собирается преследовать ее, впала в отчаяние, представляя ужасное будущее без него. Наконец она разделась и легла.
Сон, однако, не приходил. Она вспоминала отца Уина, в серебристом сиянии луны стоявшего на темной палубе, его прекрасную фигуру и единственный поцелуй, наполнявший ее желанием. Алекс и не подозревала, что простой поцелуй, может пробудить столь сильные эмоции.
Каждый раз, когда Алекс закрывала глаза, чудесная картина всплывала в ее воображении. Мужественно пытаясь отогнать от себя порочные мечты, она мысленно возвращалась к земной реальности, где ее чувства к Уину считались незаконными.
Прошли часы, а Уина все не было. Ну что ж, пусть это будет победа, победа ее нравственных принципов. Она и Уин не запятнали чистоты своих обетов, и им не придется стыдиться своих отношений.
Мысль о том, что завтра она снова увидит отца Уина, сильно беспокоила Алекс. Сможет ли она сохранить спокойствие, когда столкнется с Уином лицом к лицу? Если он будет вести себя так, словно ничего не произошло, ей, возможно, удастся сделать то же самое.
Однако нет никакой гарантии, что она останется холодной и неприступной, если он еще раз дотронется до нее. Сердце ее дрогнуло при мысли об этом.
Алекс долго лежала в темноте. В конце концов, она спешила пойти погулять и подышать свежим воздухом, не опасаясь неожиданной встречи, так как каюта Мэтта и Уина была довольно далеко, на другой стороне корабля. Одевшись, Алекс тихонько выскользнула на палубу, продуваемую легким ветерком и освещенную таинственным светом луны.
— Ты не священник? — повторил Мэтт, растерянно глядя на воротничок, валявшийся на кровати Уина. — О чем, черт побери, ты говоришь?
— Это длинная история.
— Так, значит, наша свадьба была ненастоящей? — с недоверием спросил Мэтт.
— Да.
Мэтт разразился хохотом, представив Уина всего лишь переодетым обманщиком.
— Ты находишь это столь смешным? — мрачно сказал Уин, стараясь сохранить спокойный тон, насколько это было возможно при данных обстоятельствах.
Мэтт все еще ухмылялся:
— Чертовски хорошо, что мы с Алекс не отнеслись серьезно к брачным обетам. Неудивительно, что ты проявлял столько усердия, чтобы разлучить нас.
Уин не хотел даже вспоминать об этом. Он достал из чемодана белую шелковую рубашку и стал переодеваться, удовлетворенный тем, что снова может быть самим собой.
— Зато вам не надо беспокоиться насчет развода. Не было свадьбы — и дело с концом.
— Чудесно. Но все-таки мне интересно еще кое-что узнать. Если ты не отец Уинстон Брэдфорд, то кто же ты?
— Ты уверен, что хочешь узнать об этом?
— Думаю, да.
И Уин рассказал Мэтту о книге и письме Лоуренса Энтони, в котором тот умолял друга найти Венец Желаний и проследить, чтобы сокровище не попало в руки его сыновей — Филиппа и Роберта. Рассказал о том, что братья Энтони уже начали преследовать их, а также о своем твердом решении выполнить последнюю просьбу покойного друга дяди Эдварда.
— Я решил незаметно уехать из Лондона, чтобы Филипп и Роберт ничего не узнали. Тогда я переоделся в одежду священника и рано утром следующего дня отправился в Бостон. Лоуренс писал, что только дядя Эдвард может возглавить поиски: он единственный, на кого можно положиться, кому можно доверять. Я хотел сделать, как лучше, думал, что у меня нет другого выхода, поэтому я и пошел на этот обман.
Мэтт смотрел на Уина, словно видел его впервые. Действительно, ему открылся другой человек, он увидел Уина в новом свете. Оказывается, Уин — любитель приключений, способный на авантюру, а не смиренный, кроткий священник, думающий только о спасении человеческих душ и искоренении несправедливостей. Пытаясь представить себя в такой ситуации, Мэтт не выдержал и снова засмеялся.
— Тебе, наверное, нелегко пришлось?
— О-о, ты не представляешь, как трудно, — ответил Уин, вспомнив монастырь, где он дрожал от страха и каждую минуту ждал разоблачения.
— А что будем делать с Алекс?
— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Уин.
— Ты хочешь сказать, что неведение Алекс не представляет никакой проблемы?
— Я просто не понимаю, о чем ты.
— Я говорю о том, что ты после нашей шутовской свадьбы из кожи вон лез, чтобы не оставлять нас наедине, а потом вы вдвоем так мило танцевали вчера…
— Какой-то вальс, подумаешь…
Мэтт не поверил ни единому слову:
— Теперь я понимаю, почему ты так старался…
— Это было нелегко.
— Ты хочешь сохранить это в тайне? Ты будешь продолжать разыгрывать перед Алекс священника?
— Нет, я устал от лжи.
— Что ты ей скажешь?
— То же самое, что сказал и тебе, — правду. Это ничего не изменит, мы будем продолжать поиски. По- прежнему будем разбираться в загадках Лоуренса и, в конце концов, найдем венец. Но с этого момента я для вас — просто Уин Брэдфорд, а не отец Брэдфорд. С меня довольно. Я устал притворяться.
— Что ж, верно. Думаю, ты принял правильное решение.
— Тогда в качестве последнего «деяния» отца Брэдфорда я, пожалуй, разведу вас.
Мэтт согласно кивнул, открыл бутылку виски и шутливо произнес:
— А мы с Алекс могли бы быть так счастливы…
— Я хочу выпить за другое — за окончание моих мучений, — возразил Уин.
Мэтт достал два фужера и наполнил их до краев.
— И все-таки я должен сказать, что из тебя вышел бы прекрасный священник. Твой дядя был бы доволен, — сказал он.
— Надеюсь, — мягко ответил Уин и поднес фужер к губам.
Было уже около часа ночи, когда они допили виски. Мэтт едва дополз до кровати и сразу заснул. Уин, однако, не чувствовал усталости. Он вышел из каюты и медленно побрел по пустой палубе.
Вдруг он понял, что оказался у дверей каюты Алекс. К его удивлению, девушка стояла на палубе, грустно глядя в воду и, по-видимому, не догадываясь о его присутствии. Уин незаметно подошел к ней.
— Алекс… — хриплым шепотом позвал он. Алекс вздрогнула. Ведь только что она мечтала об отце Уине — возвращалась в мыслях к тому единственному блаженному моменту, когда они, забыв о преградах, разъединяющих их, были просто мужчиной и женщиной. Узнав голос любимого, Алекс подняла глаза и увидела его совсем рядом — в нескольких дюймах от нее. Какое-то мгновение она колебалась, не призрак ли это, материализовавшийся из ее постоянных фантазий. Он был одет точно так же, как тогда, в Бостоне, когда она пришла к нему в отель.
Взволнованная его близостью, и не понимая, что говорит, Алекс резко спросила:
— Что вам угодно?
— Мне надо поговорить с вами. — Его голос, напротив, звучал мягко и нежно.
Лицо Алекс болезненно исказилось. Меньше всего ей хотелось прогонять его, но она должна это сделать.
— Подождем до утра, тогда и поговорим, — сказала она ему вопреки своему желанию, прекрасно понимая, что одно его слово — и она не сможет отказать. Слезы навернулись на глаза бедной девушки, она кляла себя за слабость и безволие.
— То, что я собираюсь сказать вам, слишком важно. Это не может ждать до завтра. Пожалуйста, разрешите.
