не стала возражать.
– А еще мне кажется, что в стенах водятся мыши.
– В стенах? – растерянно переспросил Док.
– Я слышу, как они шуршат.
– Это правда, Док, – вдруг вступил в разговор Вик. – Я тоже их слышу. В этом нет ничего удивительного, дом довольно старый, за обшивкой вполне может шуршать всякая живность. Лишь бы не тараканы! – добавил он и содрогнулся.
Мэри рассмеялась.
– Такой большой и сильный мужчина, а боится каких-то насекомых!
Вик стрельнул в ее сторону неприязненным взглядом.
– Расскажи еще про птицу, – попросил Док.
– Мне больше нечего рассказывать. – Мэри пожала плечами и демонстративно зевнула. – Можно, я пойду спать?
– Иди, конечно, иди, – сказал Док.
Мэри вышла из комнаты, но никуда не пошла, а выплюнула в ладонь не проглоченные таблетки и тут же приникла ухом к закрытой двери.
– Ты ей дал снотворное? – услышала она голос Вика.
– Нет, обычное успокоительное.
– Что ты думаешь по поводу этой птицы?
– Галлюцинации. Очень плохо, что средь белого дня. Хотя, возможно, ей это действительно приснилось, а она выдала сон за реальность.
– Что делать думаешь? Скоро у нее должны начаться репетиции.
Док вздохнул, и Мэри услышала, как что-то звякнуло и стукнуло. Наверное, Док сам хлебнул успокоительного из ее стакана.
– Нельзя ей играть на сцене. Зря мы позволили ей вернуться.
– Но постоянно держать ее взаперти мы тоже не можем.
– Можем, пока оплачивают все ее счета.
– Я позавчера разговаривал с ее дядей. Он советовал усилить надзор за ней.
Док раздраженно фыркнул.
– Куда уж строже! Она никуда не выходит. На окнах ставни, мы всегда дома. Чего он боится?
– Боится, что она удерет с этим докторишкой, будь он неладен.
– Она больна. Ни один человек, как бы он влюблен в нее ни был, не станет связываться с сумасшедшей.
Мэри отпрянула от двери и не стала больше задерживаться возле нее. Она вошла в свою комнату, поплотнее задернула занавески и свернулась калачиком на кровати.
Слова Дока больно ранили ее. Однако он прав. Никто не станет терпеть возле себя сумасшедшую. Вику и Доку платят только потому, что они постоянно и непрестанно рядом.
Но больше никого нет рядом с ней. Ни друзей, ни родных, ни любимого человека…
Мэри услышала приближающиеся шаги и притворилась спящей. В комнату кто-то заглянул и тут же снова закрыл дверь. Несомненно, это был Вик. Только он умеет ходить почти бесшумно.
Проверял, не солгала ли я, когда сказала, что пойду спать, подумала Мэри. А даже если и солгала, что с того? Куда еще мне идти, кроме этой комнаты?
10
– У тебя есть что надеть? – спросил Вик, позевывая. – Твой дядя попросил меня проследить, чтобы ты выглядела на этом вечере блестяще.
– У меня нет столько украшений, чтобы блестеть, словно рождественская елка, – мрачно ответила Мэри.
– Вопрос не ко мне. Хотя я считаю, что все эти дорогие побрякушки – никчемная трата денег.
– Это выгодное вложение средств.
– Я предпочитаю класть свои деньги в банк.
– Банк может лопнуть, а побрякушки, как ты их называешь, вряд ли обесценятся в ближайшие столетия.
– Их могут украсть.
– Деньги тоже могут украсть.
– В таком случае я предпочту вложить деньги в себя, – хохотнул Вик. – Что толку их хранить? Деньги для того и предназначены, чтобы их тратить, получая от этого удовольствие.
– А потом, когда они закончатся, что ты будешь делать? – поинтересовалась Мэри.
– Я не такой идиот, чтобы потратить все, что у меня есть. Я всегда буду работать. И конечно же у меня есть некоторый запас на черный день.
– Что-то подсказывает мне, что у тебя есть запас как минимум на черное пятилетие.
– Не лезь в мои финансовые дела.
– И не думаю. Хотя не понимаю, где справедливость? Ты же вечно суешь свой нос в мои финансовые дела.
– Давай-ка одевайся скорее, – резко одернул ее Вик. – Иначе мы опоздаем.
– Ну и что? Разве ты не знаешь, что многие звезды любят появляться последними, чтобы привлечь всеобщее внимание?
– Ты и так привлечешь внимание, разговоры о тебе будут длиться еще долго. Если, конечно, ты не провалишь свою следующую роль.
– Конечно, я ее не провалю, – без тени сомнения ответила Мэри. – Я превосходная актриса.
– Ой, какое огромное у нас самомнение! – фыркнул Вик. – Не вижу ничего особенного в твоем так называемом таланте. Да и самого таланта тоже не вижу.
– Это потому, что ты слишком далек от искусства, – равнодушно заметила Мэри. – Ты многого не способен понять.
Вик в очередной раз фыркнул, но ответить не успел, так как в дверь комнаты Мэри постучали.
– Входи, Док, – сказала она. – Я почти готова. Вот только причешусь.
Док вошел в комнату и по стойке «смирно» встал подле Вика.
– Что с тобой, Док? – спросил тот. – Ты двигаешься, как робот.
– Этот костюм стал мне немного маловат, – смущенно пояснил Док. – К тому же я боюсь его помять.
Мэри, стоявшая у зеркала с расческой в руках, принялась рассматривать отражение Дока. На нем был старомодный костюм, в котором – она это знала по фотографиям – Док был на собственной свадьбе почти три десятка лет назад.
Док не так уж и часто бывал на приемах, поэтому приличного нового костюма у него не было.
– Надо быть наивным, чтобы думать, что ты ничуть не изменился за тридцать лет, – сказала Мэри. – Лучше бы ты надел обыкновенные брюки и рубашку с пиджаком, а не выпендривался.
– Пойти переодеться? – покорно спросил Док.
– Не дури. – Вик так хлопнул его по плечу, даже не вставая со стула, что у Дока подогнулись колени. – Я тоже мало похож на джентльмена из высшего света – и что с того?
– Ты вообще не похож на джентльмена, – прошипела Мэри.
– Пора ехать! Хватит крутиться у зеркала!
– Ты же сам сказал, что я должна быть неотразимой, – возразила Мэри.
Вик не стал препираться, распахнул дверь и жестом указал Мэри на выход. Она подхватила свою сумочку и с гордо поднятой головой проследовала за Доком.
– Карета подана, – сказал Вик, выглянув в окно.
– Разве мы поедем не на твоем автомобиле? – удивилась Мэри.
– Неужели ты думаешь, что твой дядя позволит прибыть нам на моей колымаге?
– Хоть какая-то польза от моего дяди Эда.
– Ты страшно неблагодарная, – попенял ей Вик. – Он всю свою жизнь о тебе печется.
– К моему глубочайшему сожалению, – парировала Мэри, садясь в машину.
