добавил, что он и слезет с нее с закрытыми глазами.
А Ром в эту минуту была озабочена только тем, как бы слезть со своего мучительного средства передвижения. Худо-бедно, но она одолела на Хлое старый сад, два пастбища, каменистое побережье и вдобавок еще несколько ручейков. Все, хватит с нее, это животное — просто горный козел! Сидеть ей уже нестерпимо больно, а поудобнее устроиться в этом несносном седле никак не удается. Когда она неловко оперлась на стремя и осторожно спустилась на землю, трое мальчуганов уже окликали ее с вершины старой скалы, прося принести чего-нибудь попить.
Вскинув голову, она мрачно отозвалась:
— Если вы хотите, чтобы я туда вскарабкалась, придется вам изобрести какой-нибудь лифт. У меня больше нет сил.
— Ну пожалуйста. Ром! Мы ведь ради вас старались, думали, вам здесь очень понравится! Такой потрясный вид! Отсюда даже чуть-чуть виден шпиль церкви на Лосином отроге!
Уж как-нибудь она проживет без шпиля, подумала про себя Ром, тем более что виден он лишь чуть- чуть.
— Простите, ребята, душа хотела бы и все такое, но… — Она со стоном присела, выбрав самый травянистый уступ. — Вы просила попить?
— Ага! Нора дала нам с собой фляжки с ледяной водой. Они пристегнуты к великам. В дорогу нельзя отправляться без запасов, — философски сказал Майк.
Вот уж чего-чего, а воды на синклеровских просторах хватает, лениво отметила про себя Ром. Куда ни двинешься — обязательно наткнешься на ручей. Мальчишки все уши ей прожужжали о ручье Скалистой горы, о ручье Бычья голова. Вдовьем ручье и Большом песчаном, но путешествие было таким тряским и утомительным, что она не разобралась, через какие именно ей пришлось переправляться.
Она медленно встала, добрела до велосипеда, отстегнула фляжку, отвернула пробку и сделала несколько жадных глотков. При этом взгляд ее упал на вершину огромного, освещенного солнцем валуна: три пары завистливых глаз наблюдали за ней.
— Ну ладно, — проворчала она, — откуда мне лучше забраться?
Они наперебой стали ей объяснять, каждый по-своему. Ром прикинула, что в ботинках на резине лезть не так уж трудно: гляди себе под ноги, и дело с концом. Во всяком случае, это лучше, чем путешествие на проклятой кляче; а ведь придется тащиться на ней обратно. Легче неделю трястись в машине, пусть даже это будет последняя развалина.
Пока мальчишки утоляли жажду и обследовали гору — увы, небольшую, диаметром в основании не более полутора сотен футов, — Ром, воспользовавшись передышкой, растянулась на спине и закрыла лицо соломенной шляпой Кэмерона. На камнях даже было удобней, чем сидеть в этом жутком седле. Оно, видно, предназначалось для кого-то с совершенно иной анатомией, нежели ее собственная. Приходилось сильно наклоняться вперед и изо всех сил держаться, чтобы не упасть. Она не знала, сколько времени ей удалось подремать, но когда она подняла голову и осмотрелась, то увидела, что все трое ее спутников готовы к дальнейшим странствиям. Близнецы уже помчались на великах к лесу, а Томас, сидя на гнедой кобылке, не решался окликнуть ее, боясь разбудить.
— Как вы. Ром? Мы думали покататься, пока вы вздремнете. Э-э, вы не устали, нет?
Милый мальчик, как он внимателен. Поднявшись на локтях, Ром ответила ему с усмешкой:
— Честно говоря, я, видимо, вряд ли когда-либо еще соглашусь на такое рискованное предприятие. Но я вас не задерживаю — прокатитесь, если хочется. А мы с Хлоей притащимся домой попозже, когда я соберусь с силами.
Мальчик озадаченно глядел на нее своими янтарными глазами. (Господи, они у него точь-в-точь как у Кэмерона!) Ром с трудом уселась, опершись локтями о колени.
— Ничего страшного, милый. Беги себе, я тут немного передохну. Даже, может, попозже вернусь сюда с мольбертом и красками, — сказала Ром, а про себя добавила: «Если, конечно, у меня отрастут крылья».
Успокоенный, Томас развернул свою гнедую и ускакал. Она проводила его усталым взглядом и вздохнула с некоторой долей зависти: ей бы столько энергии, эти непоседы резвятся без передышки с утра до позднего вечера. Никакие пейзажи теперь уже ее не интересовали, она снова закрыла глаза и улеглась. Ночью ей спалось хорошо, но сейчас тоже не мешает вздремнуть.
Проснувшись, она увидела кружившего в небе ястреба. Что ж, рано или поздно он должен был появиться. Она поглядела со склона вниз. Невероятно, но гора за время ее сна подросла! Взобраться было сравнительно легко, но теперь она боялась, что не сможет спуститься, не разбив себе носа.
Она перепробовала несколько хитроумных способов, в том числе пыталась сползти на животе, ногами вперед, но ничего хорошего из этого не вышло — рубашка задралась, и она оцарапалась. Отчаявшись, Ром оставила свои попытки, уселась на скале, бессильно сжавшись в комок, и крепко выругалась. Собственная глупость злила ее. Незачем было хорохориться перед мальчишками, слабо ей тягаться с ними. Старалась, правда, для пользы дела — хотелось подружиться, чтобы потом вместе работать над портретами! А в результате она застряла на этой скале и абсолютно не знает, как отсюда спуститься.
Нет, завтра она без всяких там подходов поймает Томаса за шкирку, усадит туда, куда нужно, и, черт побери, пусть позирует до изнеможения, надо так надо. Вот дьяволенок, разыгрывает из себя доброго самаритянина — воплощенное сочувствие!
Внизу меланхоличная Хлоя мирно паслась у подножия горы Ящерицы.
— И еще ты, старая бочка! Дернуло же на тебя польститься, пропади ты пропадом со своими аллюрами и проклятым седлом…
Услышав ее голос, лошадь подняла голову и посмотрела на нее большими невинными глазами. Вдруг из соснового леса появился всадник, и они обе повернулись и уставились на него.
— А я как раз подумал, не требуется ли вам моя помощь, — сказал Кэмерон. На его губах играла чуть заметная усмешка.
Ром строго посмотрела на него.
— Смейтесь, смейтесь. Погодите, вот спущусь с этой чертовой горы — да как задам за дурацкую вашу ухмылку! — предупредила она. Хорошо ему щеголять на своем ловком скакуне: сидит — точно родился в седле.
— А вы упорная, — лениво заметил он, уже не скрывая улыбки. — Ну так что же? Чего вы ждете?
Ром смерила его испепеляющим взглядом и в который раз попробовала спуститься. Не может быть, чтобы она не одолела эту гору, взобралась-то на нее довольно легко, а мальчишки вообще плясали на ней будто на танцплощадке. Встав на четвереньки, она начала спускаться. Нетерпеливо бросив взгляд через плечо, она поняла, что Кэмерон с большим интересом наблюдает за мельканием розовых джинсов.
Любуйся, любуйся, черт с тобой. Сейчас не до приличных телодвижений. Если удастся слезть с этой проклятой горы, она никогда в жизни даже метровую высоту без лестницы или подъемника покорять не станет.
— Ну, довольно. Теперь выпрямитесь, и я вас сниму.
— Вот еще! Совсем не нужно меня снимать.
— Делайте, как вам говорят, черт бы вас побрал! Не торчать же мне тут весь день, пока вы ползаете раскорякой, как Моисеева бабушка на роликах. — Он ухватил ее сперва за ступни, затем за голени, и не успела она опомниться, как он снял ее с выступа и поставил на твердую землю.
Ром еще нетвердо стояла на ногах и потому не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе. Он бесил ее своей озорной ухмылкой. Но она сведет с ним счеты потом, когда немного отдышится. А сейчас она просто тихо радовалась, что оказалась на земле.
— Еще одно очко в пользу этих дьяволят. — Его теплое, дурманящее дыхание коснулось ее растрепавшихся волос. Вдруг она припомнила что-то и невольно охнула:
— Боже, ваша шляпа… — Она взглянула наверх. Да, шляпа лежала там, куда она зашвырнула ее, беседуя с Томасом. — О, чтоб мне провалиться! А все потому, что вы не дали мне слезть самой!
— Ну ничего, за наказанием дело не станет… если, конечно, вы ее сей же час не вернете… И тут Ром с внезапной остротой ощутила жар его рук на спине, прикрытой лишь тонкой рубашкой. Высвобождаясь из его объятий, она лихорадочно соображала, что бы такое сказать, чтобы он отстал. Но тут до нее дошло, что она попала в ловушку между скалой и его руками, и всякая мысль о сопротивлении исчезла. Она затравленно смотрела, как его прищуренные от солнца глаза в лучиках крохотных морщинок приближаются, становятся
