– Ладно, получишь его... А я пока Смоктуновскому яйца оторву. Может быть, он что знает...
– Не надо, – посоветовал я, покачивая головой. – Этот тип тебе еще может пригодится. Ты просто послушай его с полчаса, а уж потом, если невмоготу будет – рви.
– Договорились, ботаник! – зловеще улыбнулся Хачик. – При тебе оторву! Времена сейчас такие...
– Рано улыбаешься! – сказал я, стараясь выразить своим голосом и, кажется не безуспешно, стопроцентное сожаление к собеседнику. – Веди, давай, к Шурику.
Хачик, разглядывая меня, посидел с минуту в раздумье, затем неохотно встал и вышел, плотно притворив за собою дверь. Через пять минут она распахнулась, чтобы впустить Ленчика, волочащего за собой бездыханного Шуру.
– Получай своего кореша! – сказал он, бросив его мне под ноги. – До рассвета вам свидание, а потом – до свидания – гасить его будем! И, посвистывая, вышел из кают-компании и запер дверь на ключ.
3. Шура продолжает темнить... – И с десяти метров ему отстрелили до боли родной бантик... – Худосоков владеет ситуацией. – Оплакиваю Ольгу...
Я посмотрел на часы – было уже половина седьмого вечера – и подошел к Шурику. Он был без сознания. Я развязал ему посиневшие руки размял их немного и справа – слева влепил ему пару легких пощечин. Шура сразу же открыл глаза и уставился на меня выпученными, ничего не понимающими глазами.
– Я это! Женя Чернов, – сказал я, тряхнув его за плечи.
– Чернов... А... Это ты... – едва слышно прошептал Шурик и в бессилии прикрыл веки.
– Ты чего раскис? Давай, поднимайся. Ты кашу заварил, тебе и расхлебывать.
– А Инка... Инка где? – не открывая глаз уже спросил, а не прошептал Шура.
– Не знаю.
– А Ирина... Ирина Ивановна?
– Она с Ольгой на свалке прячется. А где Борис? – в свою очередь спросил я.
– Его... в сауне... с самого начала... заперли... Избили... до полусмерти... – пробормотал Шура и уронил голову набок.
– Вставай, давай, – продолжал я его тормошить обеими руками, но безрезультатно.
И, взявшись подмышками, потащил его к русской печи 'деревенской' стены кают-компании. Но по дороге Шура неожиданно очнулся, вырвался и, покачиваясь, встал на ноги. Постояв так немного, он мотнул головой и довольно твердо пошел к столу. Сев на свое место, он подозрительно потянул носом и спросил:
– Хачик здесь сидел?
– Да... Ну и нюх у тебя!
– Не нюх у меня, а запах от него.
И пересев на место подальше, спросил угрюмо:
– Чего ты от меня хочешь?
– Ты вызвал сюда Хачика?
– Вызвал? – искренне удивился Шура. – Зачем? Чтобы из окна поболтаться? Я смирных для твоего удовольствия вызывал. А Шалого с Хачиком – это же надо, чтобы такое в голову пришло... Перенервничал ты, Костик...
– Так... – протянул я, соображая, можно ли верить шизопараноику и, решив, что другого выбора у меня нет, продолжил допрос:
– Хачик интересуется каким-то компроматом... В шахте, сказал, спрятан. И что мучить тебя будет, пока не скажешь где...
– Пусть мучит...
– А в нашем ящике что было? Не эти бумаги? Я давно заметил, что Ольга здорово чем-то интересуется. Я ее спрашивал, а она все темнила, отшучивалась...
– Это не моя трагедия...
– Ну, конечно... Он шлепнуть всех нас хочет, причем самым непрятным, то есть зверским образом. Что он злой такой на тебя?
– Когда он освободился, ему кто-то прямо у ворот зоны половые органы отстрелил... Он и десяти метров по воле не прошел...
– И он решил, что это ты ...
– Да... Мне кореш по зоне рассказал, что когда Хачик в больнице без бантика жить привыкал, ему большой букет красных роз и гроздь бананов прислали. А в букете записка была: 'С любовью от Шурочки!'. Шурочкой он меня в тюрьме называл...
– Юмористы... Бананы кастрату послать... Так, значит, это не ты Хачика сюда пригласил... Жаль... Я, честно говоря, надеялся, что если ты пригласил, то должен был и...
– Встречу подготовить?
– Да... Типа страшилки с армейской гранатой: ''Дерни колечко', – ей дядя сказал, долго по полю бантик летал...' Теперь как из этого дерьма выбираться будем? Я лично выхода не вижу...
