Год короля Йавана

нравится использовать его таким образом, Гискард. И это будет уже не так просто сделать, как стереть его воспоминания о моих ночных вылазках, чтобы он не рассказал лишнего регентам.

Нахмурившись, Гискард встал у окна рядом с королем.

— Вы делали это уже много лет, сир. Король не может позволить себе роскошь быть слишком чувствительным.

— Но это совсем другое дело. Я пытался не заниматься этим больше, с тех пор как стал королем. Раньше, когда он был моим оруженосцем, у меня не было другого выхода. Но теперь он рыцарь. Он мой рыцарь. Я дал клятву защищать его и быть честным с ним. В некоторой мере я уже нарушил это обещание, когда дважды брал его с нами в церковь святой Хилари. Я понимаю, это было необходимо, но… Не уверен, смогу ли я заставить себя просить его о помощи в сооружении Портала.

— Если вы не желаете использовать его вслепую, то, может быть, вы решитесь открыться ему? — негромко спросил Гискард. — Он хороший человек, я готов ручаться за это жизнью. Мы все поручимся за это жизнью. Вы сможете дать ему необходимую защиту, с его дозволения. Джаван кивнул.

— Я уже думал об этом. Если только я в нем совершенно не ошибся, то, полагаю, он по доброй воле поможет нам, и будет согласен со всеми необходимыми мерами, чтобы защитить нас обоих. А если… если он все же усомнится, то, полагаю, уж эти-то воспоминания я точно смогу стереть. Он никогда не вспомнит о нашем разговоре, и все пойдет в точности, как прежде.

Гискард с улыбкой тряхнул головой.

— Так значит, вам не по душе тот факт, что приходится нарушать его свободу воли. Однако если окажется, что воля его не такова, как угодно вам, тогда вы готовы вмешаться в его свободу воли еще в большей степени…

Джаван резко вскинул голову и посмотрел на него.

— Но ведь вы предлагаете именно это, подумайте сами!

Джаван со вздохом опустился на каменную скамью в оконном проеме.

— Я хочу уцелеть, Гискард, — прошептал он. — Но не хочу делать этого за счет других людей. По крайней мере, сверх необходимого.

— Понимаю. — В темных глазах Гискарда в подступающих сумерках ничего нельзя было прочесть. — Полагаю, вы осознаете, что в этом разговоре куда больше поведали мне о самом себе, чем, возможно, намеревались. Ведь ваши способности не сводятся только к простым защитам и чарам истины, верно?

— Да.

— Но вы же не Дерини, как это возможно?

Джаван вновь уставился в окно, приняв решение поделиться с Гискардом толикой того, что было ему известно, хотя решил и не упоминать имени Камбера и его близких.

— Это имеет отношение к роду Халдейнов, насколько я понимаю, — произнес он вполголоса. — Сила снизошла на моего отца после того, как он дал клятву принять корону. Говорят, он всего трижды использовал ее во всей мощи. В первый раз, когда уничтожил предателя, отравившего его новорожденного первенца. Во второй раз — в битве с Имре Фестилом. А в третий раз — помимо своей воли — он отомстил врагу, уже к тому времени обезвреженному. Это случилось спустя год после того, как он взошел на престол… После этого случая он лишь изредка пользовался чарами истины, но больше до самой смерти никогда не прибегал к своему могуществу, и лишь в последнюю ночь вновь вспомнил о нем, чтобы передать своим наследникам. У Алроя этот дар так никогда и не проявился. У меня, напротив, он расцвел довольно рано. Что касается Райса-Майкла, то пока нет никаких признаков силы. Однако полагаю, что она перейдет к нему, если я погибну, не оставив наследника.

Гискард, сидевший неподвижно, пока Джаван рассказывал ему все это, медленно кивнул.

— То, что вы мне поведали, очень многое объясняет, — сказал он. — Если честно, то меня даже смущает, что вы рассказали мне все это. Конечно, на самом деле вы по крови не Дерини, но если Полин и Custodes все же прознают об этом…

— А что, ты собираешься им это рассказать? — спросил Джаван, взглянув на рыцаря-Дерини с горькой иронией.

Побледнев, Гискард рухнул на колени перед Джаваном, и на открытой ладони его внезапно оказался кинжал, нацеленный ему прямо в сердце.

— Так сразите меня прямо сейчас, государь, если сомневаетесь в моей преданности, — яростно прошептал он и тут же опустил свои защиты, давая королю полный доступ в свое сознание. — Прочтите мои мысли. — Свободной рукой он схватил Джавана за запястье и прижал его ладонь себе ко лбу. — Взгляните в самые дальние тайники моего разума, найдете ли там хоть след предательства? Я не боюсь моего короля и с радостью, если понадобится, умру за него. Но я боюсь того, что могут сделать со мной Custodes, если узнают, кто я такой. Я Дерини, сир, но у меня нет иллюзий по поводу своих способностей. Если меня напичкают мерашей, то Ситрику или кому другому не составит труда сломить меня, и мне это хорошо известно.

Джаван со вздохом опустил руку и взял у рыцаря кинжал, протянув его рукоятью вперед. Все это время он использовал чары истины, и у него не было сомнений, что Гискард говорит правду.

— Я никогда не сомневался в твоей преданности, Гискард, — сказал он. — И Бог свидетель, я знаю, какая опасность грозит нам от Custodes. Я ведь прожил с ними бок о бок три года. Но что я могу сделать, чтобы ты почувствовал себя в большей безопасности? Чего ты хочешь от меня?

Гискард спрятал кинжал и, опустив глаза, медленно покачал головой.

— Я ведь точно не знаю, на что вы способны, сир, — прошептал он. — Однако если вы просто сотрете из моей памяти весь этот разговор… полагаю, уж это-то вы можете сделать… то я стану вам совершенно бесполезен. Я… я не ожидал, что все так усложнится.

— И я тоже, — улыбнулся Джаван. — Но вставай же, я слышу, там идет Карлан и несет вино. Дай мне поразмыслить над этой проблемой, и просто постарайся быть очень осторожным в ближайшие дни.

К тому времени, как вернулся Карлан с кувшином и кубками, Гискард уже достаточно пришел в себя и теперь сидел на скамье напротив короля.

— Спасибо, Карлан, — любезно сказал ему Джаван. — Налей и себе вина и присоединяйся к нам. Я как раз жаловался на то, какие тяжелые все эти одеяния, что придется мне носить во время коронации. По такой жаре это будет сущий ужас. И Гискард предложил, что, может быть, нам стоит привезти из Лендора снег в огро-о-омных сундуках…

Все втроем они еще добрый час сидели у окна и дружески болтая, выдвигали одну идею безумнее другой, как сделать так, чтобы королю чувствовать себя попрохладнее в этот роковой день, пока наконец Гискард не заметил, что совсем опустилась ночь, и неохотно откланялся.

— Полагаю, мне лучше вернуться к себе, сир, — заметил он, допив последние капли вина. Отец хотел, чтобы я еще прочитал кое-какие документы… Наброски того, что мы представим вам через пару дней. И нужно еще ответить на несколько писем. Да, кстати, желаете ли вы запланировать посещение библиотеки на завтра?

— Да, это было бы отлично, — отозвался Джаван, вспомнив их прежний разговор. — Спасибо тебе, Гискард.

— Рад служить вам, сир. Спите спокойно, — и Гискард с низким поклоном удалился.

Карлан подошел запереть за ним дверь на засов, и Джаван задумался, хочет ли он выпить еще вина. На самом деле, пить не хотелось… но с другой стороны, за доброй чаркой будет легче обговорить все необходимые вопросы с Карланом. Молодой рыцарь тем временем взял с каминной полки свечу и зажег ее от светильника, стоявшего на столе посреди комнаты. Скорее всего, он полагал, что король уже собирается лечь спать.

— Погоди пока с этим, Карлан, — сказал ему Джаван, сидевший в тени оконной ниши. — Я хотел еще кое-что с тобой обсудить. Иди сюда и налей себе вина, если угодно.

С улыбкой, заинтригованный Карлан подошел ближе и поставил подсвечник на скамью напротив Джавана, а затем сам сел рядом, там, где на серебряном подносе стоял кувшин вина и пустые кубки.

— Благодарю вас, сир, может мне и вправду стоит выпить еще немного. — Он поднял кувшин. — Вам налить?

— Да, совсем чуть-чуть, — отозвался Джаван, большим и указательным пальцем показывая точную