каменной башни в центре Триггойна, откуда открывался вид на весь город.
Там Гоминик Халвор хранил большое собрание странных и непонятных приборов и иных вещей: перегонные кубы и плавильные тигли, бутыли с загадочными жидкостями и порошками, металлические коробки с мазями и кремами, железные пластины, на которых были выгравированы неведомые письмена, реторты и мензурки, песочные часы и чашечные весы, армиллярные сферы и астролябии, амматепалалы и гексафоры, фалангарии и амбивиалы.
Помимо всех этих вещей — а их было несчетное количество — в апартаментах мага находилась масса шкафов, плотно уставленных большими книгами в кожаных переплетах, похожими на те, которые Престимион уже видел в спальне покойного понтифекса, в библиотеке своей матери; книгами, которые, без сомнения, высоко ценились повсюду в мире знатоками этого искусства. Кроме того, там имелись и другие комнаты, в которые их не приглашали.
— Для начала коснемся вашего скептицизма, — заговорил Гоминик Халвор, поглядев на Престимиона, а затем на Септаха Мелайна. — Не стоит отрицать ваши чувства; я достаточно четко вижу их по вашим лицам. Он не должен явиться помехой вашим занятиям. Выслушайте мои слова и сверьте их с теми результатами, которые мне удается получить. То, чем мы здесь, в Триггойне, занимаемся, является наукой, то есть ее методы подчинены строгой дисциплине, а результаты, которых мы достигаем, вполне доступны для эмпирического анализа. Не спешите делать заключение; смотрите и изучайте. Не следует слишком торопиться с отрицанием того, что вы пока что не можете понять.
Затем он пустился в рассказ о своих собственных занятиях и путешествиях, в которых, казалось, посетил все уголки мира, хотя Престимион знал, что Гоминику Халвору потребовалось бы для этого по меньшей мере пять человеческих жизней. Но старик рассказывал о своем плавании по Великому океану туда, где небо по ночам ярко, как днем, озарялось призрачным светом звезд Гискернар и Хаутаама, которых никто и никогда не видел над сушей, и о гигантских синих змеях глубин, вступавших в страшные схватки с двадцатиногими монстрами, обитавшими в вековечных водоворотах. Он говорил о своей поездке на остров Галепиго, о котором Престимион никогда не слышал, где с оглушительным грохотом на поверхность вырываются неугасимые факелы белого подземного пламени. О скитаниях в сырых, пропитанных гнилостными миазмами тропических джунглях Каджит-Кабулона, где ему удалось набрать некоторые травы неизмеримой ценности, которые были неизвестны даже жителям этих мест. И о времени, которое он провел среди пиуриваров (так именуют себя метаморфы, аборигены этой планеты) в их заросшей густыми лесами области Пиурифэйн на Зимроэле, куда лорд Стиамот переселил их давным-давно, после окончания войны с меняющими форму.
На удивление глубокий и твердый голос старого мага вел повествование все дальше и дальше, и слушатели постепенно погружались в умиротворенное состояние. Лишь упоминание о жизни среди метаморфов вызвало у Престимиона сильное удивление. Метаморфы почти не вели торговли с внешним миром и не приветствовали посетителей человеческой расы в своей резервации. И все же Гоминик Халвор заставил их поверить в то, что он провел среди них несколько лет. — А теперь перейдем к демонам, о которых говорят везде и всюду, — продолжал старик. — Мы теперь знаем их природу и происхождение, и я поделюсь с вами этим знанием. Это доисторические жители этого мира, его первые владельцы, реально бессмертные существа древнейших времен, тех времен, когда человечество и знать не знало о Маджипуре. Они обитали здесь на свободе, пока меняющие форму двадцать тысяч лет назад не сковали их ужасными заклинаниями. При помощи верных слов эти оковы можно раскрыть, можно заставить духов выполнить наши приказания, а затем отправить их назад, в лишенное света место, откуда мы их извлекаем. Смотрите, — сказал Гоминик Халвор, заговорив на языке, которого Престимион никогда прежде не слышал:
— Гойбалайиуд йёиай сенайоф калипрайтаар, — говорил он, — идриеримос урайлайаадфалдиц тилимойн гамоосф.
Почувствовалось движение воздуха, и посреди комнаты появилась какая-то смутно различимая полупрозрачная фигура, некое существо с шипами вместо волос и светящимися пятнами вместо глаз.
— Это Теддим, — объяснил маг. — Он властен над током крови в наших сердцах. — И действительно, Престимион почувствовал, что его сердце начало биться сильнее и чаще, хотя и не мог сказать, произошло ли это по воле демона Теддима или же просто явилось следствием волнения, которого он не мог не испытывать, будучи свидетелем такого обряда. А маг произнес еще несколько непонятных слов, и видение исчезло.
Гоминик Халвор рассказал им и о других демонах, о Туа Низирите, демоне бреда, о Гинитиисе с покрытым чешуей лицом, о Рухиде, обладателе огромной раздутой морды, дарующем выздоровление от лихорадки, о Мимиме, помогавшем вернуть утраченные знания, о Какилаке, добром демоне, успокаивавшем охваченных припадками буйства. Этими существами, сказал маг, управлять можно было лишь в небольшой степени, но даже несмотря на это они подчас совершали большие деяния для тех, кто владел умением их вызывать.
В этом ночном уроке маг изложил своим четырем ученикам некоторые основы этих методов — просто беглый обзор его науки, поскольку, как он сказал, они пока что находились на первом, подготовительном этапе, который лишь предшествует настоящему обучению.
— Существуют три вида демонов, — рассказывал он. — Валистерой — они смогли не подпасть под действие заклятий метаморфов — обитают вне солнечной сферы и ни при каких условиях не могут быть подвластны нашим командам. Калистерой, обладающие ограниченной свободой, населяют промежуток между воздушной сферой планеты и Великой луной; они изредка откликаются на наши просьбы. Иргалистерой, демонов подземного мира, которые были порабощены метаморфами, мы можем порой вынуждать исполнять наши приказания, но это очень опасные злобные существа, вызывать их могут только истинные знатоки искусства, так как любого другого вызванный демон почти неизбежно сожрет.
— Нужно ходить поосторожнее, — тихонько сказал Престимион на ухо Септаху Мелайну, когда они возвращались в гостиницу, — ведь у нас под ногами находится толпа иргалистероев. Вы когда-нибудь могли представить себе, что мы делим наш мир с таким множеством невидимых существ?
— Если кто-нибудь из них сейчас покажется мне, я приведу его в таверну и допьяна напою вином за свой счет, — отозвался Септах Мслайн. А Гиялорис, шедший в нескольких шагах впереди, сердито огрызнулся на них. Не следует кощунствовать, сказал он, и накликать новые неприятности, словно им и так не хватает прошлых бед.
Так Гоминик Халвор каждый вечер терпеливо раскрывал им одну за другой свои тайны. Он рассказывал об амулетах и различных узлах, о способах наложения швов на раны и волшебных свойствах камней, о том, как составлять заживляющие микстуры и как проходить сквозь огонь, как выводить бородавки и лечить от кашля, головных болей, болей в кишках, ужаления скорпиона. Он объяснял правила собирания трав: одни растения следует срывать перед восходом солнца, другие только при свете одной из малых лун, а третьи только большим и указательным пальцами левой руки. Престимиона подмывало спросить, что будет, если кто-то все же воспользуется другой рукой и не теми пальцами, но все же он заставил себя слушать и смотреть, а не высказывать сомнение или насмешки.
А занятия продолжались. Как истолковывать движение звезд, какими заклинаниями выявлять истинный облик вещей, как обличить лжесвидетеля, дав ему в руки палочку белого тростника определенного сорта, какие слова власти помогают против нападения диких зверей в лесу, как заставить старших демонов присматривать за младшими, как нейтрализовать заклинания враждебных магов при помощи устройства из воска и волос, какие растения использовать для проверки чистоты металлов, а какие для изготовления микстуры продления жизни или повышения сексуальной силы, как гарантированно получить обильный урожай и как обезопаситься от ограбления. Существовало даже заклинание для поворота течения рек. («Ну надо же! — прошептал себе под нос Престимион. — Если бы кто-нибудь произнес его на Ийянн, тогда все те, кто там погиб, могли бы уцелеть, а озеро вернулось бы вспять, за дамбу.) Маг обучил их использованию рохилий и вералистий, объяснил достоинства коримборов. Он заставил Престимиона вытащить из-под камзола его собственный амулет и использовал его для иллюстрации к своей лекции: произнес над ним несколько быстрых заклинаний, которые — по крайней мере, так он сказал — заставили начавшийся час назад ливень быстро ослабеть и прекратиться.
Чудесам, о которых рассказывал Гоминик Халвор, не было конца, хотя примеры были крайне немногочисленны и демонстрировались между делом. И Престимион со своим критическим складом ума почти всегда мог, при желании, найти объяснение результатам, которых достигал маг, при помощи каких-то рациональных причин, исключавших применение заклинаний и колдовских ухищрений.
