управляющего!
— Не так уж молод!
— Вижу! — прошептала Хэтти, и глаза ее стали дерзкими. Она провела кончиком языка по губам. — Я ее не потеряю, — пообещала она, оставив его с этим дразнящим обещанием и воспоминанием раскачивающихся бедер.
Они проехали в новом мустанге до Потчефструма; Хэтти подбивала Джонни обгонять другие машины. С ревом сигнала Джонни проходил от них на расстоянии пальца, только смеясь в ответ на протесты водителей. На обратном пути у них на спидометре было сто двадцать миль в час, и уже стемнело, когда они подъехали к дому и Джонни нажал на тормоза, чтобы не столкнуться с большим черным даймлером, стоявшим у их двери.
— Боже! — выдохнул Джонни. — Это машина доктора Стайнера.
— А кто такой доктор Стайнер? — спросила Хэтти.
— Большая шишка в головной конторе!
— Ты шутишь?
— Правда! — подтвердил Джонни. — Самая большая шишка.
— Больше мистер Айронсайдза? — Выше генерального упправляющего на социальной лестнице Хэтти никого не видела.
— Оловянные Ребра цыпленок перед этим парнем. Только взгляни на машину, она в пять раз больше мазерати Оловянных Ребер.
— Гии! — В этом Хэтти увидела логику. — И что ему от нас нужно?
— Не знаю, — признался Джонни с ноткой тревоги. — Пойдем узнаем.
В гостиной дома Деланжа доктор Манфред Стейнер понял, что эта сцена ему не годится.
Он сидел на краю красно-залотого пластикового кресла в напряженной и неудобной позе, как своры китайских собачек, которые стояли на каждом столе и полке шкафа, как фарфоровые утки, которые, уменьшаясь в перспективе, летели на бледно-розовой панели стены. В контрасте с веселыми рождественскими украшениями, закрывавшими потолок, и разноцветными поздравительными открытками, которые Хэтти приколола к зеленой ленте, черная фетровая шляпа и пальто с каракулевым воротником казались неуместно строгими.
— Простите мою самонадеянность, — сказал он, не вставая, — но вас не было, и ваша служанка впустила меня.
— Что вы, доктор Стайнер, мы вам рады, — жеманно протянула Хэтти.
— Конечно, доктор Стайнер, — поддержал ее Джонни.
— Ага! Значит вы знаете, кто я? — довольно спросил Манфред. Это облегчало его задачу.
— Конечно, знаем. — Хэтти подошла к нему и протянула руку. — Я Хэтти Деланж, здравствуйте.
С ужасом Манфред увидел ее небритые подмышки, заросшие влажными рыжими кудрями. Хэтти не принимала ванну с прошлого вечера. Ноздри Манфреда дернулись, он подавил приступ тошноты.
— Деланж, я хочу поговорить с вами наедине. — Он хотел уйти от подавляющего физического присутствия Хэтти.
— Конечно, — поторопился согласиться Джонни. — Приготовь кофе, милая,
— сказал он Хэтти.
Десять минут спустя Манфред облегченно сел на роскошную обивку заднего сидения даймлера. Не обращая внимания на прощавшихся Делонжей, он закрыл глаза. Дело сделано. Завтра утром Джонни Деланж будет на смене и начнет сверлить стеклянно-зеленую скалу Большого Черпака.
К полудню Манфред станет владельцем четверти миллионов акций «Сондер Дитч».
Через неделю он будет богат.
Через месяц разведется с Терезой Стайнер. Он обвинит ее в измене. Больше он в ней не нуждается.
Шофер повез его назад в Йоханнесбург.
61
Все началось с Йоханнесбургской фондовой биржи.
Уже несколько месяцев вся активность соредоточилась вокруг группы Алекса Сегова и объединившихся с ним компаний.
В области горнорудной промышленности единственная искорка касалась Англо-Американской корпорации и группы «Де Бирс», но и это было уже несвежей новостью. Никто не ожидал, что начнется суматоха вокруг золотодобывающих компаний. Брокеры столпились в углах биржи, негромко разговаривая, когда взорвалась первая петарда.
— Покупаю «Сондер Дитч», — с одного конца зала.
— Покупаю «Сондер Дитч», — другой голос.
— Покупают! — Толпа зашевелилась, головы начали поворачиваться.
— Покупаю. — Неожиданно брокеры возбужденно забегали, совершая сделки. Цена подпрыгнула на пятьдесят центов, и брокеры побежали звонить своим клиентам.
Один брокер шлепнул другого по спине, чтобы привлечь внимание, его возбуждение оказалось заразительным.
— Покупаю! Покупаю!
— Что происходит?
— Откуда эти покупки?
— Это местный заказ.
Цена достигла десяти рандов за акцию, и началась паника.
— Заказ из-за моря!
— Одиннадцать рандов!
Брокеры опять бросились к телефонам предупреждать клиентов, что началась игра на повышение.
— Двенадцать пятьдесят. Заказ только местный.
— Покупаю. Покупаю пять тысяч.
Клерки бегали по залу, разнося торопливые телефонные инструкции.
— Боже! Тринадцать рандов! Продаю! Больше не может быть!
— Тринадцать семьдесят пять, это заказ из-за моря. Покупаю.
В пятидесяти брокерских конторах по всей стране профессионалы, всю жизнь проведшие за телеграфом с биржевыми новостями, пришли в себя и, проклиная себя за то, что были захвачены врасплох, пытались подсесть в вагон быков note 6. Другие, более проницательные, решили, что организуется фальшивый спрос, и начали освобождаться от своих акций, продавая не только акции шахт, но и промышленных предприятий. Цены взбесились.
В десять пятнадцать министр финансов из Претории позвонил президенту Йоханнесбургской фондовой биржи.
— Что вы собираетесь делать?
— Мы еще не решили. Пока не будем закрывать биржу.
— Не выпускайте ситуацию из-под контроля. Информируйте меня.
Шестнадцать рандов за акцию, и цена растет. В одиннадцать часов южноафриканского времени в дело вступила Лондонская биржа. В первые пятнадцать минут цена акций «Сондер Дитч» взлетела так же, как в Йоханнесбурге.
Но тут неожиданно началась массовая продажа акций «Сондер Дитч». Давление все усиливалось, и дрогнули акции не только «Сондер Дитч», но всех компаний Китченервильского поля. Цена дрогнула, чуть поднялась на несколько шиллингов, снова опустилась, снова дрогнула и полетела вниз, опускаясь гораздо ниже начальной.
— Продаю! — был всеобщий крик. — Продаю! — Через пятнадцать минут только что заработанные бумажные состояния рухнули.
Когда цена одной акции «Сондер Дитч» упала до пяти рандов семидесяти пяти центов, комитет Йоханнесбургской фондовой биржи прекратил на ней операции, ради спасения национального благосостояния, предотвращая дальнейшие сделки.
