друг к другу листах.
Более того, писала она его, отложив тетрадь в сторону.
Этим и объясняется тот факт, что на других страницах двойного листа и на обложке отпечатков не было.
Приходилось лишь сожалеть, что Залесская не подкладывала под листы тетрадь. В таком случае можно было бы выяснить, был ли ещё набросок.
Почему ещё? В целой тетради двойных листов шесть.
Как мы знаем, три ушло на последний вариант. Один — испорчен, другой — остался в обложке. Итого пять. Судьба шестого не известна. Не исключено, что его использовали раньше и к событию он никакого отношения не имеет…
Я изрядно повозился, прежде чем восстановил картину действия Залесской. Растерзал и исписал несколько тетрадей, пока не нашёл самое разумное и простое объяснение.
Итак, Аня писала письмо, тщательно все обдумывая и анализируя. Ни в коем случае не наспех. —У неё было время.
Ещё. В наброске текста, восстановленного экспертами, не было помарок.
Возможно, что, между первым и последним вариантами прошло время. Может быть, часы, а может быть, и дни. Она колебалась: писать или нет? Или обдумывала, как лучше составить письмо? Это тоже важно.
Если говорить о стиле изложения, второй текст более энергичен, закончен. Написанный тоже без исправлений, он говорит о решительности автора, о его эмоциональном настрое.
Итак, предсмертное письмо является плодом каких-то размышлений и колебаний. А не актом отчаяния в состоянии аффекта… Выходит, событие, происшедшее в ночь с восьмого на девятое июля, подготавливалось заранее.
Но кем? Кто был второй человек? Соучастник? Или убийца? Кто он? К этим вопросам и сводились все мои поиски.
Буквально сразу после получения заключения экспертизы открылся ещё один свидетель с любопытными сведениями. Так как он был несовершеннолетний, учился в третьем классе, то допрос вёлся в присутствии его классного руководителя.
Вот протокол показаний.
«Перед началом допроса присутствующему педагогу, классному руководителю Шульц Г. И. разъяснили её права и обязанности, предусмотренные ст. 159 УПК РСФСР.
В соответствии с ч. 3 ст. 158 УПК РСФСР Кыжентаеву Б. Е. разъяснена необходимость Правдиво рассказать все известное ему по делу.
Свидетель показал: «В субботу вечером восьмого июля я возвращался к себе домой от приятеля Валерки Пимкина, у которого смотрел по телевизору многосерийный фильм „Адъютант его превосходительства“, так как наш телевизор не работал.
Проходя мимо забора Залесских, я заметил, что в крайнем левом окне горит свет. Через окно был виден мужчина.
Он сидел за столом в куртке и шляпе. Разглядеть лицо я не успел, так как лил дождь и я шёл быстро».
Вопрос классного руководителя Шульц Г. И.:
— Болот, а как ты отличаешь шляпу от других головных уборов?
Ответ свидетеля Кыжентаева Болота:
— У шляпы высокая середина и широкие края. Мой папа такую носит летом. Вся в дырочках. А фуражка с козырьком, Я отличаю их хорошо.
Вопрос классного руководителя Шульц Г. И.:
— Болот, а чем отличается куртка от другой одежды?
Ответ свидетеля Кыжентаева Болота:
— На куртке бывает молния, маленький воротник.
У меня есть куртка из болоньи. Бабушка привезла из Кокчетава. А на пальто пуговицы.
Вопрос классного руководителя Шульц Г. И.:
— Болот, ты хорошо видел лицо сидевшего?
Ответ свидетеля Кыжентаева Болота:
— Нет, лицо я совсем не видел. Он нагнул голову, и я под шляпой не мог разглядеть, кто это.
Вопрос классного руководителя Шульц Г. И.:
— Скажи, Болот, а ты видел, чтобы кто-нибудь приходил к тёте Ане в куртке и такой шляпе?
Данный вопрос классного руководителя Шульц Г. И. отведён следователем на основании ч. 3 ст. 159 УПК РСФСР.
Протокол записан с моих слов и прочитан следователем вслух.
Право делать замечания, подлежащие внесению в протокол, мне разъяснено. Кыжентаев».
Удалось установить, что в тот вечер по системе «Орбита» Москва показывала фильм «Адъютант его превосходительства». Шла первая серия. И закончилась она без четверти одиннадцать. На следующий день, девятого, отец Болота пригласил к себе Ципова (киномеханик разбирался не только в кино-, но и в радиоаппаратуре), и тот сменил испорченную лампу в телевизоре, так что мальчик остальные серии смотрел дома. Значит, видеть сидящего человека в доме Залесских (крайнее левое окно — кухня-прихожая) он мог только именно восьмого, в день убийства.
Насчёт шляпы — тоже как будто можно было верить.
При первом осмотре места происшествия я обнаружил у Залесских старую летнюю шляпу из итальянской (так, кажется, её называют) соломки, принадлежавшую Валерию.
Но в одиннадцать часов он находился у Коломойцева.
Во-вторых, такие шляпы носили многие работники совхоза.
Когда я слушал показания Болота, у меня перед глазами стоял Ильин. В неизменной кожаной куртке. Замки-молнии были у ней на всех карманах и посередине. Свидетель почему-то молнии запомнил. С другой стороны, молния у него вообще ассоциировалась с этой одеждой. Трудно её разглядеть при свете лампочки на расстоянии семи-восьми метров. А впрочем, ребята, бывают иной раз очень наблюдательны…
Короче, факт крайне важный. Первое упоминание о человеке, который находился в доме Залесских в то время, когда могло произойти убийство.
Из троих мужчин, которые пока, по моим сведениям, имели близкое знакомство с убитой, о двоих я знал, где они находились в ночь убийства. Это Залесский и Коломойцев.
Что делал третий, мне неизвестно.
И поэтому я позвонил Ильину по телефону и попросил, если он свободен, зайти побеседовать. Он сказал, что освободится через час-полтора.
Я его нетерпеливо ждал. Он пришёл через два часа.
Сухо, скорее для формальности, извинился.
Опять в своей куртке на молниях.
— Когда вы узнали, что произошло с Залесской? — был мой первый вопрос.
— В тот же день, — он ответил быстро, без размышлений.
— Часы не помните?
— Около двух приблизительно.
— Почему вы запомнили время?
— Заехал обедать в столовую.
— От кого вы узнали?
— Не помню. Там только об этом и говорили.
— Вы пообедали, а дальше?
Он помедлил с ответом.
— Я не обедал…
— Вы сказали, что заехали около двух пообедать.
— Я не обедал, — повторил главный агроном тише.
— Почему?
