князем не стало на Руси таких представителей власти, которые могли бы считать себя равными ему, не зависимыми от него. Силы, которые стояли выше московского князя, исчезали: пала власть византийских царей, пало «иго» Золотой Орды. Московский князь поднимался на какую-то неведомую высоту. Нарождалось в Москве что-то новое и небывалое. Книжные люди позаботились дать этому новому и небывалому определенную форму, стиль которой отвечал историческому кругозору и литературному вкусу их времени. Придавать этой форме самостоятельное значение, видеть в этих сказаниях о Прусе и о третьем Риме указание на византийское начало, вносившееся в русскую государственную жизнь, утверждать, что московский князь действительно преобразовывался в «кафолического царя», значило бы придавать слишком мало цены русским историческим преданиям – государственным и церковным. Можно ли думать, что среди русских людей откроется какое-то особенное увлечение византийскими идеалами как раз в то время, когда государственный строй, их воплощавший, терпел крушение, когда византийскому «царству» пришлось выслушать суровый исторический приговор? Наши предки долго и пристально наблюдали процесс медленного умирания Византии. Это наблюдение могло давать уроки отрицательного значения, а не вызывать на подражание, могло возбуждать отвращение, а не увлечение. И мы видим, действительно, что как раз с той поры, когда будто бы утверждаются у нас византийские идеалы, наша государственная и общественная жизнь медленно, но бесповоротно вступает на тот действительно новый путь, который привел к «реформе Петра».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Время Ивана Грозного. – Московское государство перед смутой. – Смута в Московском государстве. – Время царя Михаила Федоровича. – Время царя Алексея Михаиловича. – Главные моменты в истории Южной и Западной Руси в XVI и XVII веках. – Время царя Федора Алексеевича
Время Ивана Грозного
Время Ивана Грозного давно привлекает к себе внимание ученых и беллетристов необычным в русской истории драматизмом положений и яркостью характеров. В эпохе Грозного много содержания: бурное детство великого князя; период светлых реформ и счастливых войн на востоке; ссора с советниками и опалы на них; опричнина, которая была, в сущности, глубоким государственным переворотом; сложный общественный кризис, приведший к опустению государственного центра; тяжелая и неудачная борьба за балтийский берег – вот главнейшие факты, подлежащие нашему вниманию в царствование Ивана Грозного. Но нельзя сказать, чтобы мы хорошо знали эти факты. Материалы для истории Грозного далеко не полны, и люди, не имевшие с ним прямого знакомства, могут удивиться, если узнают, что в биографии Грозного есть годы, даже целые ряды лет без малейших сведений о его личной жизни и делах.
Таково прежде всего время его детства и юности. По восьмому году он остался круглым сиротой и с младшим братом Юрием попал на попечение бояр, которые питали их «яко иностранных или яко убожайшую чадь», так что Грозный, по его словам, пострадал «во одеянии и во алкании». Внешние лишения сопровождались моральными обидами. Грозный с негодованием вспоминал, как Шуйские вели себя: «Нам бо во юности детства играюще, а князь И. В. Шуйский сидит на лавке, локтем опершися, отца нашего о постелю ногу положив, к нам же не преклоняяся». А в официальной обстановке, при народе, те же Шуйские по «чину» низко преклонялися перед маленьким великим князем и тем учили его двуличию и притворству. Растащив многое из великокняжеского имущества, бояре явились перед мальчиком-государем грабителями и «изменниками». Ссорясь и «приходя ратью» друг на друга, бояре не стеснялись оскорблять самого государя, вламываясь ночью в его палаты и силой вытаскивая от него своих врагов. Шуйских сменял князь Бельский с друзьями, Бельского опять сменяли Шуйские, Шуйских сменяли Глинские, а маленький государь смотрел на эту борьбу боярских семей и партий до тех пор, пока не научился сам насильничать и опаляться, – и «от тех мест почали бояре от государя страх имети и послушание». Они льстили его дурным инстинктам, хвалили жестокость его забав, говоря, что из него выйдет храбрый и мужественный царь, – и из мальчика вышел испорченный и распущенный юноша, возбуждавший против себя ропот населения. Однако в конце 1546 и начале 1547 г. этот юноша выступает перед нами с чертами некоторой начитанности и политической сознательности. В литературно отделанных речах, обращенных к митрополиту и боярам, он заявляет о желании жениться и принять царский венец: «Хочу аз поискати прежних своих прородителей чинов – и на царство на великое княжение хочу сести». Грозный, принимая венец (1547), является носителем того идеала, которым, как мы видели, определяла свою миссию его народность; он ищет царства, а не только великого княжения, и официально достигает его в утвердительной грамоте цареградского патриарха (1561). И не только в деле о царском венце, но и во всех своих выступлениях пред духовенством и боярами молодой царь обнаруживает начитанность и умственную развитость: для своего времени это образованный человек. Раздумывая над тем, откуда могли прийти к распущенному морально юноше его знания и высшие умственные интересы, мы можем открыть лишь один источник благотворного влияния на Грозного. Это – круг того митрополита Макария, который в 1542 г. был переведен на московскую митрополию с новгородской архиепископии. С Макарием в Москву перешли его сотрудники по литературному делу – собирания «великих миней-четьих» – и в их числе знаменитый священник Сильвестр. Сам Макарий пользовался неизменным почитанием Грозного и имел на него хорошее влияние; а Сильвестр прямо стал временщиком при Грозном и «владяше обема властми и святительскими и царскими, яко же царь и святитель». Воздействие этих лиц обратило Грозного от забав к чтению, к вопросам богословского знания и политических теорий. Способный и впечатлительный от природы, Грозный скоро усвоил себе все то, чем питался ум и возбуждалось чувство передовых москвичей, и сам стал (по выражению одного из ближайших потомков – князя И. М. Катырева-Ростовского) «муж чюднаго рассуждения, в науке книжнаго поучения доволен и многоречив зело». Таким образом, моральное воспитание Грозного не соответствовало умственному образованию: душа Грозного была всегда ниже его ума.
С совершеннолетием Грозного начинается лучший период его деятельности. Влияние Сильвестра выразилось, между прочим, в том, что он собрал около царя особый круг советников, называемый обыкновенно «избранной радой» (так именовал его в своем сочинении о Грозном кн. Курбский). Это не была ни «ближняя дума», ни дума вообще, а особая компания бояр, объединившихся в одной цели овладеть московской политикой и направить ее по-своему. Вспоминая об этой компании, Грозный раздраженно говорил, что эти бояре «ни единые власти не оставиша, идеже свои угодники не поставиша». Нет сомнения, что «избранная рада» пыталась захватить правление в свои руки и укрепить свое влияние на дела рядом постановлений и обычаев, неудобных для московских самодержцев. Состоя, по-видимому, из потомков удельных князей, «княжат», рада вела политику именно княжескую и поэтому должна была рано или поздно прийти в острое столкновение с государем, сознающим свое полновластие. Столкновения и начались с 1553 г., во время тяжкой болезни Грозного, обнаружилось, что рада желала воцарения не маленького сына Грозного, Димитрия, а двоюродного брата его (Грозного) – князя Владимира Андреевича: «Оттоле бысть вражда велия государю с князем Владимиром Андреевичем (говорит летопись), а в боярях смута и мятеж, а царству почала быти во всем скудость». Полный разрыв царя с радою произошел около 1560 г., когда удалены были из Москвы Сильвестр и другой царский любимец А. Адашев. До тех же пор, в продолжение 12-13 лет, правительственная деятельность Грозного шла под влиянием «избранной рады» и отличалась добрыми свойствами. В это время была завоевана Казань (1552), занята Астрахань (1556) и были проведены серьезные реформы.
Завоевание Казани имело громадное значение для народной жизни. Казанская татарская орда связала под своей властью в одно сильное целое сложный инородческий мир: мордву, черемису, чувашей, вотяков, башкир. Черемисы за Волгой, на р. Унже и Ветлуге, и мордва за Окой задерживали колонизационное движение Руси на восток; а набеги татар и прочих «язык» на русские поселения страшно вредили им, разоряя хозяйства и уводя в «полон» много русских людей. Казань была хронической язвой московской жизни, и потому ее взятие стало народным торжеством, воспетым народной песней. После взятия Казани, в течение всего 20 лет, она была превращена в большой русский город; в разных пунктах инородческого
