Год короля Йавана

…Уверенные шаги в ночи. Урсин, с трудом пробуждающийся от наркотического забытья, три тени, нависшие над ним, двое удерживают его, тогда как третий прижимает к лицу подушку…

Он пытается отбиться, понимая, что эти люди желают его смерти, пытается дышать, тело конвульсивно дергается, силы уходят из него… А затем, когда несчастный уже почти лишается чувств, подушку внезапно отнимают ото рта. Челюсти насильно разжимают, и в горло вливают какую-то обжигающую жидкость, от которой немеет язык и паралич распространяется по всему телу и захватывает мозг…

Содрогаясь от ужаса, Джаван прервал контакт. Ориэль уже разомкнул мертвецу рот и заглянул в горло, ощутив следы смертельной дозы мераши.

— Но кто мог сделать такое? — шепотом спросил Джаван у Гискарда, когда труп наконец унесли, и Ориэля отправили в свои покои под надзором стражников. — И зачем? Он ведь больше ни для кого не представлял угрозы. А если Custodes хотели убить его, им достаточно было потерпеть пару недель, пока его не отправят в Рамос.

О том, что обнаружил Ориэль, он не сказал никому, кроме самых близких людей, ибо любые утверждения Целителя сейчас были бы поставлены под сомнение и вызвали лишние подозрения по отношению к самому Дерини. Кроме того, Гискард, допрашивая стражников, убедился, что лишь Дерини мог проникнуть в комнату Урсина через все кордоны охраны. Ему удалось использовать при расспросах лишь чары истины, однако все эти люди были совершенно непреклонны, — и говорили чистую правду, так, как они ее помнили, — что не видели никого посторонних этой ночью.

— Похоже, Димитрий вернулся, — объявил Гискард. — Но мы даже не осмелимся спросить о нем Полина, дабы не вызвать подозрений. Ведь мы никоим образом не могли узнать о его существовании…

Рыцарь Дерини постарался в следующие дни осмотреть всех попадавшихся ему на пути Custodes, стараясь заметить их врага. Однако узнав, что несколько монахов уехали из Ремута в то самое утро, когда скончался Урсин, он понял, что поиски не приведут ни к чему. Конечно, все происшедшее лишь усилило их подозрения, однако они по-прежнему не могли ничего доказать и не смели задавать вопросов.

Урсин был похоронен при церкви святой Хилари, рядом с Ситриком, и архиепископ Хьюберт был настолько огорчен его смертью, что даже позволил вдове присутствовать на похоронах… хотя ей и не разрешили взять с собой сына-Дерини. Больше на церемонии не было никого, кроме стражников Custodes, охранявших Урсина в ночь смерти, и придворного лекаря, который посетил его накануне. Полин сам снизошел до того, чтобы прочесть отходную молитву, и даже высказал сожаление, что Урсин так и не смог предаться монашеской жизни, дабы искупить свои грехи, и теперь душа его не найдет упокоения ввиду безвременной кончины.

Джаван вместе с братом, Карланом и Гискардом во время мессы также присутствовал в базилике, стараясь с помощью чар истины определить ложь в словах Полина. Король почти сумел убедить себя, что верховный настоятель не имел отношения к гибели Урсина, но так и не смог себя заставить принять из его рук Святое Причастие. Точно также не стали причащаться и остальные. Он мог бы приказать им, дабы не обострять отношений с Полином, но решил, что не станет этого делать. После обеда состоялось очередное заседание совета, которое Джаван с трудом высидел до конца. Хьюберт словно нарочно задался целью раздражать его, и Альберт следовал во всем его примеру. По счастью, не было хотя бы Полина.

И все же после смерти Урсина казалось, советники перестали воспринимать в штыки все предложения короля. Возможно, все же им не по душе была необходимость отослать в монастырь бывшего Дерини. Однако теперь у них не было никаких возражений по поводу того, как поступить с семьями Урсина и Ситрика, поскольку в заложниках больше не было нужды. И даже Хьюберт перестал возражать относительно Ревана, так что у короля зародилась надежда, что он сумел преодолеть основное сопротивление своих советников.

Весна пришла зиме на смену, и он отослал на север сэра Бертранда де Билля, дабы тот узнал, как обстоят дела у мастера Ревана, тогда как совет в Ремуте продолжал заниматься донесениями королевских посланцев, поступавшими со всех концов королевства, по мере того как открывались от снега дороги и перевалы. Через Этьена де Курси Джаван старался сообщать Джорему обо всем, что происходит в столице, и попросил Дерини разработать план, как принять у Ревана трех женщин и мальчика, которые вскоре должны были отправиться на север.

Сэр Бертранд вернулся в конце апреля и принес весть, что мастер Реван вернулся на реку Эйриал и там вновь проводит крещение для очищения Дерини. Он рассказал пророку о планах короля, и один из его помощников лично подвергся омовению в ледяной воде, дабы очиститься от деринийской скверны. После этого Реван благословил их… «Не именем своим, а именем Господа Сил», как заверил их Реван, и Бертранд после этого обряда подцепил жестокий насморк. И все же королевские рыцари вернулись совершенно уверенные в том, что Реван подлинный чудотворец и творит дела свои во благо Господа, и именно так и сообщили совету сразу по прибытии в Ремут.

— Конечно, я не стал бы утверждать, будто мастер Реван святой, — заявил Бертранд, сморкаясь в промокший платок. — Однако несомненно гораздо лучше стараться очистить тех, кто был осквернен, общаясь с Дерини, а также очищать самих Дерини от всякого зла, нежели подвергать их всех жестоким казням. Гораздо благотворнее давать этим несчастным шанс искупить свои грехи, и если милосердием и состраданием можно достичь тех же целей, что и жестокостью, то разве не лучше нам во всем следовать примеру нашего Господа?

Эти аргументы Джаван сам вложил в сознание Бертранда, прежде чем отправить его на север, однако теперь молодой рыцарь поверил в это со всей искренней страстью, ибо лично испытал очищение в руках Ревана, и, как ни странно, совет выслушал его донесение весьма благосклонно.

Возможно, даже слишком. Конечно, никто из них не лгал в открытую, и все же Джаван ощущал скрытую напряженность, источника которой не мог установить. Он знал, что Полин собирается испытать Ревана по поручению Хьюберта, однако даже верховный настоятель Custodes не стал насмехаться над Бертрандом, как того опасался Джаван. Несколько дней он пытался застать Хьюберта наедине, в надежде узнать что-то новое из его сознания, однако архиепископа постоянно окружали люди. Наконец, Джаван решил, что, возможно, ему следует лично отправиться на север, дабы убедиться, что все пройдет гладко.

Он заявил об этом своим советникам, и ощутил исходящую от них смутную неловкость… Однако это лишь укрепило его уверенность в том, что он поступает правильно. Погода улучшалась с каждым днем. К тому же, в Ремуте он оставлял преданных стражников, которые помогут Райсу-Майклу справиться с любой неожиданностью, а после зимы, проведенной в четырех стенах, мысль о том, чтобы уехать и ненадолго развеяться, казалась особенно привлекательной. К тому же северянам не помешает лично увидеть своего короля. До того места, где расположился Реван, была всего неделя пути, даже если двигаться с долгими привалами, чтобы облегчить дорогу женщинам и ребенку.

Сперва советники не дали своего согласия, и заседание перенесли на следующий день, чтобы у них было время поразмыслить. Вечером, ужиная вместе с Райсом-Майклом и Микаэлой, король обрисовал им свой замысел.

— Меня не будет всего недели две, — сказал он. — И большинство недовольных уедут вместе со мной. Конечно, я оставлю вам Томейса, и, кроме того, мы можем рассчитывать на преданность Удаута. Это обеспечит нам верность гарнизона замка. Кроме того, с вами останутся Этьен и Джеровен с лордом Хилдредом.

— Думаю, я справлюсь, — согласился Райс-Майкл. — К тому же у нас остается Ориэль, если Мике понадобится помощь. — Он ласково взял жену за руку. — Конечно, до рождения ребенка остается еще несколько месяцев. Ты сто раз успеешь вернуться. А кто поедет с тобой?

— Ну, конечно, Карлан с Гискардом, а Полин возьмет с собой Лиора, чтобы убедиться, что трое Дерини и впрямь получат «очищение». Это значит, что он наверняка пожелает взять с собой также Альберта и отряд Custodes для эскорта. Но зато с нами будет свита халдейнских стражников под командованием Робера. Думаю, это поможет держать Custodes в узде.

— А как насчет Рана?

— Готов взять его с собой, чтобы у тебя было меньше причин для беспокойства. Пусть едет с