первыми христианами до общего крещения названы варяги” [532,с. 299].
К сожалению, приведенная концепция, вопреки ее очевидной справедливости, не нашла дальнейшей разработки в советской литературе. Более того, в новейшей работе, посвященной Киевской Руси, Б. А. Рыбаков воздерживается от изложения собственных, заявленных в печати взглядов, ограничившись только фразой: ”Первые сведения о христианстве у русов относятся к 860— 870-м годам” [539, с. 396].
Закономерность акта. Введение христианства на Руси в середине IX в. было событием глубоко закономерным, тесно связанным с общей исторической обстановкой в масштабах тогдашней Эйкумены. В развитии средневековой Европы IX в. наблюдается своеобразный исторический рубеж. Именно в это время завершается формирование феодального базиса и большинство европейских народов вступает в эпоху развитого средневековья: на западе — на руинах империи Карла Великого [Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 21. — С. 149—155; Т. 19 — С. 495—507], в Византии, которая после бурной иконоборческой эпохи вступала в период нового подъема, в Восточной Европе, где только что закончилось оформление славянских государств — Руси, Моравии, Болгарии.
Таким образом, принятие христианства, составлявшего идеологическую надстройку над феодальным базисом, стало исторической необходимостью. Действительно, начиная с конца VIII в. новая вера вводится во всех главных государствах тогдашней Европы. Где-то ее утверждали при помощи оружия и насилия; где- то — мирным путем; в одних случаях инициатива исходила от местных кругов, в других — новая религия навязывалась извне.
Для славянских народов IX в. также стал переломным этапом. Сравнительно рано христианство нашло признание в юго-западной части славянской Эйкумены (Хорватия и др.). Наиболее значительные успехи новой религии на востоке приходятся именно на 60-е годы IX в.
В 862 г. началась моравская миссия Кирилла и Мефодия, знаменовавшая собой окончательную победу христианства в Моравии, Чехии, Словакии и начало интенсивного распространения его в Южной Польше. В 863—865 гг. христианство утверждается в Болгарии. Было бы странным, если бы тогдашняя Русь, расположенная рядом с Византией и Черным морем, оставалась в стороне от этого процесса. Тесные экономические и дипломатические связи с Константинополем, возникшие во времена Аскольда, содействовали интенсивному распространению новой веры.
Специального внимания заслуживает миссионерская деятельность константинопольского патриаршего престола в середине IX в., воплощенная, в частности, в действиях Кирилла Философа. Именно он является наиболее активным проповедником греческой веры в славянских странах или же у ближайших соседей славян. Кирилл (как и его брат и сподвижник Мефодий) родился в Солуни, чье население в основном состояло из славян. Отец будущего проповедника был македонянин (следовательно, славянин); мать — солунская гречанка. Славянский язык оба брата знали с детства, что являлось немаловажным фактором в их просветительской деятельности, делало ее понятной для всех славян.
В середине 50-х годов IX в. Кирилл находился в Болгарии и немало сделал для ее христианизации. В 860—861 гг. ездил с миссионерской деятельностью в Хазарию, где добился немаловажных результатов для распространения христианства. В следующем, 862 г. он вместе с Мефодием отправился в Моравию. Это — наиболее выдающаяся миссия великих просветителей, которые осуществили далекоидущие культурно- просветительные мероприятия.
Как видим, Русь не значится в списке стран, ставших объектом проповеднической деятельности Кирилла и Мефодия. Вообще у нас нет ни одного упоминания о мерах константинопольской администрации для обращения самой большой страны Восточной Европы. В свете традиционных представлений о Владимировом крещении это обстоятельство выглядит очень странным, можно сказать — непонятным.
Действительно, чем объяснить невнимание к великому народу, который в 60-е годы проявляет необыкновенную политическую энергию, совершает успешные походы против Константинополя, добивается немалых успехов во взаимоотношениях с империей, заключает с ней выгодные для себя соглашения, налаживает тесные торговые и политические отношения и т. п.? Почему Кирилл именно в эти годы следует сначала на северо-восток, в Хазарию, и далее — на северо-запад, в отдаленную Моравию, игнорируя север, куда его должна бы вести элементарная логика развития международных отношений того времени?
Дать ответ на поставленные вопросы, опираясь на традиционные представления, невозможно. Дело в том, что к началу 60-х годов IX в. Русь уже была христианской страной, там существовала епархия и проповедь новой веры была прямой заботой молодой Русской церкви.
Таким образом, Аскольдово крещение представляло собой событие широкого международного значения. Независимо от окончательных результатов, этот процесс отражен в источниках того времени. Другое дело, что сама христианизация оказалась слишком сложным и длительным процессом и должна была пройти через ряд стадий и сложные рубежи.
Раскол церквей. Аскольдово крещение Руси происходило в очень напряженный момент в истории христианства: острой конфронтации между Западом и Востоком. Некоторые расхождения внутри Вселенской церкви начали проявляться с самого начала ее возникновения. Часть их была вызвана сугубо теоретическими, догматическими проблемами и носили название ересей; другие — вопросами церковной организации и управления, они именовались схизмой (т. е. расколом). Верховным судьей считался Вселенский собор.
Со временем все труднее было находить путь к взаимопониманию. Последний (седьмой) собор, который признают и Западная, и Восточная церкви, состоялся в 787 г.
Противоречия, которые привели к великому расколу, касались как догматики, так и управления. Таким образом, они одновременно являлись ересью и схизмой. Теоретические расхождения касались второстепенных вопросов. Более серьезными с исторической точки зрения являются организационные проблемы, вызванные претензиями римского епископа (папы) на главенство над остальными епархиями. Несмотря на то, что раннее христианство провозгласило Рим ”великой блудницей”, кафедра св. Петра в глазах Эйкумены имела пиетет вселенского центра. Средневековье не отреклось от античной традиции и стремилось поставить ее себе на службу; реальный ход исторических событий как-бы уполномачивал римскую епархию претендовать на роль наследницы бывшей империи, сметенной варварскими нашествиями.
Возникновение первых епископских (апостольских) кафедр в I в. н. э. определило организационную структуру Вселенской церкви. Рим — резиденция св. Петра (считавшимся первым среди апостолов) — уже на ранней стадии начинает проявлять явно выраженную тенденцию к господству. Совершенно иным было положение Константинопольской кафедры, которая, как отмечалось выше, вообще не входила в список апостольских. Возвышение Царьграда началось только в первой половине IV в. Епископская кафедра возникла здесь позже, но именно в Константинополе христианство стало государственной религией и именно этот молодой город был противопоставлен старому, языческому, а главное — разрушенному варварами Риму.
Значение каждой из епархий определялось реальным весом в экономической и политической жизни того времени, размером области, подчиненной епископу, и реальными заслугами диоцеза в деле распространения христианской ортодоксии. Догматические моменты помогли преодолеть претенциозность некоторых центров. Так, александрийский епископ Диоспор на Халкидонском соборе был осужден как еретик, что значительно подорвало авторитет кафедры. Постепенно соперничество осталось только между Римом и Константинополем.
В 476 г. Рим пал под варварским нашествием, но западная церковь продолжала существовать. В новых условиях она приобрела значительный авторитет, так как взяла на себя функцию стабилизирующего, конструктивного фактора, способного сохранить единство христианского мира. Освобожденная от деспотического давления гражданской власти римская кафедра начала быстро прибирать к рукам политические функции: именно тогда сформировалась концепция западной теократии.
Совсем иная ситуация сложилась на Востоке. Восточноримская империя выстояла перед натиском варваров и, сменив социальную суть, сохранила политическую оболочку. Здесь утвердилась сильная и неограниченная власть императора, соревноваться с которой патриархи не имели сил. На протяжении всей византийской истории церковь оставалась под пятой гражданского деспотизма. В этих условиях претензии Рима на западнохристианское главенство приобрели новый смысл и направленность.
Фактическая зависимость константинопольской патриархии от государства сыграла фатальную роль в ее развитии. Императоры были склонны к ересям, поэтому история греческой церкви стала историей
