— Ты забываешь, — сказал Декер, — что любовь — не единственное, на чем основана религия. Есть ещё вера. Причём, порой — вера прямо-таки слепая. А робот сконструирован так, что очень долгое время может существовать за счёт именно слепой веры. У меня сильное подозрение, что, если бы робот стал религиозным фанатиком, он посрамил бы многих людей.
— Но тогда другой вопрос, — проговорил Теннисон. — То, чем владеет Ватикан, то, к чему он стремится — религия или нет? Почему-то мне часто кажется, что это не так.
— Может быть, поначалу это была религия, — предположил Декер. — И по сей день многие простые ватиканцы искренне верят, что главная их цель, которой они посвятили жизнь, — религия. Но направленность деятельности Ватикана с годами сильно изменилась. В этом я просто уверен. Сейчас они ведут поиски на уровне типов вселенных. Кардиналы, наверное, скажут, что они ищут вселенскую, универсальную истину. Что, если задуматься хорошенько, больше соответствует типу ментальности роботов, чем какая бы то ни было вера. Но если они достигнут чего-то в конце пути, по которому пошли, и это что-то, к их некоторому удивлению, окажется-таки истинным, универсальным, вселенским богословием, они и этому будут рады.
— Ну, а если это окажется чем-то другим, — закончил его мысль Теннисон, — они тоже возражать не станут?
— Точно, — кивнул Декер.
А маленькое облачко алмазной пыли все ещё висело над столом. Казалось, оно, как птица, пытается защитить, спасти камни, укрыть их крылом. Иногда облачко как будто поворачивалось, и пылинки поблёскивали всеми цветами радуги в отблесках пламени, но большую часть времени оно неподвижно висело на одном и том же месте над столом.
На языке Теннисона вертелся вопрос, но он сдержался и промолчал. Декер наверняка сам прекрасно видел загадочное облачко и, судя по всему, понимал, что гость его тоже видит. Если и говорить об этом, то начать должен Декер. Декер молчал, значит, так тому и быть.
Декер заговорил, но совсем о другом:
— Прошу прощения, я опять про это. Про Рай. Ты видел запись?
— Это не совсем запись. Это такой кристалл. Кубик. Нет, не видел. Другие видел, а этот, где Рай, не видел. Знаешь, у меня даже как-то язык не повернулся попросить, чтобы мне его показали. Мне кажется, это что-то такое… очень личное, что ли.
— Слушай, ты же говорил, что Ватикан мог бы слетать и посмотреть.
— Ну да, — кивнул Теннисон. — Но координат нет.
— А я догадываюсь, где это может быть, — сказал Декер неожиданно и замолчал.
Теннисон весь напрягся. Декер молчал.
Наконец Теннисон не выдержал.
— Догадываешься? — спросил он шёпотом.
— Да. Я знаю, где Рай.
Глава 23
— Просто голова кругом идёт, — признался Экайер. — Ничего не понимаю. Теперь Мэри заявила, что хочет совершить ещё одно путешествие в Рай.
— Если получится, — уточнил Теннисон.
— У неё? Получится, — убеждённо кивнул головой Экайер. — Должно получиться. Она — самая лучшая из наших Слушателей. Во всяком случае способна совершить повторное путешествие. Понятия не имею, какими именно качествами обладают Слушатели, чтобы безошибочно возвращаться в одно и то же место. Но за годы многие Слушатели доказали, что такие способности у них есть. Если бы мы могли понять, что это за качества, то попробовали бы обучить этому искусству остальных. Но хватит об этом. Меня волнует другое: почему Мэри вздумалось проделать это сейчас? Ведь несколько дней назад она и слышать об этом не желала!
— Ну, может быть, ей хочется сделать что-нибудь такое, чтобы снова привлечь внимание к своей особе, — предположила Джилл. — Ведь вы оба старательно пытались ей внушить, что не такая уж она важная птица.
— А что ещё мы могли сделать? — развёл руками Экайер. — Я чувствовал, что это необходимо, и, похоже, Джейсон был солидарен со мной.
— Вот уж не знаю, правы вы были или нет, — хмыкнула Джилл, — но тактика ваша сработала на все сто. Ну а теперь, раз уж она собралась в путь, есть ли хоть какая-то возможность убедить её в необходимости добыть координаты?
— Поговорить можно, конечно, — неуверенно произнёс Экайер. — Весь вопрос в том, как она к этому отнесётся. Джилл, а может, ты с ней попробуешь побеседовать? Ну, как женщина с женщиной?
— Сомневаюсь, что у меня выйдет, — покачала головой Джилл. — Ведь мы с ней ни разу не виделись. Вряд ли она отнесётся ко мне с доверием. Может получиться наоборот: она решит, что все ополчились против неё.
— А Декер, — неожиданно вступил в разговор Теннисон, — похоже, знает, где Рай. Я вчера с ним разговаривал.
— Что за чушь? — воскликнул Экайер. — Откуда ему-то знать? И как он может знать?
— Он не сказал, а я не спрашивал. Он человек не слишком разговорчивый. Сам скажет — и спасибо. А вопросы ему задавать бессмысленно. Может быть, он и ждал, что я спрошу, но я не решился. Сказал и сказал.
— А зря, — проговорила Джилл. — Надо было попробовать. Вдруг он хотел, чтобы ты спросил?
— Нет, — покачал головой Теннисон. — Нет, не стоило спрашивать. Я, конечно, могу ошибаться, но у меня такое чувство, что это была какая-то проверка. Он мне как бы давал некоторую свободу, возможность спросить о других вещах, но я ни о чем не спрашивал. И, похоже, это ему по душе. Клянусь, у меня не раз прямо-таки язык чесался — взять и спросить, но я сдерживался. Человек он непростой, странный. Но нам было так хорошо вдвоём, что не хотелось все испортить.
— Пожалуй, — задумчиво проговорил Экайер, — мы слишком долго списывали Декера со счётов, полагая что он — всего-навсего чудак. Псих-одиночка, так сказать. Джейсон, ты первый, с кем он более или менее близко сошёлся. Это очень хорошо, и тебе не следует от этого отказываться. У меня такое ощущение, что Декер не так прост, как кажется, что он гораздо более значителен, чем мы привыкли думать.
Губерт принёс полный кофейник свежесваренного кофе, наполнил горячим напитком чашки и молча вернулся на кухню.
— Все ещё дуется на меня, — шёпотом сообщил Экайер. — Я ему вчера взбучку задал. — Повернувшись к Теннисону, он добавил, не повышая голоса: — Но порой это просто необходимо, чтобы он не слишком нос задирал.
— Надо отдать ему должное, — возразил Теннисон, — кофе он варит просто восхитительный.
— А я вот о чем хотела тебя спросить, Пол, — сказала Джилл, нахмурившись, — скажи-ка, Мэри — человек? Ещё человек? Все ли Слушатели — люди?
— Ну и вопрос, — изумился Экайер. — Конечно, Мэри человек.
— Понимаешь… Ведь у Слушателей было столько — даже не знаю как получше выразиться — запредельных, что ли — да, запредельных опытов, что они, так сказать, долгое время были существами из других миров, вот мне и стало интересно, сумели ли они при этом остаться людьми, и насколько?
— Да, понял, — кивнул Экайер. — Меня это тоже всегда интересовало. Но, видишь ли, я всегда сохранял свой интерес при себе. Не отваживался с кем-нибудь из них заговорить об этом. Общение с экстрасенсами — дело тонкое, тут осторожность нужна. Все они — люди особого сорта, ярко выраженные личности. Может быть, в этом и состоит их иммунитет, если можно так выразиться. Не исключено, что выраженная личность — это и есть главная предпосылка для того, чтобы стать экстрасенсом. Однако и у них случаются срывы. Бывали в нашей практике случаи, когда Слушатели упорно отказывались ещё раз отправиться туда, где уже побывали. Куда-то ещё — ради бога, но обратно — ни за что на свете. Но наотрез отказаться работать — такого ещё не бывало ни разу. Тяжёлых поражений психики мы не наблюдали. — Экайер допил кофе и сказал: — Ну, пойду, пожалуй. Попробую потолковать с Мэри. Джейсон, составишь мне компанию?
— Боюсь, нет, — отказался Теннисон. — Сомневаюсь, что я — её любимый собеседник.
