– Да, отходами... Хорошие зомберы не из всех получаются... Башковитые нужны... Как вы. Потому она на вас всех глаз и положила. 'Вот из этих в самый раз получится!' – говорила она, но Шура все не соглашался вас отдать, оттягивал укольчики, но она его в конце концов какими-то лекарствами сломала. Или словами.
– А папа? Мой папа, – не отрываясь от глаз Инессы, спросила Ольга. – Шура говорил, что ты ему прутом железным по голове ударила?
– Нет, не было этого... – ответила Инесса и в глазах у нее засветилось сострадание к потерявшей отца девушке. – Ирина Ивановна, когда твой папа мой борщ со сметаной ел, его сзади в шею шприцом ударила с дозой повышенной и он озверел совсем... И надо же было так случится, что Шура аккурат в тот же день в монстра превратился... И по какому-то пустяку сцепились они. Это был кошмар! Битва гигантов прямо! Они шахту всю чуть не разнесли, рельсами друг друга и все вокруг дубасили! Но Шура победил... Перстнем своим золотым лоб твоему папе пробил... Потом, когда все успокоилось, Ваня его в тайгу отнес. А он, видите, ожил...
– И сорок километров полумертвым прошел... – добавил я.
– Зверь был твой Шура, – с ненавистью во влажных глазах бросила Ольга Инессе. – Ненавижу его... Даже мертвого ненавижу... Убил папу перстнем, а потом...
– Если бы ты столько лекарств приняла... Нет, он добрый был... И учился у Иры чему мог. Н-е-ет, он добрый был...
– А эти дурацкие перезомбирования? – спросила Ольга и, вспомнив, видимо, клоповник, содрогнулась.
– Это просто совсем... Шура как-то услышал по телевизору, что... – осеклась Инесса, припоминая мудреную фразу, – что надо быть человеком, на котором обрывается цепочка зла и заболел совсем. Месяц целый ходил, не пивши, не евши, все думал, думал. Потом стал опыты на себе ставить – сможет или не сможет он зло из себя ликвидировать. И на других некоторых тоже испытания проводил. И понял, что зло победить нельзя, можно только отрезать. И начал методику извлечения зла из человека разрабатывать – и шаманскими разными способами и химическими прямо... Но больше всего он в клещей своих верил. Он специально их в свободное время изобрел и разводил потихоньку, чтобы они не убивали и калечили, а улучшали человека повсеместно. Вот, Коленька ваш совсем пить перестал и все из-за этих клещиков...
– Что-то у меня крыша едет... – покачал я головой, когда Инесса перестала говорить. – А зачем вам самостийная Приморская республика понадобилась?
– А так быстрее было бы всех добрыми сделать. Можно прямо с детства всем младенцам прививки от зла по законному делать... В детских садах и поликлиниках...
Мы, вспоминая Шуру, замолчали. Инесса смотрела на нас добрыми глазами и мы видели – она прощается с нами навсегда.
– Когда уезжаете? – спросила она, наконец.
– Завтра утром... – ответил я.
– А долларов возьмете?
– Фальшивых что ли? – усмехнулся Коля.
– Да нет... Там же и настоящие есть, вы знаете. Хватит вам на всю остатнюю жизнь. Вот только...
– 'Вот только' меня и волнует... – вздохнул я. – У меня эти подпольные сумасшедшие в печенках сидят...
– Да там не только они... – улыбнулась Инесса смущенно. – Несколько дней назад кто-то в шахте появился... Сначала я звуки странные слышала, как будто по стенкам каменным кто-то кувалдой вдалеке колотил, потом заметила, что стенки выработок во многих местах оббиты... А совсем недавно – что наших буйных кто-то подкармливает... Потом нашла в камере взрывников, где они сейчас квартируются, несколько бутылок пустых из-под водки... А вчера припозднилась и еду им только под вечер принесла... И, представляете, подхожу к камере, а оттуда шум, гам и топот веселый вовсю по всей шахте раздаются. Вошла в дверь, а там буйных не трое, а целых пятеро, в стельку пьяных... Один чужак, худенький такой, вид интеллигентный, на четвереньках по полу бегал и рычал во все стороны, другой, красивый такой, горбоносый, с Гришей (так бугра буйных я назвала) рокенролл танцевал... Меня увидели – сначала испугались, потом интеллигентный встал на ноги, ко мне подскочил и начал что-то про мои зеленые глаза и красивый носик рассказывать, а симпатичный его в сторону оттолкнул и стал мне предлагать с ним доллары в ближайшей темноте искать... А наши буйные, как псы цепные, из-под их ног на меня щерились. Я рассердилась и убежала...И с тех пор там не была...
– А оружие у них было? – спросил Николай, сосредоточенно рассматривая свои ногти.
– Да... У обоих пистолеты подмышками и лимонки в карманах. Серьезные они ребята, я вам прямо скажу. У интеллигентного взгляд такой, как у упыря недоевшего, а симпатичному, сразу видно, не впервой в человеках дырки сквозные делать... И умные – не стали с психами бодаться-соревноваться, приручили... Ну, чего, пойдете?
– А куда деваться? Их пятеро, нас четверо... Взломаем музей, возьмем бабки и домой... – с тяжелым вздохом сказал Коля. – Не с пустыми же карманами возвращаться.
– Ну, ну... – усмехнулся Борис. – 'Возьмем бабки и домой'... Свежо преданьице, да верится с трудом... Забыл Юльку с Кузьмой?
5. Борькины подозрения. – Вымаливаем на коленях. – Инесса берет ситуацию под контроль.
Мы, не глядя друг другу в глаза, посидели еще немного за столом. Хотя каждый из нас мог бы добраться до музея с закрытыми глазами, никому лезть в эту проклятую, опостылевшую шахту не хотелось... Опять стрельба, непредсказуемые сумасшедшие, опасность за каждым поворотом... Но делать было нечего и мы, вооружившись до зубов и взяв с собой пару кувалд и зубила, пошли к шахте.
– Знаете, что меня сейчас беспокоит? – сказал нам Борис, когда мы в зарядной разбирали фонари.
– Что тебя беспокоит? Безбабье? – осклабился Николай.
– Да нет, не безбабье... Инесса меня беспокоит...
– Инесса? – тревожно вскинула брови Ольга. Видимо, и она думала об этой более чем странной
