинофильмов, в результате чего возникал особый антисоветский юмор. Так, фраза «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» (В. Бахчанян) разрушала не только советское песенное клише «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», но и стоящий за ним жизнерадостный и жизнеутверждающий пафос социалистического житьябытья, а Кафка и сказка в таком столкновении по существу становились противоположностями, антонимами.
Здесь можно еще раз вспомнить И. Губермана:
Я Россию часто вспоминаю,
думая о давнем дорогом,
я другой такой страны не знаю,
где так вольно, смирно и кругом.
Два речевых клише советского времени сочетаются и борются одновременно, создавая двухуровневое советское пространство. Реальное «вольно, смирно и кругом» хотя и вытесняет мифологическое «вольно дышит человек», но существует и воздействует на читателя именно за счет энергии разрушения последнего.
В перестройку этот прием расцвел и вышел на улицы. Я помню, с одной стороны, актуальные шутки в КВН: «Бразильский бы выучил только за то, что надо ж куданибудь ехать» (короткая дискуссия с патриотизмом Маяковского, в которой несуществующий «бразильский язык» сталкивается с русским, а в качестве причины на смену гордости Лениным выдвигается желание побыстрее сбежать[32]). С другой стороны, лозунг на плакате «Партия есть наш ум и совесть» с перечеркнутым мягким знаком в слове «есть». Вот уж где многомерность смыслов представлена наглядно. На плакате присутствуют обе фразы, но речевое клише с помощью зачеркивания одной буквы сменяется фразой с противоположным смыслом. В августе 91го появились лозунги против ГКЧП, обыгрывающие фамилии участников: «Кошмар на улице Язов» и другие.
Потом этот прием подхватили юмористы, а потом он и вовсе был поставлен на поток. Легко назвать сходу несколько газет, где практически все заголовки (или скажу осторожнее: не меньше 50 %) устроены подобным образом. Сидит там специально обученный человек, находит подходящую цитату и раз… искажает ее до – нетнет, как раз до узнаваемости. Конечно, ни о какой многомерности смыслов речи уже нет, задача состоит просто в том, чтобы чемто известным привлечь внимание и обозначить тему статьи.
Например, в статье с заголовком «Все котлованы ведут в Храм» (фраза из фильма «Покаяние» – «Все дороги ведут в Храм») речь идет о котлованах и никакой дискуссии с фильмом нет. Заголовок «Дело МуммиТролля живет и побеждает» означает, что тема статьи – детская литература. В «Полонезе Явлинского» тема – Явлинский, а «полонез Огинского» попался под руку случайно, изза созвучия фамилий. Прием стал чрезвычайно модным (а в некоторых СМИ почти обязательным) и, как следствие, потерял смысл, многомерность и перестал быть смешным. Изменилось еще одно. Если раньше основным материалом были цитаты из литературы, кинофильмов, а также политические лозунги, то сегодня на первое место выходит реклама. Из полюбившегося рекламного слогана выкидывается одно (или несколько) слово, на место которого вставляется все что угодно. Кто только не побывал за последние годы в одном флаконе! Про кого только мы не узнали, что «не все они одинаково полезны»!
А реклама в свою очередь сама использует известные цитаты, иногда не слишком пристойные. Вот мне подмигивают с рекламного щита: «Плохому водителю знаки мешают» (Узнал? А как же. Смешно? Не очень). Короче, выходит замкнутый круг или, если хотите более оптимистичного взгляда, производственный цикл. Все идет в дело и по нескольку раз.
Один иностранец сказал мне: «Знаешь, почему так трудно понимать русские тексты? В них слишком много скрытого юмора. Ну, что вы за люди такие, все время шутите, все время иронизируете». Я пожал плечами, а про себя подумал, что это уже както автоматически получается. Инерция приема.
P. S. Этот прием сработал и в моей книге. Начиная с ее названия (поклон Альмодовару и его «Женщинам на грани нервного срыва») и кончая названиями отдельных глав. Честное слово, я этого не хотел, просто есть законы, которым невольно подчиняешься. А кроме того, читатель может развлечься, вспоминая источники цитат.
