Его воины врезались в нее, а она все так же стояла, не сдвинувшись ни на шаг. Из-за щитов в атакующих полетело множество дротиков, копий, камней, метательных топоров. Это оружие, казалось, куда больше подходило для какого-нибудь примитивного племени, чем для огромного просвещенного королевства. Затем стена щитов на левом фланге оборонявшихся внезапно раздалась, открыв батарею энергометов, которые немедленно начали метать ярко-красные молнии в правое крыло мятежной армии. Это было ужасающее зрелище, Хотя энергометы были малоподвижным и неудобным в использовании оружием, и к тому же при их использовании всегда существовала опасность, что они взорвутся и уничтожат своих собственных канониров, они все же наносили большой ущерб атакующим, и атака на этом фланге замялась.
— Держите строй! — кричал Престимион. — Они очень ненадежны, эти машины! Из них невозможно вести прицельную стрельбу!
Но держать строй в этих условиях было очень трудно, и еще труднее было идти вперед, навстречу ярким разрушительным стрелам чистой энергии, несмотря даже на то, что они летели лишь в одном направлении. Лишь немногие из людей Престимиона имели дело с этим оружием прежде. Решительность, с которой они бросились в атаку, дрогнула, а затем начала покидать их. Среди атакующих возникла неуверенность, и вскоре правый фланг мятежников дрогнул; солдаты стали разбегаться в стороны, ломая боевой порядок, а затем повернули и бросились назад, на болотистую равнину, к подножию холма.
Престимион ощущал изменение в соотношении сил, почти как перемену собственного самочувствия. Ему показалось, что через какое-то мгновение все его войско превратится из уверенно наступающей армии в панически бегущую орду, сражение будет проиграно в самом начале. Вот уже кавалерия Корсибара выдвинулась из-за стены щитов и неторопливо и уверенно двинулась вниз по склону, оставляя на своем пути одну лишь смерть.
Он метался взад и вперед вдоль фронта своего войска, стараясь успеть повсюду, и убеждал своих людей не поддаваться. А затем его скакун издал негромкий, похожий на вздох звук, какого он никогда прежде не слышал от этих животных, и резко упал на передние ноги так, что седок едва не перелетел через его голову. Из груди несчастного зверя, пробитой ловким ударом копья, хлынул фонтан крови. Престимион еле успел освободить ноги из стремян и соскочить, как животное рухнуло на бок.
— Престимион! Сзади!
Он молниеносно обернулся и увидел холодные глаза и похожее на топор лицо Мандралиски, дегустатора яда, который стремительно мчался к нему с поднятым мечом. Престимион отбил удар, затем последовавший почти без паузы выпад. И еще, и еще, и еще… Стремительные удары сыпались на него градом.
Дантирия Самбайл послал своего человека сюда, в гущу сражения, специально для того, чтобы убить меня, понял Престимион. Я потом ему это припомню, если, конечно, у меня будет потом.
Этот Мандралиска был, несомненно, демоном среди фехтовальщиков. Со сталью он управлялся ничуть не хуже, чем с учебной дубинкой на Играх в Лабиринте. Престимион не забыл ловких движений дегустатора яда, его ошеломляющих маневров и финтов, стремительные движения запястий, быстрые как молния удары дубинки. Благодаря умению Мандралиски Престимион в тот день выиграл пять крон у Септаха Мелайна. Но он никак не ожидал, что ему придется противостоять этому умению, защищая свою жизнь.
А Мандралиска провел еще одну серию финтов. Престимион парировал, еще раз парировал, а затем сам сделал выпад, от которого дегустатор яда с великим проворством уклонился. Престимион поспешил воспользоваться появившимся преимуществом. Мандралиска лучше атаковал, чем защищался, но скорость движений все же сослужила ему хорошую службу, и, отбив атаку, приспешник прокуратора с той же свирепостью вновь переходил в нападение. Самому Септаху Мелайну пришлось бы изрядно повозиться с ним. Престимион не знал больше никого, о ком можно было бы так сказать.
Среди сумятицы переполненного людьми поля боя они метались на своей собственной, принадлежавшей им одним площадке. Престимион всегда был очень быстр, но и несмотря на это ему удавалось лишь отражать дьявольски быстрые выпады Мандралиски. Снова, снова, снова сверкал перед ним клинок; каждый раз Престимиону лишь с превеликим трудом удавалось успеть отбить его, а его собственные выпады уходили куда-то в сторону, и Мандралиска каждый раз издевательски провожал его клинок взглядом. Скорость движений дегустатора яда была невероятной, а техника нетрадиционной, но владел он ею мастерски. Престимион уже никак не мог следить за ходом сражения: ведь его жизнь находилась в смертельной опасности. Он теперь имел лишь отдаленное представление о движении сил, о мало-помалу воцарявшемся хаосе — все сражение сейчас свелось для него к одному-единственному противнику.
Ему даже на мгновение показалось, что сейчас с ним будет покончено. Дегустатор яда провел великолепную атаку, выпады сыпались чуть ли не с пяти сторон одновременно, и Престимион, как ни уворачивался и ни защищался, не смог отразить их все. Клинок Мандралиски скользнул по его левой руке, и ее обожгло болью. Престимион отступил и вновь принял защитную позицию, а дегустатор яда вновь налетел на него, стремясь нанести решающий удар. Однако Престимиону удалось на сей раз отбросить меч противника в сторону и даже самому перейти в атаку.
Было похоже, что Мандралиска внезапно устал. Он походил на бегуна-спринтера, который мог показать свою скорость лишь в коротком рывке, понял Престимион. Его умопомрачительная скорость не соответствовала выносливости. Дегустатор яда делал ставку на ужасающую ярость своего нападения, но истратил всего себя, так и не достигнув цели. Он парировал все менее уверенно, а его выпады становились реже и реже. Ненависть его пронизывающего взгляда теперь смягчилась усталостью.
Почувствовав, что завладевает преимуществом, Престимион перешел в атаку, надеясь покончить с противником. На мгновение ему даже показалось, что Мандралиска находится в его власти. Но как раз в этот момент сражение докатилось до них. В шумном хаосе всеобщего боя между ним и противником вдруг вклинились пять или шесть орущих, размахивавших оружием людей. Престимион оказался отброшенным в сторону, а они в безумной жажде крови яростно рубили и кололи друг друга. Когда же этот клубок охваченных яростью людей прокатился мимо, его противника уже и след простыл.
Престимион приостановился, чтобы перевести дух и окинуть взглядом поле битвы, и вдруг услышал отчаянный крик:
— Престимион убит! Престимион убит!
— Престимион убит! — в мгновение ока подхватило множество голосов на всем протяжение поля боя. — Престимион убит!
Как холодный ветер пронесся над сражением. Его воздействие почувствовалось сразу и везде. Сразу же инициатива в бою, которая и так уже понемногу склонялась на сторону Корсибара, перешла к нему полностью. Его орды с новой яростью ринулись вперед, а растерянные и удрученные люди Престимиона беспомощно отступали перед ними. То, что было пока простым отступлением, грозило превратиться в паническое бегство.
Откуда-то возник на скакуне Гиялорис и склонился из седла к Престимиону, который тревожно озирался, опираясь на меч, так как еще не успел прийти в себя после боя с Мандралиской.
— Быстрее! — заорал богатырь прямо ему в лицо. — Покажитесь им! — Он неожиданно ловким прыжком соскочил наземь и легко, как ребенка, вскинул Престимиона в седло.
Престимион обнажил голову и, встав в стременах, помчался вдоль расстроенных боевых порядков своих солдат.
— Я здесь! — громоподобно прокричал он (и сам удивился, откуда у него такой голос).
А потом к нему невесть откуда пришли новые силы, он поднял лук и, пустив стрелу, свалил солдата вражеской армии, затем еще одного, затем третьего. Его рука дрожала от раны, нанесенной Мандралиской, но лук он держал, как всегда, твердо.
Следом за ним пешком бежал Гиялорис. — Престимион жив! Престимион цел! — кричал он, указывая на своего вождя.
Когда люди разглядели золотистые волосы Престимиона, увидели, как он посылает из своего несравненного лука смертоносные стрелы, над полем понеслись другие крики:
— Престимион! Престимион! Лорд Престимион жив!
Храбрость возвращалась к этим обманутым было людям. Беспорядочное отступление справа продолжалось, но в других местах боевые порядки мятежников уже начали восстанавливаться. А на сильном левом фланге Спалирайсис и Абригант двинулись вверх, навстречу плотным рядам враждебной армии.
